— Адриан, сэр. Блэкуотер, сэр.

— Я научу вас, матросов, уважать меня, даже если для этого мне придется пороть вас! Понятно? А теперь посмотрим-ка, как ты отдаешь честь.

Адриан поднес костяшки пальцев ко лбу, имитируя салют, который видел у других.

— Это уже лучше, матрос. Больше так не делай.

— Есть, сэр.

Адриан с радостью покинул продуваемую ветром мокрую палубу. Возле камбуза его ждал По. Юноша хорошо разбирался в поварском деле, очевидно, поэтому Уайатт и предложил его в помощники. Они развели в печи огонь, и Адриан наблюдал за тем, как По готовит утреннюю овсянку, добавляет в нее масло и коричневый сахар, время от времени предлагая Адриану ее попробовать. Несмотря на странное название, «баланда» была на удивление вкусной, чего никак нельзя было сказать о галетах. Они были каменные. Их, разумеется, делал не По, он только принес эти круглые плоские камешки с хлебного склада, где они хранились в ящиках в огромном количестве. На суше в армии их называли просто сухарями, и Адриану они были хорошо знакомы. Вездесущие галеты хранились очень долго, но наесться ими было невозможно, зато сломать зубы — запросто, и прежде чем отправить такой сухарь в рот, следовало размочить его в чае или супе.

Когда завтрак был готов, пришли дежурные матросы, чтобы забрать свою долю и отнести ее вниз.

Адриан помог стюарду отнести остаток еды на спальную палубу.

— Этот жалкий хвастун даже не смог подняться по вантам, — громко говорил Джейкоб Дернинг.

Марсовые и старшины сидели за столом вместе, как им полагалось по статусу, а остальные примостились между мешками и сундуками, держа на коленях жестяные тарелки. Судя по виду, Джейкоб главенствовал за центральным столом. Свою речь он сопровождал красноречивыми жестами, и все не отрываясь смотрели на него. На голове у него был ярко-синий платок, какой носили все, кто работал на фор-марсе.

— Когда на море штормит, а канаты мокрые, он ведет себя совсем иначе, — продолжал Джейкоб. — Не выделывается, как обычно.

— Мне показалось, он струсил, — прибавил боцман Бристоль. — Я уж думал, мне придется самому лезть наверх и основательно ему врезать, чтоб заставить работать.

— С Ройсом все было в порядке, — сказал тощий неказистый мужчина в белом платке на голове и с густыми, свисавшими, как у моржа, светлыми усами. Адриан не помнил его имени, но узнал в нем капитана грот-мачты. — Просто морская болезнь одолела, вот и все. Когда он поднялся, то прекрасно завязал топсель. Только каким-то странным способом.

— Оправдывай его сколько хочешь, Дайм, — сказал Джейкоб, тыча пальцем в тощую грудь усатого моряка. — Но согласись, он какой-то странный, а еще более странно то, что в первый же день на мачте матрос рядом с ним упал и разбился насмерть.

— Хочешь сказать, что Дрю убил Ройс? — спросил Дайм.

— Да ничего я не хочу сказать, просто это странно, вот и все. Ты-то, конечно, лучше знаешь, что там стряслось, верно, Дайм?

— Я ничего не видел. Рядом с Дрю, когда он упал, был Берни, а тот говорит, что Дрю просто проявил небрежность. Я и раньше такое видел. Ударит им что-то в голову, и начинают резвиться на снастях! Берни утверждает, что Дрю пытался пройти по рее, когда корабль накренился при развороте возле отмели, и потерял равновесие. Берни пытался схватить его, когда болтался на рее, но из-за дождя нога соскользнула.

— Дрю пошел по рее в бурю? — рассмеялся Джейкоб. — Вот это вряд ли.

— А где в это время был Ройс? — спросил Бристоль.

Дайм покачал головой.

— Не знаю, я его не видел до тех пор, пока он чуть позже не появился на марсе.

— Прошлой ночью Берни и Дрю играли в карты, правильно? Я слышал, Дрю ушел с большим уловом.

— Так теперь ты считаешь, что это Берни его убил? — спросил третий матрос в красном платке.

Адриан никогда раньше его не видел, но решил, что он капитан бизань-мачты, поскольку марсовые обычно ели за одним столом с боцманами.

— Нет, но вот кок там точно был, когда закончилась игра, а они с Ройсом приятели, нет? Я думаю… — Джейкоб замолчал, заметив Адриана. — Повезло тебе, что повар из тебя лучше, чем из твоего дружка марсовой, а не то господин Темпл вышвырнул бы вас обоих за борт.

Адриан промолчал. Он огляделся в поисках Ройса, но его нигде не было. Ничего удивительного — скорее всего, Ройс не хотел и близко подходить к еде.

— Можешь передать своему приятелю, что я попросил Бристоля перекинуться на его счет парой слов с господином Берилом.

— С Берилом? — озадаченно переспросил Бристоль. — Я собирался говорить с Уэсли.

— Да ну его, — сказал Джейкоб. — Какой от Уэсли толк? Пустое место, ты не согласен?

— Я не могу обойти его и обратиться к Берилу, — настойчиво сказал Бристоль. — Когда это произошло, вахтенным офицером был Уэсли.

— Да ты никак спятил? Чего ты боишься? Думаешь, Уэсли затаит на тебя злобу за то, что ты обратился к Берилу? Все, что Уэсли может сделать, это доложить капитану. Только этим он и занимается. Юнец в мичманском мундире, у него кишка тонка. Он на «Буре» только потому, что его папаша — лорд Белстрад.

— Нам надо подавать еду мичманам, — напомнил Адриану По, дергая его за рукав. — Они завтракают в офицерской кают-компании на корме.

Адриан повесил ведро на крюк, подражая По, и бросил последний взгляд на Джейкоба. Капитан фок-мачты злобно улыбался.

Офицерская кают-компания была значительно меньше, чем столовая матросов, и ненамного удобнее. Она располагалась на корме на спальной палубе, и когда корпус корабля подскакивал на волнах, все, что там находилось, издавало громкий скрип. Обычно еду для офицеров готовил и разносил Бэзил, но сегодня утром он был особенно занят стряпней для капитана и лейтенантов и попросил По и Адриана доставить еду мичманам.

— А ты что здесь делаешь? — вдруг спросил самый высокий мичман, когда вошли Адриан и По. Адриан открыл было рот, чтобы ответить, но понял, что вопрос адресован не ему. За ними вошел, слегка припозднившись, молодой офицер, который сделал Адриану выговор. — Ты должен стоять на вахте, Уэсли.

— Лейтенант Грин сменил меня пораньше, чтобы я мог поесть, пока еда не остыла.

— И ты явился сюда, чтобы действовать на нервы приличным людям? — спросил высокий мичман. Его товарищи расхохотались. Адриан догадался, что это, по всей видимости, и есть Берил. Он был намного старше остальных мичманов — лет на десять, не меньше. — От тебя и дальше будут одни неприятности, а, парень? А мы-то думали, что сможем спокойно поесть без твоего нытья. Что ты сделал? Пожаловался Грину, что у тебя живот болит, потому что прошлой ночью мы тебе ничего не оставили?

— Нет, я… — начал Уэсли.

— Заткнись! Противно слушать твой плаксивый голос. Эй, кок! — рявкнул Берил. — Мичману Уэсли еды не подавать, ни крошки от галеты, понятно?

Адриан кивнул, поняв, что Берил каким-то образом превосходил Уэсли по рангу, хотя оба были одеты в форму мичманов.

Уэсли вспыхнул от ярости, но промолчал. Отвернувшись от стола, юноша направился к своему сундуку.

— Ах да, — сказал Берил, вставая из-за стола. Он подошел к Уэсли. На лице Берила Адриан заметил застарелый шрам, почти касавшийся глаза. — Я все собираюсь посмотреть твои вещички, вдруг мне что-нибудь из них приглянется.

Уэсли обернулся, резко закрыв сундук.

— Открывай, мальчишка, дай-ка поглядеть.

— Не имеете права!

Товарищи Берила за столом подхалимски захихикали, издеваясь над Уэсли.

Берил сделал шаг вперед. По его позе Адриан, в отличие от Уэсли, опытным глазом мгновенно определил, что за этим последует. Высокий мичман резко ударил Уэсли по лицу. Юноша упал на спину, перелетев через сундук, и повернулся на бок. Лицо его стало багровым от гнева. Он с трудом поднялся на колени, но Берил снова ударил его, да так сильно, что у мальчишки из носа хлынула кровь. Вскрикнув от боли, Уэсли вновь рухнул на пол и остался лежать, прикрывая рукой лицо. Среди остальных мичманов раздались одобрительные возгласы.