— А разве вы не знали, что дело улажено? — спросил Робби.

— Знал, но как-то выпало из памяти. — Звякнула крышка урны. — Но я уверен, так лучше оказалось для всех. Ведь стороны добиваются не формального, а реального результата. Меня всегда немножко интересует, что решил бы по тому или иному поводу апелляционный суд, но в данном случае здесь ни к чему нельзя придраться. Нам с вами это прекрасно известно. Верно? — Малатеста тоненько рассмеялся — возможно, это был кашель — и прошаркал к выходу. — Увидимся в суде. Надеюсь, следующий иск окажется не менее интересным.

— Непременно, судья.

Малатеста открыл дверь туалета и, перекинув пальто через руку, двинулся к аудитории, где к нему сразу подошли два студента.

— Боже! — воскликнул Робби, когда Макманис в конференц-зале выключил Хитреца. — Этот человек явно с приветом! Таких нужно поискать. Я побыл с ним несколько минут и… — Он присвистнул и махнул рукой в пространство.

Как только Робби вернулся, мне тут же позвонили. Обрабатывать запись Клекер закончил к приходу Сеннетта. Тот прослушал пленку и просиял.

— Очень умно. Очень, очень умно. Наш клиент произнес ключевые слова. Сказал спасибо. Мне нравится его замечание насчет превосходных бумаг. Наверное, ему особенно понравились пятидесятки и сотенные.

Несколько агентов, которые в это время находились в конференц-зале, едва сдержали смех.

— И насчет финансовых вопросов, — добавила Ивон, — тоже неплохо получилось. — Никто больше не обратил на это внимания, и Элфу пришлось перемотать пленку назад, чтобы мы могли прослушать нужный фрагмент разговора. Видимо, в этот момент Робби отвернулся, и слова Малатесты прозвучали немного приглушенно. Но теперь их все прекрасно расслышали.

— Какая лиса! — воскликнул Сеннетт. — Как вам нравится треп этого инопланетянина? Но мы его поимели. Чего стоит только одна его боязнь осложнений в апелляционном суде. — Он явно ликовал.

Затем заговорил Макманис, почему-то глядя на меня:

— Стэн, это не такое уж чистое попадание в цель, как вы воображаете. Адвокат Малатесты будет доказывать, что в этом нет никакого криминала. Его клиент всего лишь обсуждал рассмотренное дело. И в самом деле, если Малатеста признал получение взятки, к чему постоянные упоминания об апелляционном суде? И потом, как он мог не знать о том, что дело улажено?

— Но теперь у нас появились хотя бы какие-то свидетельства против Малатесты, — возразил Стэн. — Это явное достижение, если учесть его маниакальную осторожность. В любом случае, нам уже есть что предъявить присяжным.

— Нет, улик не хватает, — произнес Макманис неожиданно резким тоном, что было для него не характерно. Судя по всему, борьба со Стэном с каждым днем обострялась.

Сеннетт сухо кивнул.

— А я настаиваю: мы кое-что сделали. Работа по Малатесте будет продолжена, и улики прибавятся. Он поговорил с Робби, это уже достижение. Теперь, возможно, мне удастся что-нибудь выторговать у Мойры. — Стэн не выдержал и победно улыбнулся. — Джим, мы на правильном пути. И вы должны это признать. И в Вашингтоне увидят.

Макманис хмуро кивнул и поздравил Робби и участвующих в акции агентов с успехом. На моей памяти он впервые вел себя так нелюбезно с Сеннеттом.

— Спускайся, у нас возникла проблема, — произнес Сеннетт властным тоном.

Это было в понедельник двадцать второго марта в конце рабочего дня. Через три дня после встречи Робби с Малатестой в туалете юридического факультета. По телефону Стэн много не распространялся, просто назначил встречу у Джима через десять минут. Прибыв, я обнаружил в конференц-зале кроме Сеннетта и Макманиса еще и Элфа Клекера. Лица у всех серьезные и сосредоточенные. Стэн в своем обычном великолепно выглаженном синем костюме сидел, характерно выпятив подбородок. Значит, случилось нечто экстраординарное. Как только я обменялся рукопожатиями с присутствующими, он подал знак Элфу. Тот распахнул шкаф из превосходного красного дуба, оттуда выглянул большой катушечный магнитофон «Грюндиг» в корпусе из нержавеющей стали, который сразу заработал.

Вначале я не мог сообразить, что это такое. Шуршание бумаг, записанное со странной отчетливостью, шум передвигаемых предметов, расположенных очень близко от микрофона, потом глухой металлический стук, как будто что-то упало.

— Подслушка? — спросил я у Клекера.

— Да, — ответил Элф. — Микрофон стоит в телефонном аппарате на столе, а сигнал поступает сюда по существующей телефонной линии. — Он гордо улыбнулся, но быстро сник, потому что Сеннетт развернулся и ожег его взглядом. Видимо, знать эти подробности мне было не положено.

Зазвучали голоса. Разговаривали женщины. Одна находилась от микрофона довольно далеко, а другая — много ближе. Кажется, они были недовольны сильно затянувшимся перекрестным допросом.

— Узнаешь? — спросил Сеннетт.

— Нет.

— Сейчас намекну, — сказал он. — Она училась на два курса старше нас.

Мне по-прежнему ничего не приходило в голову, пока женщина, которая находилась подальше, не назвала вторую «судьей».

Магда Меджик! Прежде чем занять судейское кресло, она была прокурором по надзору за апелляциями. Флегматичная старая дева. Голова в мелких кудряшках, пропорции солидные, гардероб неизменный, все строгое, похожее на броню. Я вспомнил ее в студенческие годы. Магда была из тех девушек, которые еще в то время казались достигшими среднего возраста.

Я спросил у Стэна, где она сейчас работает.

— Слышал, будто занимается частными общегражданскими исками. Не отвлекайся, следи за событиями. Сейчас начнется самое интересное. — Стэн позволил себе скупо улыбнуться.

Некоторое время из динамиков раздавался шелест бумаги и скрип ручки. Магда что-то писала. Секретарша объявила фамилию посетителя. Мистер Фивор.

— Робби! — радостно приветствовала его она в полный голос.

Он вел себя сдержанно. Пару раз назвал ее «судьей», пошутил с секретаршей насчет того, что она в обед съедает плитку шоколада, затем после ее ухода в динамиках послышались тихие шаги — это Робби приблизился к двери — и щелчок.

Когда я понял, что это дверной замок, мне чуть не стало плохо. Робби намеревался дать взятку судье, о котором мы ничего не знали!

Но разговор у них получился коротким.

— Иди ко мне, — произнес Робби.

Заскрипели пружины ее кресла, громко зашуршала одежда, а затем, к моему изумлению, Магда Меджик издала короткий восторженный стон. А когда он сказал, что у нее самые прекрасные в мире сиськи, я просто не поверил своим ушам.

После этого события развивались стремительно, под аккомпанемент расстегиваемых молний, падающей на пол обуви, сдавленных вздохов, причмокиваний и прочих звуков, какие издают разгоряченные человеческие существа. Когда Робби и Магда двинулись прочь от телефона — я понял, что к дивану, — слышимость осталась превосходной. Магда отдавалась с громкими стонами. По мере приближения к оргазму она восторженно приветствовала забавные восклицания Робби. Он комментировал происходящее, как репортер в телевизионном журнале кинопутешествий. Описывал, что происходит в данный момент и случится в ближайшем будущем.

Называл все своими именами, прибавляя красочные эпитеты. Если бы я не знал точно, что это Магда, то вполне мог принять запись за звуковое сопровождение какого-нибудь порношоу.

— Хватит? — спросил Стэн.

— Вполне, — ответил я.

Клекер едва сдерживал смех, а Макманис, как только завертелась пленка, отвернулся и разглядывал узоры на ковре.

— Ну как? — усмехнулся Стэн.

— Пока не вижу в этом ничего страшного, — заявил я. — Позволь мне напомнить твои же слова: «Этому парню уже давно следует поставить на ширинку счетчик».

— Джордж, тебе прекрасно известно определение взятки. Это плата в любом виде, обеспечивающая возможность влиять на действия чиновника.

Я чуть не рассмеялся ему в лицо.

— По моему, взятку получил именно Робби.

— Джордж, ты же знаешь, что эта дама в конкурсе красоты никогда не участвовала.