— Ладно, не важно, — отмахнулся Эльтор. — Мне, в общем‑то, без надобности твоя жизнь, если получится решить мою проблему другим путём. И теперь мы, наконец, подбираемся к главному вопросу: зачем я с тобой вообще разговариваю, и что мне от тебя нужно. В смысле, нужно из того, что ты можешь мне дать. Я хочу, чтобы ты позвал Аэрьи. У тебя больше шансов докричаться до него, чем у всех прочих, а это место — наиболее выигрышное с данной точки зрения. Я надеюсь, что получится своеобразный маяк, который наконец‑то привлечёт внимание нашего безалаберного создателя к его детищу.

В ответ я насмешливо вскинул брови и выразительно коснулся пальцами ошейника.

— Боюсь, у тебя всё равно не хватило бы терпения раз за разом взывать к нему вербально, — отмахнулся бог. — Гораздо проще начертать нужные символы и спокойно ждать результата. А ещё мне будет проще контролировать твои действия. Видишь ли, мой разум несколько помутился, — я отдаю себе в этом отчёт, — но подобные вещи всё же кажутся очевидными. Так что приступай.

Тот факт, что Эльтор повредился рассудком, не вызвал у меня удивления. Было скорее неожиданно, что помутнение это довольно незначительное, и стоило бы ожидать более серьёзных проблем. Или, может, они есть, просто до сих пор не показали себя?

Или показали, а я не заметил? Может, передо мной вовсе не Эльтор? Или его версия о происходящем, какой бы логичной она ни казалась, сильно грешит против истины?

Впрочем, пока ничего бредового собеседник от меня не требовал. Наоборот, предложение о ритуале выглядело весьма разумным. А тот факт, что никаких средств для его проведения мне не предоставили… рассеянность порой свойственна не только безумным полумёртвым богам.

Поскольку явление Аэрьи и мне было на руку, я решил всячески поддержать начинание, и пантомимой попытался объяснить собеседнику, что мне от него требуется: демонстративно развёл пустыми руками, а потом изобразил, что что‑то пишу. Тот опять проявил догадливость.

— А, действительно, я не сообразил; нужен же какой‑то материал и другие средства для этого, да? Извини, я совершенно не помню, как должны проводиться подобные ритуалы.

Я кивнул.

Собственно, на этой его фразе мог закончиться весь сложный и масштабный план вызова Аэрьи моими руками. Потому что для грамотного построения рисунка чар совершенно недостаточно понимать символы Иймара, одни и те же слова в разной связке могут привести к противоположному результату, и делать подобные признания (если сказанное, конечно, было правдой) — значит, полностью развязывать мастеру ритуала руки. Теперь проблемы моего оппонента с головой стали очевидны.

Но, на его счастье, я и сам заинтересовался предложенной идеей. Терять мне было больше нечего, спешить — в общем‑то, тоже некуда, и я решил всерьёз сосредоточиться на предложенной задаче. Занятие не хуже прочих, которое к тому же может в конечном итоге принести пользу.

Что Эльтор сказал правду, стало очевидно уже через пару минут: он безропотно выдавал мне всё, что я просил, не слишком‑то интересуясь назначением и применимостью в грядущем ритуале. Поначалу я пытался объясняться жестами, но потом догадался затребовать письменные принадлежности, и дело пошло на лад.

Правда, на моё предложение избавиться от ошейника собеседник заартачился и заявил, что верить демону — последнее дело, и "украшение" это он снимет только при появлении Аэрьи. Пытаться переубедить его я не стал, — себе дороже, — и вместо этого поинтересовался, он ли совершал недавние покушения, и какое отношение к происходящему имеет Видора. Обсудить эту тему Эльтор согласился с энтузиазмом, так что неторопливая тщательная подготовка правильного призыва проходила под его мерный подробный рассказ.

Оказалось, история, стоившая мне глаз (в прямом, чисто физическом смысле; те, что были у меня сейчас, представляли собой имитацию), действительно была делом рук богини любви при активной поддержке самого Эльтора. Правда, личности своего помощника Видора так и не узнала: он не стал признаваться ей в своём происхождении во избежание дополнительных проблем. Симпатия богини была односторонней.

Тогда всё началось с почти разумного поступка прародительницы икшей: отчаявшись узнать личность убийцы, она решила спросить помощи. Почему‑то у духа самого Эльтора, но этому не удивился ни я, ни он сам: особенным умом богиня любви никогда не блистала.

Впрочем, полумёртвый бог был ей за то действие (которое, будь он действительно мёртв, не возымело бы никакого эффекта) искренне благодарен. Всё это время он сам провёл в состоянии, подобном моей недавней коме, "только хуже" (подробностей я выяснять не стал), и неизвестно, сумел бы вернуться сам или нет.

Очнулся, назвался посланцем возмездия (Видора поверила), сообщил моё имя и пообещал помощь. Поскольку тогда Эльтор по собственному признанию соображал ещё хуже, чем теперь, слишком многого не помнил и постоянно терялся во времени, организация более — менее вменяемого покушения заняла несколько веков. Сама Видора тоже не торопилась. Почему — рассказчик не знал; по — моему, ей наскучила эта затея, недавний восторг самим Эльтором прошёл, страсть богини нашла себе другой выход, и продолжала участие она только из вежливости. Это было вполне в её духе.

В любом случае, когда дело провалилось, Эльтор понял, что начинать надо не с меня, а с себя. В смысле, срочно приводить себя во вменяемое состояние, что он и сделал некоторое время назад. Рассудив, что месть — его личное дело, Видору он старался лишний раз не привлекать, и занялся изведением меня весьма ответственно, поставив цель сделать это своими руками.

О моей неспособности к пространственной магии Эльтор прекрасно знал, поэтому мысль вышвырнуть меня в другой мир показалась ему здравой. А удачно сложилось всё из‑за любви Санса к эффектным видам. А ещё благодаря дурацкой и рефлекторной привычке моего покойного приятеля постоянно эти виды менять, даже когда к нему приходили гости. Собственно, почти исключительно ради этой любви он наклепал кучу проекций собственного дома или только кабинета в разных уголках мира и за его пределами. За что в итоге и поплатился. Зоя убила его, когда совпали два фактора: мой визит и перемещение в проекцию, расположенную за пределами нашего мира.

Сама Зоя под руку подвернулась случайно, а что она должна была сгинуть вместе со мной… Кто из богов или демонов видит личности в смертных, тем более — таких короткоживущих, как люди? Я тоже не видел, — или старался не видеть, — до знакомства с ней.

Наше возвращение Эльтора очень озадачило, но он попытался решить эту проблему руками Луна. По собственному признанию, иногда у полумёртвого бога получалось воздействовать на чужой разум; как именно, он не уточнил. Да, кажется, и сам толком не понимал. Главное, горячий, вспыльчивый и внушаемый мальчишка с лёгкостью поддался этому воздействию. Правда, тут уже сыграл свою роль "фактор личности", и шансом убить меня Лун воспользовался из рук вон плохо.

И нападение тех странных тёмных сущностей, которых мы с Арвинаром приняли за пришельцев из другого мира, было делом рук моего собеседника. Правда, никакими иномирцами они не являлись, а оказались созданиями самого Эльтора, условно копирующими его нынешнюю природу. Подобные сущности были единственным, что он умел сейчас создавать. И давешняя волна тьмы, погрузившая меня в беспамятство, была пределом его способностей.

Только решить проблему это всё равно не помогло.

Что касается приворота Зои, это уже была самодеятельность Видоры, до которой дошли слухи о моём интересе к человеческой женщине, так что по крайней мере здесь я не ошибся.

Такая вот сильно растянутая во времени история неудачной мести. Пожалуй, наблюдай я всё это со стороны, мог бы даже посмеяться. Да и сейчас тоже мог бы, если бы не одно "но": участие в этих событиях Зои. И желанию грубо и доходчиво объяснить Эльтору, что эту женщину не стоило трогать, не мешало даже понимание: я бы никогда не узнал её настолько близко, если бы не поступок полумёртвого полубезумного бога.