– Все это свершилось не только по воле богов – продолжал увлеченно вопить Милх, – но и благодаря нашему господину, который здесь появился только ради того, чтобы спасти погрязших в недостойных делах, в неправильно прожитой жизни, не умеющих различать зло и добро, недостойных называться людьми. И неудивительно, что я вас называю пока только баранами. Ибо только наш господин может вернуть вам звание человека, только он может определить, кто из вас достоин, называться человеком. Говори мой господин – он неожиданно обратился ко мне и даже встал на колени. И это послужило знаком всем, кто тут находился, все повалились на колени. Только я и стоящая за моей спиной вытащенная из толпы девушка остались стоять – обрати на нас свое внимание, дай нам всем напутствие, скажи, что делать дальше твоим детям.
Я несколько взвинченный речью Милха не мог собраться с мыслями сразу, мне не хватало запаса слов, чтобы также достойно "вещать" этим…. Мне не хотелось их называть как Милх баранами, скорее уж несчастными заблудшими в своем невежестве овечками. Но говорить надо, все ждут. И меня понесло…. О чем и что я тут говорил, потом и не мог вспомнить. Но своего достиг. Пока достиг. Что и как будет дальше, одни боги ведают. Зато очень хорошо отложились в памяти последние мои слова:
– Никто, никогда, больше не имеет права лишать жизни живущего здесь. Только я имею право привлечь на суд ближних моих людей обвиняемого в недостойном поведении, и только мы сообща можем вынести решение лишить жизни или миловать. Но это не говорит, что ваши желания, ваши обвинения, ваши вопросы ко мне, останутся не услышанными. Вы всегда через моих помощников сможете обращаться и будете услышаны.
Мне без разницы было поняли меня эти люди, не поняли. Суть не в этом. Все дело в том, что мы этими своими выступлениями дали людям понять, что они наши должники, что только от нас с Милхом зависит их существование на этой земле, на этой Фесте, и никакие боги не вправе решать, что нам делать. Чихали мы и на жрецов с материка, и на их законы. Здесь свои законы, свои правители и свои жрецы. Честно говоря, меня немного занесло, и я явно наговорил много ненужного, но первое впечатление произвел. И пускай они не знали еще, что власть наша над прибывшими только что людьми, означала собой всего лишь фикцию, и что ее, власть нашу, необходимо еще только завоевать. Главное что они готовы были выполнять все, что им скажу я. Именно этого я и добивался.
Все сорок два человека остались живыми, все они надеялись, что выживут в неизвестном для них месте и не удивительно, что все чуть ли не с открытыми ртами от удивления слушали рассказанную им историю возникновения поселения. Милх вдохновенно излагал, слегка утрируя, как им повезло, что они прибыли именно в тот период, когда господин решил изменить существующий порядок жизни людей на этом острове и все плохое, что могло их ожидать в дальнейшем, не вмешайся я со своими сподвижниками, минует их. В их сознании пока не наступило понимание ситуации, все, что им говорил Милх, входило в их головы с большим трудом. Не верилось людям, а ведь примеров когда их кидали, было больше чем достаточно. Действительно, мой друг очень верно их обозвал, бараны и есть. Образно конечно, но ведь всем известно, что не на пустом месте появилось столь неприятное сравнение, именно такие, бездумно и вслепую идущие за своим вожаком животные и стали таким вот своеобразным сравнением с людьми. И насколько я знаю, люди не менялись, они во все века оставались такими вот доверчивыми и внушаемыми. Хорошо еще, что здесь нет пока ни радио, ни телевизора, ни кинотеатров, здесь люди зомбировались пока только жрецами и слепой верой в своих богов.
Переделать их вот так вот сразу я не собирался. У меня стояла в настоящий момент другая проблема и мне ее надо решать как можно быстрее. День наступил, вполне возможно появление ерликов, а это может плохо кончиться для незнакомых с действительностью людей. Я послал Пероса отделить женщин и детей в одну кучу и накрыть их маскировочной сеткой. Милха послал отобрать мужчин, не понаслышке умеющих обращаться хоть с каким либо оружием. Ему же предстояло выяснить, имеется ли в этой команде оружие, или хотя бы что-то похожее на оружие, но сделанного из бронзы. Даже лопата может стать оружием в умелых руках.
Корабль, так и оставался на берегу и его обходили стороной даже Нэт, и вполне можно было попытаться вытащить из него все, что не смоги вытащить испуганные путешественники. Чем я и занялся. Привлек к этому делу людей Апакиса.
Все-таки борта этого "корабля" были высокими, я это оценил также как и то, что они догадались выставить колья вдоль бортов. Именно они спасли корабль от Нэт. Высота вместе с кольями достигала пяти метров и акулы попросту побоялись использовать свою прыгучесть. Массивность судна и его устойчивость обеспечивались толщиной досок и несколькими бревнами по дну этого корыта. Я бы сейчас, после осмотра, назвал его плавучей крепостью, или деревянным броненосцем, не меньше. Скорость корабля была небольшой и, конечно же, морские чудовища могли найти возможность разбить или потопить корабль, но людям улыбнулась удача и в результате они сейчас в безопасности.
Мне очень хотелось сохранить это судно, не столько из-за его стойкости к нападкам морских разбойников, сколько из-за достоинств материала пошедшего на строительство этого гиганта. Дерево могло по любому нам пригодиться в дальнейшей нашей жизни на этом острове. Я уже знал, что доулоны смогли построить для Пилоса достаточно большой дом, используя дерево, прибывшее с материка таким вот образом. Он не стеснялся использовать для сбора стройматериала своих доулонов и не обращал внимания, что при этом много человек попало в пасть акул. Жизнь человека здесь была ничто. Мне же претила даже мысль, что и я могу стать таким же равнодушным к сохранению жизни людей.
Нет! Ни в коем случае, я не стану подгонять количество едоков под возможности плодородной земли дать пищу. Выход для обеспечения людей едой я все-таки надеялся найти. Поэтому понятны мои сомнения, стоит ли разбирать корабль, и надо ли рисковать своими людьми. Я остановился пока на том, что мы вытащили оставшийся на корабле груз.
Нам предстояло еще закончить начатое дело по ликвидации банды местного правителя. Захват власти, уничтожение ненавистных всем жителям Пелостониса бандитов – вот что было первоочередным в настоящее время. Складировав все, что привезли с собой осужденные с материка в одном месте, я понял, что тащить с собой все это будет сложно, да и ни к чему. Подошедший ко мне Милх тоже подтвердил мои намерения, он был согласен, что в первую очередь нам необходимо захватить поселение, а все остальное само собой решится.
– Тогда мы сделаем так, – подвел итог наших с ним размышлений – Оставляем здесь женщин, детей и стариков, вода есть, еда тоже есть, накидки мы уже показали, как можно использовать, так что не умрут, побыв здесь одни дня четыре. Остальных вооружаем всем что имеем и идем к поселению. Только вот эти – я показал на барражирующую над нами тройку ерликов – могут помешать нашим планам. Пока не нападают, но кто их знает, что они замыслят в ближайшее время.
– Выискивают одиночек, они же понимают, что большое скопление людей может нести для них угрозу. Пока мы в куче они не нападут.
– Твои слова мой друг меня не успокаивают. Мы не в состоянии им достойно оказать сопротивление, и как мне кажется, стоит мужчинам отсюда уйти, как они тот час предпримут атаку на лагерь. Даже просто сымитировав нападение, они тем самым здесь устроят панику, люди побегут в разные стороны и им останется только выбирать под себя жертву. Вот чего я боюсь. Поэтому с людьми необходимо кому-то остаться из нас.
– Пероса оставить придется, я думаю, что он справится. Ты посмотри – Милх обратил внимание на стоящую невдалеке спасенную мной девчонку – она ни как не хочет быть со своими соплеменниками, так и стоит около тебя. Ты с ней уже разговаривал? Почему все хотели ее смерти? Что она такое сделала, что даже родственники ее не жалеют и не заступались за нее?
