Я не стал на это отвечать. Пытаться в чём‑то переубедить Аэрьи — пустая трата времени и нервов. Сколько раз я уже пытался это сделать, ни разу так и не преуспел. Единственное, чего удалось добиться, это замена расслабленной задумчивости на раздражение и обиду. Тогдашний его визит в мир видений и плодов фантазии закончился грандиозным землетрясением. С тех пор я стараюсь просто не мешаться.

Вот и сейчас я вновь вытянулся на полу, прикрыв глаза и позволив дурману унести меня не в сны, а гораздо дальше. Я даже знал, кто будет фигурировать в этих видениях, и вполне мог предположить несколько вероятных сценариев. И уж точно предпочитал провести это время, созерцая не блаженно — отсутствующую физиономию Аэрьи, а навсегда потерянную для меня в реальности женщину.

Пробуждение оказалось более чем неожиданным. Уже потому, что — мгновенным. Меня просто выкинуло из сна, как будто я и не засыпал вовсе, а лишь на мгновение прикрыл глаза.

— М — да. Прогноз, конечно, был не вполне достоверным, но это даже для той вероятности слишком, — задумчиво проговорил совершенно незнакомый голос. Открыв глаза и приняв сидячее положение, я поспешил оглядеться. Странно, но ничего ужасного вокруг не происходило: мир не рушился, даже никаких порождений божественной фантазии не наблюдалось. Всё та же комната непонятно где, всё те же лица — и одно новое.

Тонкий, худощавый, невысокий и даже почти хрупкий; его можно было бы принять за подростка, если бы не пронзительный тяжёлый взгляд. Рядом со мной ошалело тряс головой сам Аэрьи с донельзя озадаченным видом, и на незваного гостя пока не смотрел. Кажется, просто не замечал. Эльтор же по — прежнему оставался неподвижным; похоже, с ним случилось нечто более серьёзное, чем глубокая задумчивость.

Незнакомец ещё раз огляделся, тяжело вздохнул и присел на появившийся невесть откуда стул, сверля Аэрьи немигающим взглядом. Я же, сохраняя неподвижность и стараясь не привлекать к себе внимания, рассматривал его самого. Все чувства единогласно утверждали, что передо мной обыкновенный человек, и только интуиция тихонько шептала, что к людям гость никакого отношения не имеет.

Наш создатель наконец очнулся, сфокусировал взгляд на незнакомце — и вдруг стремительно покраснел, втягивая голову в плечи.

— Извините, — тихонько пробормотал он, потупив взгляд.

— То‑то и оно, — медленно кивнул незнакомец. — Ладно, иди, после будем разбираться. Пока подумаем, что делать с тобой, — обратился он ко мне, а Аэрьи поспешил молча исчезнуть.

— А с ним? — я кивнул на Эльтора.

— Это взаимосвязанные проблемы, — поморщился мой собеседник. — Ты слышал что‑нибудь про закон сохранения энергии? То есть, что никакая сила и энергия не исчезает бесследно, она просто переходит из одного состояния в другое?

— Что‑то слышал, — кивнул я, не понимая, куда он клонит.

— Уже хорошо. В общем, к чему я это. Когда боги, — любые боги, и демиурги, и местечковые, — что‑то создают, они, конечно, тратят на это энергию, и не все задумываются, откуда она берётся. Такие, как ваш раздолбай, уж точно не думают. Никогда, — он грустно вздохнул в такт своим мыслям, но тут же продолжил. — Так вот, когда бог создаёт что‑то новое, где‑то перестаёт существовать что‑то старое. Не обязательно в этом же мире, но достаточно недалеко. Поэтому каждому богу соответствует некая сущность… ну, вроде ваших местных демонов, которая способна только разрушать. Не всегда соответствие идёт один к одному по головам; например, на очень мощного разрушителя может приходиться несколько мелких богов и наоборот. Это первый момент. Пока понятно, вопросов нет?

— Вопрос только один. Кто ты такой?

— До этого сейчас доберёмся, — он махнул рукой. — Да, если что, зовут меня Цай. Дальше. Иногда появляются новые боги, одновременно с которыми появляются их противоположности, точно так же, как старые боги и разрушители прекращают своё существование. Иногда это происходит в результате их прямого столкновения; не суть. Появление нового бога — событие трудное и достаточно редкое, не всегда проходящее гладко. Причём я сейчас говорю не о богах и демонах в масштабах одного мира, — таких, как у вас, — а о настоящих творцах миров, демиургах. Да и творцы эти не всегда соответствуют желаемому образу, — он бросил очень красноречивый взгляд туда, где несколько минут назад сидел Аэрьи. — Ваш создатель… Вкратце его можно охарактеризовать как гениального, но чудовищно ленивого ребёнка. А подобные ему взрослеют только тогда, когда сами этого желают. Он умудрился сотворить тебя, но не довести начатое до конца; скорее всего, и сам не понял, что именно у него получилось. А между тем у него почти получился такой вот демиург. И разрушитель почти получился, — он рассеянно кивнул на Эльтора. — Но это как раз тот случай, когда "почти" даже хуже, чем ничего. Что касается моей личности, я не более чем один из творцов, может быть — лишь чуть более сознательный, чем прочие. Вмешиваться в дела других создателей — это, мягко говоря, невежливо, и я до последнего пытался решить проблему опосредованно. Но, как видно, шансов на это мало, поэтому придётся влезть напрямую. А для этого мне нужно связное и добровольное согласие кого‑то из вас двоих, и в настоящий момент я предпочитаю вести разговор с тобой, как с более здравомыслящим, — он вновь кивнул на Эльтора. — Так что ты выбираешь?

— Выбираю из чего? — вздохнул я. Сказанному я даже не удивился. Наверное, попросту утратил эту способность ещё в начале разговора. "Чем‑то средним между богом и демоном" меня недавно называли, и "недоделанный демиург" на мой вкус незначительно отличался от этого определения.

— Ну, во — первых, я могу вас обоих убить и отправить души на перерождение; раз карты не легли нужным образом, значит, не судьба. Во — вторых, я могу сделать из тебя полноценного творца, и этот вариант, не скрою, нравится мне больше. Я был бы очень рад появлению настолько рассудительного и вызывающего уважение демиурга. Ты подумай; вечная жизнь, неограниченные возможности…

— А третьего варианта нет? — мрачно поинтересовался я. Словосочетание "вечная жизнь" уже довольно давно не то что не внушало оптимизма, а вызывало откровенное отвращение.

— Почему нет? Есть. Если придумаешь, — усмехнулся он. — Впрочем, ладно, можешь не продолжать; я и так догадываюсь, чего ты хочешь. Быть рядом с той девочкой из другого мира, да?

— Это возможно? — я вскинул на него взгляд.

— При некотором старании не так уж сложно сделать из тебя человека, — Цай пожал плечами. — Только, извини, лишние воспоминания придётся выкинуть.

— Какие воспоминания ты считаешь лишними? — усмехнулся я.

— Вопрос правильный, но я не собирался ловить тебя на неточностях и делать гадости, — он иронично улыбнулся. — Ты будешь помнить и собственное знакомство с Зоей, и ваши приключения. И даже помнить, кем ты был прежде. А вот всю прошлую жизнь — очень коротко, как прочитанную книгу. К тому же, тебе пригодятся знания о новом мире, надо же как‑то в нём адаптироваться, верно?

— Пожалуй, — согласно кивнул я, всё ещё не веря в происходящее. — А что будет с ним? — уточнил я, чувствуя ответственность за судьбу Эльтора.

— Учитывая краткий срок человеческой жизни, я просто отправлю его на перерождение чуть раньше, чем тебя. В масштабах Вселенной эта разница потеряется. Значит, будем считать, твоё согласие я получил. Закрой глаза и думай о хорошем, — усмехнулся он. И мне не осталось ничего другого, кроме как послушаться.

— Зоя, ну вот куда ты выскочила неодетая? Мороз же!

Мне на плечи лёг тяжеленный бушлат, сразу ощутимо придавив к земле. Бушлат был старый, пах машинным маслом и кое — где по воротнику был побит молью; но главное, конечно, он был тёплым.

— Спасибо, Серёж, — улыбнулась я в ответ, не отрывая взгляда от тёмного неба. — На себя бы посмотрел.

— А я‑то что? Во — первых, я мужчина. Во — вторых, закалённый, — насмешливо отозвался он. — Куда тебя понесло, до старта ещё четверть часа? Раньше не начнут, тут всё гораздо точнее, чем в любой аптеке. Да и на что там смотреть?