Вот в этот-то момент я и понял, что все у нас срывается. Этот Прохоров, этот его, якобы случайный, взгляд в сторону жилого дома, который стоял метрах в четырехстах от основного места событий… Включив режим я сразу понял, что этот тип основательно подстраховался. Там в доме в какой-то из квартир сидит еще один снайпер.

– "Хитрый", "Быстрый", "Хитрый", "Быстрый", – тут же предупредил я своих, – отбой! Слышите? Отбой операции! – и обрисовал ситуацию так, как я ее понимаю.

– Ты этого лишнего стрелка видишь? – немедленно спросил подполковник.

Я еще раз проанализировал ситуацию под режимом.

– Нет. С этого места, – наш "Спринтер" стоял метрах в восьмидесяти от стройки, – не разглядеть. Но точно представляю окно, где тот сидит.

Вадим Федорович думал недолго. Секунд двадцать, наверное.

– Все, значит, действительно, отбой. Сидим тихо и ждем, пока все разъедутся.

Нет, ну как же так? Столько готовились и на тебе! Неужели ничего нельзя сделать? Я заново включил ЗНАНИЕ и отдался ему, полностью расслабившись. Вот оно! Есть работающий вариант!

Содрав с себя стандартную большую гарнитуру, я аккуратно засунул в карман мобильную, дальности которой хватало всего на полтора километра, схватил сумку с приготовленным для меня на всякий случай "Валом"[5] и выскользнул из нашего "Мерса-Спринтера". Закрыл машину и в беззвучном режиме поставил на сигнализацию. Легкой прогулочной походкой, но достаточно быстро, я двинулся к намеченному заранее месту. Зайдя за одинокий гараж, я вытащил бинокль и осторожно выглянул из-за угла. Заметить меня из действующих лиц мог только тот внеплановый для нас стрелок. Но, наверняка, он не обратил никакого внимания. Ну, шляется какой-то парень. Мало ли какие у него дела? Прохожих, которые могли меня увидеть через проход между двух домов, нет. Из окон жилого дома вряд ли кто сейчас сюда смотрит. Время сериалов. Так, вот он! Разлегся на, судя по всему, придвинутом к самому окну столе на седьмом этаже, и зырит через оптический прицел своей снайперской винтовки во двор недостроенного дома. Хорошо, что мои напарники заранее забрались на стройку. Не весь же день он наблюдал за этим местом. Если бы заметил, то сообщил бы по сотовому Прохорову, и сделка не состоялась бы. Включаю режим и просчитываю все поправки. Дальность – шестьсот двадцать метров. Для "Вала" это, конечно, слишком много. Но я уже ЗНАЮ, что попаду. Обязан! Переводчик режима стрельбы на положение "одиночными", передернуть затвор, вскинуть автомат, глубоко вздохнуть. Я выхожу из-за гаража, почти не глядя, направляю ствол с длиннющим набалдашником интегрированного глушителя и мягко тяну спусковой крючок. Тихий хлопок выстрела затерялся в шуме грохотавшей из какого-то окна музыки. Не проверяя – я уже ЗНАЮ, что попал – ставлю "Вал" на предохранитель, убираю в сумку и все тем же прогулочным шагом продвигаюсь к стройке. Так, а вот отсюда снайперы меня не видят. Можно и легкую пробежку сделать. Вон у прикрытых ворот во двор стоит контролирующий наружную обстановку бандит. Достаю сигарету и с виноватой улыбкой иду к нему. Нет, не может он заподозрить во мне опасность. Никак не может. Слишком молодо и просто я выгляжу. Недовольно хмыкает, но зажигалку достает. Адреналин во мне так и прет. Сейчас из ушей польется! Резкий удар ребром ладони, и его адамово яблоко с противным хрустом сминается. Достаю мобильную гарнитуру, включаю, сдвинув малюсенький рычажок, и цепляю на левое ухо. Заглянув в щель между воротинами, убеждаюсь, что никто ничего не заметил. Эти гады бабки пересчитывают! Остальные внимательно смотрят. Это им значительно интереснее, чем за обстановкой наблюдать. Достаю свой ствол и легенько щелкаю пальцем по микрофону гарнитуры:

– "Хитрый", "Быстрый", "Хитрый", "Быстрый", готовы? Опасность устранена, одна единица у ворот – тоже, – сообщаю я.

– Точно? – немедленно спрашивает подполковник.

Я хотел сказать "зуб даю", но вовремя опомнился. Сейчас не время для шуток.

– Точно!

– Хорошо, – услышал я в маленьком наушнике, – "Быстрый"?

– Готов! – тут же послышался голос Виктора.

– Работаем! – как мне показалось, с некоторым довольством прошептал Федорович.

Дальше все слилось в почти непрерывные, как очередью, тихие хлопки выстрелов. Каких-то две-три секунды и мои напарники спрыгивают со второго этажа недостроенного дома во двор. Здесь теперь одни трупы.

– Чисто, – слышу я сдвоенное сообщение в гарнитуре.

– Вхожу, – отвечаю и, немного отжав воротину, проскальзываю во двор.

Дядя Витя с подполковником сноровисто заскакивают один в "Лексус", другой в "Газель", выскакивают и, удовлетворенно кивнув друг другу, начинают в темпе затаскивать валяющиеся в живописных позах трупы в раскрытые двери шестисотого "Мерса". Я подтаскиваю "своего" от ворот. Они переглядываются, хмыкают и закидывают его поверх остальных в заполненный салон. Кровищи вокруг – до жопы. Как мои напарники сами не перепачкались, не понимаю.

– А те? – спрашиваю я, показывая рукой вверх и имея в виду снайперов на втором и третьем этажах.

– Черт с ними, – отвечает Федорович, закидывая в салон "Мерседеса" радиоуправляемую зажигалку и захлопывая двери, – там контроль точно не требуется. А по ним, – ух, какая у него злая и, в то же время, довольная ухмылка, – нас уже не опознают.

Виктор заводит "Газель" и первый выруливает со двора. Мы с подполковником закидываем свои и дяди Витину сумки на задние сиденья "Лексуса", на которых уже валяется большой дипломат с баксами, и тоже уезжаем. Отъехав метров триста, останавливаемся. Вадим Федорович достает из баула маленький специальный передатчик, вытягивает из него антенну и оглядывается на стройку. Я тоже гляжу туда. Несколько не очень ярких, но все-таки хорошо заметных, вспышек появляются одновременно. Это сгорают наши видеокамеры и поджигается "Мерседес" с трупами.

– "Спринтер" закрыл? – спрашивает подполковник, переключая ручку автоматической коробки передач на "драйв".

"Лексус" плавно двигается.

– Конечно, – отвечаю я. Адреналин куда-то уходит, а перед глазами почему-то начинает крутиться глубоко вминаемый кадык того типа у ворот.

– Встряхнись, Денис, – говорит Федорович и протягивает мне фляжку, – на, глотни.

– Не хочу, – отталкиваю я его руку. Меня и так всего мутит, а он мне выпивку сует.

– А я говорю: пей! – не громко, но очень настойчиво, приказывает он и опять сует мне эту фляжку. – Надо, Денис, понимаешь, надо! Первый раз оно всегда тяжело.

– Что оно? – не понимаю я, но все-таки слушаюсь и, отвинтив колпачок, прикладываюсь. Горло обжигает коньяк, а перед глазами опять крутится хрустящий кадык. Желудок пытается вывернуться наизнанку.

– Потом поймешь, – говорит подполковник и снова командует: – до дна допивай, давай.

Я опять прикладываюсь, но меня начинает сильно мутить. Федорович заезжает в какой-то двор и останавливает машину. Он заглушил мотор, и сразу где-то далеко сзади стали слышны завывающие сирены.

– Быстро пожарники приехали, – комментирует подполковник и зачем-то протягивает мне носовой платок:

– Вылезай, – звучит короткая команда.

– Почему? – не понимаю я.

Он беззлобно ухмыляется, выходит из машины сам, обходит капот и, открыв мою дверцу, помогает вылезти мне. Для чего я понял почти сразу. Ох, и полоскало же меня… Затем минут десять я выжимал из себя остатки желчи. Федорович заботливо, как маленького ребенка, придерживал, чтобы я не ухнул в свою же блевотину, а потом тщательно вытирал мое лицо своим носовым платком.

– Ну что, оклемался? – в этот раз были видны участие и некоторая жалость.

– Вроде бы, – кое-как кивнул я.

– Поехали, – он помог мне забраться в машину и залез сам на водительское сиденье.