— А мы поможем, — прогудел Бауэр, — ребята помогут.

— А ты уверен, что это получится? — ехидно поинтересовался Берг. — Ты забыл, что у тебя на борту ничего не работает.

— Ну и что, ведь аппаратура-то ваша?

— Ха, а скафандры?

— Ты думаешь, что…? Нет, не может быть…

— А ты возьми и проверь.

Бауэр опять исчез в темноте и через некоторое время появился.

— Ну, как? — поинтересовался Берг.

— Ты был прав, ничего не работает, — голос капитана звучал растеряно, — ну надо же, даже простейшие системы перестали работать, такое впечатление, что все, что нас окружает, напрочь утратило свои свойства. Хорошо еще, что магнитные ботинки работают, а то бы мы все тут летали.

— Вот видишь, а ты говорил, — Берг дружески ткнул старого друга в бок, — придется всю работу за вас делать нам. Даже не знаю, как будешь рассчитываться?

— Не волнуйся, — прогудел тот, — обязательно рассчитаюсь, за мной не заржавеет.

— Тогда за работу! Бери своих ребят — опять будем строить пузырь, только теперь надо как-то предусмотреть, чтобы от капсулы внутрь корабля прошел кабель. Пошли Женя.

Теперь все стало повторяться наоборот. Берг, Женя опять надели шлемы, и вокруг них снова возник прозрачный пузырь. Также медленно, но теперь изнутри они открыли люк и попали в уже знакомый огромный ангар.

— Берг, — поинтересовался у своего напарника Женя, — а ты знаешь, как теперь добраться к внешнему люку?

И услышал в ответ сердитое ругательство.

Проплутав в темноте добрых пол часа, космонавты, наконец, добрались до нужного им места в корпусе станции. Медленно отвалилась вбок массивная броневая плита люка, и перед глазами тысячами огоньков засияла бездна.

— Теперь осторожно, Женя, — напомнил своему напарнику Берг, — очень осторожно, не спеши, торопиться нам некуда, а вот если ты сорвешься, то сам понимаешь, к чему это может привести.

— Не пугай меня, Берг, — отдуваясь, ответил тот, — ты прямо со мной как с маленьким разговариваешь, я ведь не первый год в космосе работаю.

— Так-то оно так, но вот только скажи мне, сколько раз ты вот так оказывался за бортом в пространстве.

— Ну, не часто.

— Вот видишь. Я и сам, честно говоря, не очень уверенно здесь себя чувствую, так что давай оба будем осторожны, от нас теперь много чего зависит.

Так переговариваясь, оба они потихоньку двигались к своей капсуле, которая как маленькая рыбка прилепилась к огромному боку спящего левиафана. Оказавшись внутри, они мгновенно связались с Плутоном-орбитальным.

— Майкл, — как там у тебя дела?

— У меня все нормально, а как там у вас, ребята?

Берг сжато пересказал ему ситуацию на «Килиманджаро».

— И теперь ты у нас главное связующее звено, — закончил Берг свой рассказ, — будешь перетранслировать сигнал на Землю.

— Значит, вы остаетесь на станции и меня здесь бросаете? — расстроился Майкл.

— Другого выхода у нас просто нет, сам понимаешь. Да и скучать ты сам долго не будешь, я так понимаю, что ситуация сложилась экстраординарная, на Земле это прекрасно понимают, и тебе быстро пришлют напарника, так что не скучай! Теперь давай о деле…

Земля — Хьюстон — центральная станция слежения.

Возле окна на тридцатом этаже высотного здания стоял коренастый человек, задумчиво курил трубку, и седое облако ароматного табака окутывало его со всех сторон. В глубине комнаты за огромным столом сидел другой человек, быстро печатал на клавиатуре компьютера, что-то бормотал себе под нос хриплым голосом и периодически морщился, когда какой-нибудь неосторожный клуб дыма достигал его. Наконец он не выдержал:

— Пит, и как ты можешь курить эту гадость! И вообще, в наше время курение — это просто атавизм, тебе что, никто еще об этом не говорил?

— А мне, представь себе, нравится.

— Аа-а, ну тогда, конечно, травись на здоровье, — язвительно произнес его собеседник, — но причем здесь я?

На этот выпад Пит О’Хара ничего не ответил, все также спокойно продолжал дымить трубкой, и на некоторое время в комнате снова повисло молчание, нарушаемое лишь слабым щелканьем клавиш клавиатуры.

— Так, — глубокомысленно изрек после некоторого раздумья, стоящий у окна человек, — по-моему, ребята просто молодцы, сделали все как надо, ты как думаешь?

— Да, — буркнул в ответ его собеседник, — а ты чего хотел, они ведь профессионалы, я бы очень удивился, если бы они не нашли решения. Оно ведь такое простое.

— Да, может быть, и простое, но чтобы исполнить его так быстро нужно огромное самообладание и мастерство, — продолжал настаивать О’Хара. — Нам просто чертовски повезло, что там оказался Берг.

— Хм, — хмыкнул Ларс и ничего не ответил, продолжая яростно терзать клавиатуру.

— Ты что, считаешь по другому, — не унимался его собеседник, — так и скажи, и нечего мне хмыкать!

— Ну и скажу, только боюсь, что тебе не понравится то, что ты сейчас услышишь: раз везенье, два везенье…, что ты мне все твердишь о везенье, мне от всего этого становится страшно, а тебе? — И тут же, не дожидаясь ответа, устало продолжил, — Пит, я не устаю вам вот уже несколько дней твердить, то, что мы сейчас имеем — это только первые цветочки, ягодки, я чувствую, еще будут впереди. Вот увидишь.

— Вечно ты все видишь в черных тонах, Ларс. Пока ведь ничего страшного не произошло: станция прибыла, пусть в нерабочем состоянии, но все-таки прибыла, люди все живы и здоровы. Работы будет много — да, согласен, но мы справимся, обязательно справимся. Аппаратуру на станции размонтируем, людей доставим на Землю, со всей этой странной ситуаций тоже разберемся. Со временем, но обязательно разберемся, вот увидишь. Все вместе засучим рукава, и все сделаем.

— Да, опять аврал, — устало согласился с ним Ларс, — Пит, ну сколько можно заниматься авралами, неужели ты не видишь, как неожиданно резко и далеко шагнуло вперед освоение космоса. Человечество пока не готово к такому скачку, мы просто не успеваем латать прорехи здесь, в ближнем космосе, а продолжаем нестись сломя голову вперед. А сейчас самое время приостановиться, внимательно осмотреться, подумать, принять мудрые, взвешенные решения. Наконец, сбалансировать наши возможности и желания, а потом уже спокойно и уверенно идти вперед. Господи, ну почему меня никто не слышит и не хочет понимать! Даже ты, мой старый друг, не видишь или не хочешь видеть дальше своего носа. Ну, пусть они там все, в этом совете, никогда не вылезали из-за своих столов и ни черта толком не понимают, но мы ведь с тобой, Пит, всякого в этой жизни повидали, и ты не можешь не видеть всей картины в целом. Очнись, старый мой друг, посмотри на ситуацию здраво и согласись со мной.

В этот момент резко, едва не сорвавшись с петель, распахнулась дверь в кабинет, и в комнату влетел человек, на котором буквально не было лица. Ларс, начавший было подниматься из-за стола, буквально подавился рвавшимися наружу гневными словами и почти закричал:

— Что еще там случилось, говори живо!

— Шеф, вот посмотрите, — вбежавший дрожащими руками протянул начальнику несколько страничек, — только что доставили из расчетного отдела.

Ларс выхватил у него из рук бумаги, впился в них глазами. Краска мгновенно сошла с его щек, смертельная бледность охватила все лицо, и он просто рухнул в кресло.

— Ларс, дружище, что случилось? — бросился к нему О’Хара, — на тебе лица нет.

Тот только молча протянул ему бумаги и закрыл глаза рукой.

Пит О’Хара взял бумаги, надел очки и впился взглядом в текст, потом охнул и выронил бумаги на пол.

Неумолимые строчки сухим языком формул утверждали: ровно через пятьсот шестьдесят три часа сорок восемь минут космическая станция «Килиманджаро» и планета Земля пересекутся в точке со следующими координатами…

— Ошибки нет? — немного придя в себя, спросил Ларс курьера.

— Нет, шеф, все детально проверили, — нервно сглотнув слюну, ответил тот.