Свет зажгли, потом мадам Ленуар по общей просьбе снова уселась за рояль, потом ужинали, — и было уже довольно поздно, когда Ильин вернулся домой.

Настроение было довольно смутное, и законченной оценки положения, какая была у Дюпона, Ильин в себе не находил.

Сначала никак не удавалось заснуть.

Лунный свет заливал комнату, упорно звучал в памяти голос и смех молодой женщины. Потом появились и снова исчезли золотистые волосы над сияющими серыми глазами, и он уснул.

Когда Ленуар и Ильин подошли к воротам, часовой отдал честь, затем два раза повернул в замочной скважине небольшой двери тяжелый ключ и дернул висевшую у стены веревку. С той стороны отозвался небольшой колокол. Так как солдат не сделал после этого никакого движения, чтобы открыть дверь, Ильин с недоумением обернулся к капитану — и вдруг дверь отворилась.

Ильин первый перешагнул через порог и невольно остановился.

Слева, в трех шагах от двери, в нелепой напряженной позе стоял гориллоид головой выше Ильина, держа обеими руками «на караул» винтовку.

Длинная ли черная шерсть на теле чудовища или то, что отсутствовал хотя бы самый что ни на есть «фиговый листок» на бедрах, — что-то потрясающе несообразное было в этой гигантской сгорбленной фигуре с ружьем, отдающей честь капитану. Был момент, когда жутким сном показались Ильину залитая солнцем серая стена и нечеловеческие впалые глаза гориллоида, неподвижно устремленные на капитана.

Не задерживаясь у ворот, Ленуар пошел дальше, и когда Ильин через несколько секунд посмотрел назад, чудовищный страж, придерживая левой рукой винтовку, правой задвигал тяжелый засов и поворачивал ключ.

— Ну? — Ленуар обернулся и с любопытством взглянул в лицо спутника. — Каково ваше впечатление, мсье Ильин?

Выражение лица Ильина было красноречивее слов, и капитан весь расплылся от удовольствия.

— Для меня, — пояснил он, — эти полузвери уже давно потеряли остроту и яркость новизны. Человек, увы, способен привыкать даже и к таким вещам, но я приблизительно представляю себе ваши впечатления!

Ильин повернулся к капитану и широко открытыми глазами уставился в его лицо.

В нелепой напряженной позе стоял гориллоид, держа винтовку «на караул»…

— Может быть, в другой обстановке — в клетке, в лаборатории, в лесной чаще — он не был бы таким… — Ильин остановился, не находя для своей мысли подходящего выражения. — Ведь существовали на земле куда более невероятные создания. Но эта винтовка в руках мохнатого животного, сутулая фигура зверя — и в то же время какая-то чудовищная пародия на военную выправку. Знаете, это буквально не укладывается в моем мозгу. Я даже не способен представить, на что они могут быть похожи в массе.

— Сейчас увидите, — сказал Ленуар.

Капитан быстро зашагал к видневшимся вдали баракам. Ильин шел рядом, напряженно вглядываясь во все кругом и стараясь зафотографировать в памяти малейшие детали местности и обстановки. До бараков было не более полукилометра. Изрытая канавами и ямами и почти лишенная травы песчаная равнина производила унылое впечатление.

Когда Ленуар подошел к первому домику, оттуда выскочили два гориллоида и в нелепо напряженной позе, с опущенными «по швам» длинными лапами замерли, уставясь на капитана. Ленуар сделал знак рукой, и один из них, у которого на кожаном ремне висела карикатурно маленькая для его роста сабля, горбясь и размахивая руками, зашагал рядом.

Капитан отрывисто произнес несколько слов, очевидно, на местном негрском наречии, на что чудовище ответило короткими лающими звуками.

Впервые Ильин слышал совсем вблизи голос гориллоида, и впечатление было не менее жуткое, чем от его внешнего облика. В звуках этого голоса не было ничего человеческого: они напоминали лающий крик самцов гориллы, и в то же время это была, несомненно, членораздельная речь. Из звериной глотки вылетали… слова! На каком-то непонятном языке, но бесспорно — человеческие слова!

Справа от барака тянулась, пересекая остров, полоса довольно густого кустарника; за ним оказалось снова поле. Здесь, как только Ильин вышел на опушку, перед его глазами, не больше чем в ста шагах от него, выросла длинная в две шеренги цепь гориллоидов.

При приближении Ленуара винтовки поднялись вверх, и равнина огласилась настолько необычайным лающим воплем нескольких сот чудовищ, что у Ильина мороз пробежал по коже. Капитан молча прошел вдоль рядов, затем отдал какое-то короткое приказание. Несколько гориллоидов ответили громким криком, шеренги разомкнулись и начали расходиться в разные стороны.

Ленуар обернулся к Ильину и улыбнулся при виде его побледневшей физиономии и горящих глаз.

— Отряд, уходящий направо, — сказал он, — это гориллоиды старших возрастов, уже получившие хорошую военную подготовку, а те, которые идут в противоположную сторону (обратите внимание, они заметно меньше ростом), это молодежь, только начинающая свое образование.

Ильин как зачарованный следил за перестроением «солдат».

— Всякой ерундой, которой по старой памяти еще увлекаются в войсках многих стран, — продолжал Ленуар, — мы здесь абсолютно не занимаемся. Ни голой шагистики, ни парадных ружейных приемов мы этим чудовищам, конечно, не преподаем, а ограничиваемся боевой подготовкой, да и то, как вы увидите, весьма своеобразной. Ибо я создаю здесь, может быть, самое грозное, какое видел мир, орудие борьбы… а не балет для услаждения взоров военного начальства! Дисциплина, которую я утвердил среди моих ребятишек, беспощадна, но пустяков мы не требуем от зверя, обученного убивать и побеждать. Да и нелепо было бы добиваться, скажем, какой-нибудь стройности и чистоты ружейных приемов от этих мохнатых отвратительных животных, на которых вдобавок не имеется не только штанов, но даже и маленького пояска.

Капитан засмеялся. Затем, опять сделавшись серьезным, продолжал:

— Сейчас вы увидите, как мы готовим их к войне, и поймете, почему я уверен, что с этим войском, как с ударной частью, я в первом же бою сломлю всякое сопротивление. Старший возраст обороняет окопы. Молодежь поведет наступление. Огонь — боевыми патронами.

Ленуар выпрямился, черты его лица как-то заострились, обычно смеющиеся глаза стали голодными и пустыми, и почти жуткой показалась Ильину эта слишком уж внезапная перемена в знакомом и приветливом лице.

Внимательно вглядываясь в движение цепей гориллоидов, Ленуар прошел шагов триста направо и остановился. Ильин молча шел рядом.

Двигавшийся вправо отряд вдруг исчез — словно провалился сквозь землю. Только еле заметное на поверхности земли движение голов и рук с винтовками показывало, что в том месте, очевидно, находились узкие, хорошо замаскированные окопы, куда спрятались гориллоиды. Потом над всей линией окопов появилось множество разноцветных кружков, величиной примерно в человеческую голову. Некоторое время кружки шевелились, затем застыли на месте, и длинная пестрая их полоса, разбитая промежутками на группы, выросла над полем на высоте около трети метра над землей.

Ленуар стоял молча, и Ильин, пока во всем этом ровно ничего не понимавший, не хотел обращаться к нему с вопросами.

Между тем, второй отряд отошел влево, к окраине болота, и в рядах молодых гориллоидов началась какая-то возня и суетня. И там замелькали в воздухе разноцветные кружки, затем они исчезли, и цепь, широко развернувшись, улеглась на землю. Ленуар поднял руку. Стоявший сзади него громадный гориллоид, тот самый, который присоединился к ним у крайнего домика, поднес к губам свисток, и оглушительный свист прорезал воздух. В ответ с обеих сторон раздались редкие неторопливые выстрелы.

Капитан и Ильин стояли не больше чем в ста шагах сбоку от границы поражаемого пространства, и казалось, что совсем рядом жужжит рой пуль, несущихся от одной цепи к другой.