2. Менее действенный и интенсивный метод с соответственно меньшими шансами на успех: обучение или общение, нацеленные на выявление внутренних противоречий и несообразностей в альтернативной картине мира[29]. Сюда же можно отнести и массовое настойчивое просвещение взрослого населения (пример — Открытый университет в Великобритании, не имеющий к сожалению до сих пор аналогов в США).

3. Метод, эффективность которого также не особенно велика: широкое гласное освещение неудач, провалов и обманов паранауки, вздорности ее претензий; настойчивая борьба политическими средствами против любых попыток узаконить паранауку в рамках школьной системы. Примером здесь может служить десятилетняя борьба за влияние на экспертную комиссию в Техасе, которой предстояло решить, будет или нет официально принят в качестве обязательного школьный учебник, излагающий креационистскую доктрину. И хотя сторонников креационизма поддерживали влиятельные силы штата, все же жернов предрассудков не смог перемолоть рационально критики противоречий и нелепостей стоящей за креационизмом картины мира.

Изложенные три варианта воздействия на общественное сознание можно рассмотреть и в другом аспекте. Если вспомнить историю, то мы увидим, что культура не раз переживала такие переломные моменты, в которых традиционная система образования теряла твердую почву под собой, а привычные представления не могли адекватно вместить смысл происходящих перемен. Речь идет о таких исторических ситуациях, когда бурные социальные процессы или какие-то внешние факторы ломали устоявшиеся взгляды людей и влекли за собой быстрые и крутые перемены в основах бытующей картины мира. В этой связи вспоминаются: открытие Нового Света; изобретение телескопа и сделанные с его помощью в начале XVII в. открытия; великое лиссабонское землетрясение 1745 г.; Американская и Французская революции XVIII в.; невиданные до того страдания и обнищание целых регионов в процессе индустриальной революции; наконец, великие войны XX столетия. Сюда же можно с полным правом отнести и внезапное прекращение холодной войны, приход «гласности» и другие всем известные события последнего времени. Все это — поворотные точки истории. И многие из них непосредственно сказались на формировании и становлении того, что теперь мы называем современной картиной мира (особенно последствия открытий 1492, 1609 гг., а также мощный подъем научного материализма на волне антигегелевских настроений, совпавшей с поражением революций 1840-х гг.)[30] Однако в большинстве случаев события, потрясающие мир, производят — по крайней мере, на некоторое время — обратный эффект по сравнению с только что отмеченным: в глазах большинства людей они свидетельствуют против реалистического миропонимания и, таким образом, в пользу его альтернатив. И именно об этом стоит поразмыслить более внимательно в заключении нашего очерка.

Среди примеров, которые помогли бы прояснить основные идеи нашего анализа, особенно показательны следующие два. Первый — это движение «машиноборцев» (луддитов), возникшее в Англии в 1811-1816 гг. Вначале оно было вызвано сугубо экономическими причинами — потерей работы и обнищанием рабочих, но в конечном счете вылилось в волну насилия и разрушения, направленных против вообще любых технических символов и принадлежностей давящей человека бесстрастно-непоколебимой фабричной системы[31]. Я напоминаю об этих событиях, поскольку они явно аналогичны по своей сущности событиям, происходившим в Европе в 20-30-х гг. нашего века. На заре нацистского движения в Германии появляются, как пишет Ф. Штерн, «луддиты от культуры, которые в своем ослеплении ненавистью к модернизму готовы были вдребезги разнести всю „машинерию“ современной культуры»[32].

В этом последнем случае отчуждение и разлад с индустриальной цивилизацией сливаются с полным неприятием общей программы модернизма и растущей мощи либерализма и секуляризма. Злой дух разрушения не обошел и Явуку. Один из наиболее читаемых в 1920-х гг. германских идеологов Ю.Ланг-Йен, ставивший креационизм над наукой, потратил немало слов, проклиная Науку за ее скрупулезную основательность и детальную специализацию. Ф Штерн пишет: «Ненависть к науке затмевает все в писаниях и мыслях Лангбена. По Лангбену, наука — это корень зла, имя которому: позитивизм, рационализм, эмпиризм, механицизм, материализм, технология, скептицизм, догматизм, узкая специализация...» (с. 122). Так что, это отнюдь не случайность, что наука в Германии была не в чести уже задолго до захвата нацистами государственной власти. Некоторые немецкие ученые уже тогда требовали признания верховенства «арийской» науки, которая должна основываться на интуиции, на понятии «эфира» (как субстанции духа), на экспериментальных наблюдениях в противовес формализмам и абстракциям и — главное дело — делаться «германской расой».

Дорвавшись до власти, нацисты недвусмысленно стали на сторону всех видов паранауки: тут и астрология, и гиммлеровская «теория мирового льда», и «учение о расовой чистоте», которые, таким образом, превратились в официально признанные и финансируемые государством профессии. Готовность, с которой огромное число врачей, юристов, ученых и других академических специалистов дали себя втянуть во все эти безобразия и бесчинства, была обусловлена осознанной лишь «постфактум» моральной неустойчивостью так называемых интеллектуалов, проявленной ими в условиях общекультурной катастрофы, когда политики и жрецы паранауки, наоборот, легко нашли друг друга и объединились. Как справедливо показал в своей глубокой книге «Социальная роль науки» Дж. Бернал, возникновение нацизма было предуготовлено подъемом иррационализма, который, среди прочего, подпитывался расцветом паранауки в Германии того периода.

Оглядываясь на эти исторические события, мы должны извлечь из них два важных урока. Первый: хотя так называемая «альтернативная» (а точнее, пара-) наука сама по себе может быть вполне безобидной и невинной, но это только до тех пор, пока она остается вне политических процессов. Будучи задействована в политической игре, она превращается в мину замедленного действия, ждущую своего часа. Не так давно мы в США стали свидетелями реальной опасности такого рода. Она отражена, помимо других документов, в только что изданной Американской академией наук и искусств работе Дж. Мура «Креационистский Космос протестантского фундаментализма»[33]. В ней дается развернутая характеристика антиэволюционистского движения в США, переживающего в последние годы заметный подъем и консолидацию с политической властью. Хотя сопротивление преподаванию в школе эволюционного учения имеет в Америке давние традиции, Мур обращает наше внимание на то, что «фундаменталисты сегодня насчитывают в своих рядах до четверти всего населения США, и это при быстром росте числа вновь обращенных. Эти люди верят, что они живут во Вселенной, которая была чудесным образом сотворена из ничего за 6 дней всего лишь несколько тысяч лет назад, и что Земля населена только теми животными и растениями, которые пережили всемирный потоп... Креационистская космология снискала протестантскому фундаментализму те авторитет и влияние, которые он оспаривал у фундаментальной науки» (с, 5-7).

Заметим себе, это новейшее достижение контрмировоззрения далеко уже не похоже на дела старомодного теологического антисциентизма, известного нам по прошлому веку. Нет, это уже новое поколение, новый тип, среди представителей которого сплошь и рядом встречаются специалисты с научным и техническим образованием, с учеными степенями, многие — сотрудники исследовательских институтов. Мотивы, движущие этими людьми, сводятся, надо полагать, к внутренней потребности или склонности буквально уверовать в то, о чем повествует Библия. Свою роль сыграла и общая психологическая напряженность, царившая и нагнетавшаяся в годы холодной войны, когда глобальное противостояние ставило на карту ни больше ни меньше как материализацию апокалипсических пророчеств и видений. Надо сказать, протестантское креационистское движение недурно финансируется и умело организовано, ведет активную издательскую деятельность, включающую собственные журналы, книжные издательства, учебные заведения, радио- и телепрограммы, даже кинематограф. И сверх всего — отлаженная тесная связь с наиболее консервативными политическими и церковными кругами. Главная цель их активности — влияние на молодые умы. Средство — пропаганда так называемого «научного креационизма», внедрение его в школьные программы, для чего на местные органы образования оказывается настойчивое давление. «Научный креационизм» призван, по мысли его адептов, противостоять эволюционизму, который протестанты воспринимают как сатанинскую проповедь, как антихристианское извращение. Больше того, есть признаки, заставляющие подозревать, что, как прежде с Дарвином, протестантский фундаментализм собирается «разобраться» и с Коперником, провозгласить «крестовый поход за геоцентризм».