Самыми живучими оказались отношения с Чучей. Конечно, были еще Галя и Алена, но это другое, совсем другое дело. Алену Нелюбов в минуты романтической слякоти называл “гейшей белоглазою” и воспринимал соответственно: больше про работу, чем про любовь; больше про дружбу, чем про супружество. Галя, наоборот, домотканая суфражистка; это у нее отношения с Нелюбовым, а не у него с ней; просто он не противился – для разнообразия. Но Чуча – история отдельная, история любовная, страстная.
Когда Нелюбов присоединился к добропорядочному обществу, ореол вокруг Чучи уже почти погас, и Нелюбов не сразу сориентировался, что именно на нее в первую очередь стоит направить гиперболоид своего обаяния. Чуча успела раньше, первая приложила Нелюбову штамп “deja vu”. И так она это лихо проделала, что он только удивленно плечом пожимал, выбираясь наутро из ее постели. А Чуча молча поставила Нелюбову “зачет”. Они, как боевые корабли на сводном параде, прошли мимо друг друга, оценив состояние брони и пушек. Как две соперничающие модели, встретившиеся на подиуме, смерили друг друга взглядами. Как две птицы, планируя, покружили рядом в небе, прежде чем надменно взмахнуть крылами и подняться выше.
Затем Нелюбов принялся осваивать новую территорию, и Чуча тоже занялась своими делами – вплоть до того знакового поворота головы, который произвела Чуча при появлении в добропорядочном обществе Доктора Глеба. Тогда она и зацепила Нелюбова, а Нелюбов, добившись права ночевать у нее по нескольку ночей подряд, зацепил Чучу. Зацепились якорями, пряжками, когтями. И как только зацепились, так сразу стали пытаться освободиться.
Как-то по осени, незадолго до женитьбы Левушки, сидели Чуча с Нелюбовым на балкончике съемной Нелюбовской квартирки, курили и смотрели вдаль.
- Я думаю в ближайшее время податься в Москву, - молвила Чуча, пуская дым по направлению к горизонту. - Я уже присмотрела себе издательство. Устроюсь туда для начала каким-нибудь корректором или чтецом самым младшим. Надо будет сказать Полтавцевой, чтобы комнату подыскала к зиме.
- Полтавцева – это кто? - спросил Нелюбов, заметно оживившийся.
- Это приятельница моя старинная, вместе в московский универ поступали, - небрежно ответила Чуча и без паузы продолжила делиться планами: - Какое-то время, должно быть будет непросто, но при таком количестве печатных изданий с голоду не помрешь. Через месяц-другой протопчу все нужные тропинки, найду своего издателя, налажу сотрудничество, брошу офисную работу и стану жить, как правильный поэт: с утра проснулся – уже на работе... Поселюсь где-нибудь на Большом Каретном, буду по утрам выглядывать в старый московский дворик, а по вечерам устраивать кухонные посиделки, приглашать дипломированных поэтов и прозаиков. - Чуча усмехнулась, но сразу и задумалась: - А может быть, мне тоже в литературный институт поступить? Забавно, когда в графе “профессия” написано “поэт”.
Чуча все дальше уносилась в счастливое будущее и вполне вероятно, что закончила бы свои дни где-нибудь совсем на вершине мира, но вмешался Нелюбов. Он спросил:
- А где все это время буду я?
- В смысле? - вздернула брови Чуча. Но тут же сориентировалась, пожала плечиком и равнодушно ответила: - Почем мне знать, где ты будешь.
Но Нелюбов все еще не желал понимать свое место и заявил:
- Ты ведь со мной поедешь в Москву.
Тогда Чуча ответила:
- В Тулу со своим самоваром не ездят.
Чуча с удовольствием объяснила Нелюбову, что скромнее надо бы быть, что он просто так, один из, какой-то; словом, то, к чему англичане наверняка применили бы неопределенный артикль “а”, и в жизни Чучи “а Nelubov” значительной роли не играет, не может играть – не сейчас, не в будущем. Высказав все это, она скорчила дурашливую мордашку и полуутвердительно вопросила:
- Обиделся?
- Ну что ты! - быстрее, чем нужно было, отозвался Нелюбов.
В подтверждение своих слов он приготовил кофе и предоставил Чуче говорить, сколько ей заблагорассудится. Однако слушал безучастно, можно сказать, просто присутствовал. Когда Чуча, наконец, умолкла, Нелюбов позволил паузе длиться и длиться, так что Чуча даже почувствовала неловкость. Она намеревалась провести эту ночь у Нелюбова, но ей вдруг сделалось неуютно. Поэтому она засобиралась уходить. Немного разочарованная тем, что Нелюбов не стал ее удерживать, она тем не менее не захотела растопить его лед, вернув уверенность в своем расположении. После разговоров о Москве она ощущала себя ужасно независимой и страшно самодостаточной.
После ухода Чучи Нелюбов несколько минут оставался у закрытой двери, сжав зубы и кулаки. Но судьба очень скоро предоставила ему возможность реванша.
Когда Левушка женился на Гале, Чуча пришла к Нелюбову – чтобы снова обрести независимость и самодостаточность. Нелюбов великодушно раскрыл объятия и так усиленно сострадал ей ночь напролет, что под утро Чуча заподозрила неладное.
- Ты, что ли, жалел меня все это время? - спросила она сразу же, как только заподозрила.
- Конечно. Сегодня же суббота, а по субботам я всегда жалею невостребованных женщин, - ответил Нелюбов, изобразив невозмутимость Бельмондо. - Так что если до следующей субботы ты все еще никому не понадобишься, можешь заглянуть опять. Только не вздумай заявиться в какой-нибудь другой день: я подаю исключительно по субботам.
Он получил по физиономии, и со счетом 1:1 они с Чучей надолго расстались.
Похожий всплеск эмоций произошел через три с лишним года. Ему предшествовали: случайная встреча на одном официальном фуршете; много часов лирических воспоминаний; несколько романтических свиданий; стремительный переезд Нелюбова к Чуче; полтора месяца безоблачного счастья. Нелюбов вдруг превратился в домашнего хлопотуна: нянчился с Левкой, ездил по магазинам, баловал Чучу вкусной едой собственного приготовления. Он с собачьим добродушием потакал всем ее капризам, а Чуча махала рукавами направо и налево, прищелкивая пальцами: Нелюбов, сходи за пивом! Нелюбов, подожди за углом! Нелюбов, бери в зубы и неси за мной!.. И Нелюбов нес. Но однажды на домашней вечеринке кто-то отпустил пошлое замечание относительно мужской природы, а подвыпившая Чуча громко ответила на него:
- Мужик и должен быть кобелем! И у всякой женщины должен быть свой кобель, а лучше свора. Как это, помните, у классиков: Разгуляй, ату! Порывай, апорте! Хотя лично я предпочитаю более спокойные породы. Например, ньюфаундлендов. Но Нелюбов все-таки больше похож на пойнтера...
Все обернулись и оценивающе посмотрели на Нелюбова.
- Я не хочу, чтобы впредь ты позволяла себе подобные высказывания, - сказал Нелюбов, когда гости разошлись.
- Ты правда думаешь, будто я стану спрашивать у тебя, что мне можно себе позволять, а чего нельзя? - с светским любопытством поинтересовалась Чуча.
- Мне казалось, я могу на это рассчитывать, - в тон ей ответил Нелюбов.
Впрочем, оба скоро оставили светский тон и на вполне портовом языке рассказали, чего каждый из них может ожидать от другого. Разница в ожиданиях оказалась велика. Нелюбов той же ночью покинул квартиру Чучи. Он унес с собой две пары джинсов и горькое чувство очередного поражения.
А через год автомобиль, на котором Чуча ехала в командировку, встретился с другим автомобилем, на котором люди возвращались из командировки. Чуче повезло, она осталась среди выживших, но получила компрессионный перелом позвоночника. Выздоровление шло небыстро, но Чуча твердо верила, что в положенный срок встанет и побежит по делам. Нелюбов очень помогал ей месяцами хранить эту веру. Он примчался, как только узнал о случившимся, и не покидал Чучу, пока она окончательно не поправилась. Все время, пока Чуча лежала, а Нелюбов за ней ухаживал, они, обсуждая будущее, прикидывали, куда Чуча первым делом пойдет, где Чуча будет гулять, как надолго Чуча сможет отлучаться из дома... Но оба избегали говорить о том, кому выпадет честь сопровождать ее, выздоровевшую. Когда Чуча смогла и пойти, и гулять, и отлучаться надолго, она как само собой разумеющееся положила ладонь на руку Нелюбова и произнесла речь, смысл которой укладывался в одну фразу: “Твоя до гроба, да будем счастливы мы оба!”. Нелюбов же изобразил удивление и сказал, что уже две недели встречается с юной скрипачкой, студенткой музыкального училища, и у них все более чем серьезно, а про Чучу он в таком ключе даже и не думал. Хорошо, что Чуча надежно поправилась, а то слегла бы обратно. Врачебная помощь ей все же понадобилась: после того разговора с Нелюбовым Чуча несколько месяцев посещала психолога...
