Я соизмерял наши силы и Пилоса, и естественно сомневался, что нас, даже если успеют подойти Фетрос и Перос, хватит для того чтобы хоть как-то противостоять вооруженным стражникам. Я поэтому ставил для себя цель несколько другую. Выследить куда поместили наших товарищей, и попытаться под покровом ночи освободить захваченных юношей. Сражаться с воинами местного князька я и не собирался. Умирать от своего бессилия глупо.

Вышка была небольшой как в высоту, так и по размерам. Мы с трудом поместились в корзине вышки. Назвать по-другому это сооружение было бы неверным. Сплетенное из веток, и обмазанное внутри глиной, это сооружение выглядело именно корзиной поставленной на подпорки, только крышка этой плетенки была приподнята, и была, по всей видимости, когда-то достаточно плотной, чтобы укрыть наблюдателя от жарких лучей солнца. А если еще добавить ко всему этому ветхость самого сооружения, то картина ненужности и запустения станет сразу очевидной. С трудом разместившись на полу, не рассчитана эта корзина на троих, я предложил всем поспать, наметив себя в роли охранника. Молчавший всю дорогу мой братишка великодушно предложил оставить его в этой роли, мотивируя это тем, что мне и Милху необходимо отдохнуть, чтобы мы могли завтра днем сражаться с воинами Пилоса в полную силу.

Я лишь вздохнул. Как у них здесь все просто. Просто и бездумно. Один хочет умереть сражаясь, другой уверен, что и я хочу того же. Блин, я что, сюда попал ради того чтобы сдохнуть при первой возможности. Мне что, делать больше нечего? Нет, я, конечно, понимаю. Честь, достоинство клятва и…, что там еще? Я все это знаю и не только теоритически, но не хочу вновь умирать. Я не уверен, что боги меня смогут еще раз перенести в другой мир. Я вообще не уверен в их наличии. И даже тот факт, что я здесь, в теле чуть ли не ребенка, еще ни о чем не говорит.

Я еще долго себя по всякому настраивал против той авантюры, которая, по всей видимости, состоится уже завтра. Милх не станет меня убеждать в необходимости сражаться за своих товарищей, он ринется сразу же, как только поймет, что им угрожает опасность, а я как дурак помчусь вслед за ним. К чему это приведет мне уже понятно заранее. Но и сидеть в этом тесном закутке тоже не сахар. Вода в наших бодах пока есть, а вот еды ноль. Моя надежда, что мы придем в лагерь и сможем утолить наш голод, успехом не увенчалась. Мой желудок уже давно поет дифирамбы, даже вернее сказать, все мои внутренности хором поют трагедию или драму требуя пищу, но так и не получившие своего – пищи, еды, просто жратвы. Все они поют в унисон, и я себя чувствую хреновастенько. Милх, по всей видимости, тоже не может уснуть по этой же причине.

– Семес, я вот тут подумал. Мы же долго без еды не сможем здесь сидеть, а нам предстоит ждать Фетроса с Перосом почти три дня.

– И что ты предлагаешь? Ты же сам говорил, что с едой в поселении большие трудности.

– Все верно. Но здесь недалеко от нас есть поля, где выращивают кике и герес. Они как раз поспели и вскоре люди начнут сбор урожая.

Я не стал уточнять, что собой представляют эти кике с гересом, потом пойму когда увижу, если увижу, конечно. Я просто уточнил у Милха:

– Ты предлагаешь помочь им с уборкой урожая.

Милх мою шутку не понял.

– Нет что ты, какая помощь. Я предлагаю скрытно посетить эти поля и взять немного для того чтобы поддержать наши силы.

– Ну и я об этом. Если такое возможно, то надо поспешить, скоро рассвет. Мы вряд ли сумеем объяснить жителям, с чего это вдруг мы тут пасемся.

– Один из наделов на поле с гересом возделывал я с моими друзьями из моей хорты. Пилос вряд ли уже успел кого-то подселить вместо меня. Тем более что прибытие очередной лодки с материка с людьми только ожидается. Так что я могу забрать свою часть урожая.

Я не выдержал и поспешил утолить свое любопытство.

– А что вы ели здесь в поселке, и что кроме злаков еще выращивается на полях вдоль реки. И что за деревья я видел недалеко от поселения?

– Деревьев как мы видели на озере, здесь нет, видимо их давно уже все вырубили. Остались несколько деревьев, листья которых, мы используем для изготовления головных уборов, есть небольшие кусты, из веток делаем ручки к мотыгам, еще растут оливы, из ягод которых получается масло. Этим маслом мы заправляем кашу из кике и гереса. Иногда готовим кикеон. Ну, ты это знаешь, на Фесте почти везде делают кикеон.

– Ну да, ну да. Еще бы, конечно знаю. Но ничего не помню. Из чего готовят этот самый кикеон? Напомни мне, я что-то плохо помню.

– Это тоже каша, но с водой, кроме кике там еще и травы, а иногда и майоз грубого помола подмешивают.

Нет, так дело не пойдет. Мне лучше делать вид, что я все это забыл, и лишний раз не переспрашивать. Увижу, пойму, что к чему. А на пальцах не очень то понятно. Я и раньше особо не соприкасался с выращиванием продуктов питания, только при готовке и различал, где горох, где бобы, где нут, или чина. Иногда еще и в качестве народных средств лечения пробовал применять, и не один раз.

– Ладно, Милх, – не дал ему договорить, все равно не пойму ничего, – пошли, сходим. Надеюсь, не попадемся так глупо. Кстати, а почему поля никто не охраняет? Ведь при таком недоедании кому-то захочется, вот как нам, например, поучаствовать в уборке урожая в ночное время.

– Здесь все свои, и хоть особой дружбы нет, но никто себе не позволит украсть хоть горсточку гереса у соседа. Нет, были, конечно, случаи, особенно с теми детьми, которые только прибыли на остров, но их казнили на виду у всех, если ловили стражники на месте преступления или выбрасывали в речку сами жители втайне от тех же стражников. Так что попыток украсть, ни у кого даже в мыслях нет.

В общем-то, закон суров, но в данном месте он необходим. Помнится, у нас в России, что-то похожее было при Сталине. Правда там за колоски пшеницы сажали на какой-то срок в тюрьму, но суть одна и таже. Не воруй!

– Хорошо, что здесь собак нет. – Мне, идущему вслед за Милхом, казалось что мы как ярко выраженное пятно на светлом фоне отсвечиваем, и все люди проживающие в поселении так и вылупились глядя как мы пробираемся к полю. И в тоже время удивлялся, как Милх в такой темноте может так уверенно вести меня к цели. Звезды на небе казались яркими, но света от них я что-то не замечал. Темно как…, в общем темно.

Милх остановился и я, уткнувшись в него, тоже.

– Пришли – прошептал Милх – только придется на ощупь собирать, старайся кусты не помять, нам следы своего пребывания оставлять не следует. Собирай герес внизу куста, там они уже спелые. Я смутно видел кусты какого-то растения, а приглядевшись не удержался, и громко воскликнул:

– Так это же бобы – и тут же получил рукой по голове привет от Милха.

– Ты что орешь – прошептал Милх. Тут хоть и далеко от поселения, но слышно хорошо, а вдруг тут кого-то поставили из стражников. Молчи лучше.

То, что я узнал растение, прибавило мне уверенности, и я сноровисто стал обрывать стручки бобов, как и советовал Милх, обрывал внизу куста. Мешок что мы прихватили с собой, предварительно высыпав из него соль, быстро наполнялся стручками. Нам хватило минут сорок, чтобы можно было отправляться обратно. Милх хоть и пытался скрыть наши следы на рыхлой земле, но мне казалось, что все это напрасно. Все будет зависеть от того придут сюда работать днем люди или не придут, расскажут стражникам или не расскажут. Как всегда понадеемся на Авось. Нет, точно, я это славянское божество и здесь возведу в высокий ранг, и заставлю ему поклоняться так же, как они поклоняются своим многочисленным богам. Одним больше, одним меньше, даже не заметят, что еще один появится. Зато верный и не претендующий на жертвы в честь него. Авось он и есть Авось.

Уже сидя в своем убежище и поглощая не совсем зрелые зерна бобов, я вспомнил, что применял и это растение в качестве народного средства для лечения своих болячек. Муку из зрелых зерен накладывал в качестве припарок, где-то прочитав, что так можно лечить экземы. Мне с моим псориазом, это помогло как мертвому припарки, но чесаться стало меньше. А может, надо было просто подольше применять. Но то, что это бобы я хорошо знал – это точно. Знал даже, что в какой-то степени они заменяют мясо, белков много в этом злаке. Вот мы и трескаем, этот заменитель мяса, да так, что за ушами трещит. Не заметили, как полмешка умяли, а остановил нас Милх. Он просто свернул остатки в мешке и отставил в сторону. Да и светать стало. Солнце, то есть Ра, уже вот-вот появится.