Она дернула ногой, пытаясь высвободить ее из под завала или где там она могла еще застрять. Резкая вспышка боли вернула ее в реальный мир. Она достала пачку ибупрофена и проглотила еще две таблетки. Широко открыла глаза и несколько раз стукнула себя ладонями по щекам. Стало легче. Посмотрела на руку. В ладони был зажат бутылек с нашатырным спиртом. Она отвернула крышку и поднесла горлышко к носу. Резкий запах аммиака, этой концентрированной мочи, вернул ее в реальность.

Она поползла по стене к двери, не выпуская пузырек из рук. Нужно во что бы то не встало выбраться наружу и доползти до машины. Крыльцо довольно высокое и будет очень сложно с него спуститься, но дождь и нашатырь помогут удержать сознание.

Расстояние до двери она преодолела довольно быстро. Таблетки начали помогать и немного притупили боль. Она села у самой двери. Прислушалась. Тишина давила на уши. Может быть, мать ушла наверх или в кухню? Тогда у нее может появиться шанс. Десять метров. Нужно проползти их. Прыгать она не сможет. Потеряет сознание от боли уже на втором прыжке и станет легкой добычей для матери. А если она вышла наружу? Тогда следует запереться в доме. Но Аня не слышала ни скрипа двери, ни ее хлопка. Но почему же тогда так тихо? Осторожно повернула голову и посмотрела в проем.

Лицо матери, залитое собственной кровью, оказалось в каком-то полуметре от лица Ани. Они встретились взглядами. Аня не сумела сдержать вопль. Старуха резким движением схватила ее за горло, притянула к себе и злобно зарычала. Аня попыталась вырваться но костлявые пальцы старухи не выпускали ее. От крика в горле саднило. Она отпрянула назад, потянув мать за собой - та оказалась довольно легкой, хоть и изворотливой словно кошка. Наконец пальцы разжались, оставив на коже несколько кровавых отметил. Аня подтянулась и подобно гусенице отползла вглубь комнаты.

Старуха встала на четвереньки и прокарабкалась половиной туловища в комнату. В глазах Ани застыл ужас. Сердце на мгновение замерло. Но внезапно мать болезненно взвизгнула и отползла назад. Утробно зарычала. У Ани вновь началась истерика. Она зарыдала во весь голос, закрывая рот ладонями. Из глаз ручьями текли горячие слезы, а из носа - сопли. Она с благодарностью посмотрела на крест над дверным проемом и начала молиться Богу.

- Господи, - прошептала она. - Помоги, пожалуйста. Я не знаю молитв, но я выучу, клянусь. Не дай ей зайти сюда.

Старуха встала на четвереньки. Уперлась ладонями в стену и начала подниматься. Дрожащие колени удерживали костлявое тело...

- Пожалуйста, прошу тебя. Я больше в жизни не сделаю ничего плохого.

Мать оттолкнулась от своей опоры и осталась стоять на месте. Из ее рта послышалось невнятное бормотание, больше походившее на кряхтение. Она неуклюже повернулась и сделала шаг к дверям. Ее пошатнуло. Еще шаг. Бормотание стало громче. Аня различила в нем попытку говорить. Старуха подошла к двери вплотную и остановилась. Теперь она могла ходить.

- Помоги, пожалуйста, - взвыла Аня.

В голове роились тысячи слов для продолжения молитвы, но она замолчала. Она могла признать, что часто вела себя, как стерва. Могла признать, что сама виновата в большинстве своих бед, хоть и винила других, находила себе дешевые оправдания. Могла даже попросить у матери прощения за то, как обошлась с нею в тот последний день. Но сейчас все эти слова прозвучали бы фальшиво. Она еще раз прошептала:

- Помоги мне...

Старуха оскалилась в дьявольской улыбке, обнажив ряд почерневших коротких зубов и серые десна. Аня заметила, что клыки матери стали длиннее и ее ошарашила страшная догадка. Мать засмеялась, будто прочитав страх в глазах дочери.

- Уйди от меня! Уйди! - закричала Аня и разревелась еще пуще.

Старуха посмотрела наверх, пытаясь разглядеть и оценить предмет, который преграждал ей дорогу. В это мгновение в глазах ее сверкнуло сознание. Аня поняла, что мать учиться не только двигаться, но еще и думать. Она вновь закрыла глаза в молитве.

И тут погас свет.

Это было пиком. Так ей, по крайней мере, казалось в тот миг. Она беспомощно взвыла в потолок. Отползла назад. Мать тоже отреагировала на изменение. Стало тихо. Все, что Аня могла услышать, были ее прерывистое хриплое дыхание и тиканье часов. Скрипнула половица. Ухмылка - так Ане показалось. Снова тишина.

Она подползла к стене и повернулась к ней спиной, чтобы упереться. Прислонилась к ее холоду затылком. Тьма не была кромешной - из окна на пол лилась ночная синева, заливая комнату и отражаясь почти невидимым бархатом в предметах. Глаза постепенно привыкали.

Обычно электричество отключали на три часа. Интересно, старуха видит в темноте? Наверняка. А если и нет, то скоро научится с ее стремлением и упорством. В любом случае у матери больше преимуществ в сравнении с дочерью, учитывая то, что у той сломана нога и она практически не может передвигаться.

Сверкнула молния, осветив на мгновение комнату. Прогремело. Нужно сесть напротив двери, подумала она. Следующая вспышка поможет ей разглядеть старуху. Довольно бесполезный план. Даже если старуха окажется далеко от дверного проема, Ане понадобится очень много времени, чтобы самой добраться до него и уж тем более выбраться из комнаты и проползти к дверям. Но ей будет много легче, если она увидит, где находится мать.

Послышались глухие шаги. Судя по звуку мать сейчас в пяти метрах от комнаты, примерно в центре коридора. Снова сверкнуло. Это послужило Ане сигналом. Она поползла к стене напротив.

22

Мать очнулась в районе девяти. Сергей к этому времени чувствовал себя совершенно разбитым. Глаза слипались от усталости. Двухдневная прогулка давала о себе знать ломотой в костях и болью в мышцах. Особенно болели плечи и верхняя часть спины.

Старуха села в кровати и... залаяла. Сергей подошел к ней. Ничего человеческого в матери не оставалось. Она осматривалась вокруг и, казалось, не видела сына, пока не произошло кое-что примечательное. Сергей провел ладонью перед ее лицом, пытаясь привлечь таким образом к себе внимание. Никакой реакции не последовало. Тогда он повернул ее лицо к себе. И стоило только их глазам встретиться, как взгляд старухи вдруг ожил. Она резко дернулась и попыталась схватить его за плечи. Челюсти сомкнулись в воздухе, звонко клацнув зубами. Сергей успел отпрянуть назад. Мать засмеялась и больше не спускала с сына взгляда.

В памяти всплыло мгновение, когда он со священником видел упыря в доме. Может быть ему тогда показалось, но существо так же ловило взгляд жертвы. Пыталось встретиться с ним глазами. Но для чего? В легендах много говорится о телепатических способностях вампиров. Жертвы идут на все добровольно. Они впускают кровососа в дом. А иногда даже жаждут того, чтобы их мучитель поскорее вернулся. Мать впускала упыря в дом и ничего не могла с этим поделать. Днем она пыталась объяснить сыну, указывая на раскрытое окно, но тогда он не слушал ее. Думал, что этот отвратительный запах источает она. И священник стоял, как заторможенный, не двигаясь с места, перед тем, как упырь впился ему в шею. К Сергею монстр потерял интерес, хоть первым бросился и на него.

Выходит, что нельзя смотреть ей в глаза? Вот только есть ли у нее уже те же способности, коими обладал упырь? Ведь, если целиком полагаться на то, что говорится в мифах, то полноценным вампиром она станет лишь после смерти. Даже если так, то мать начинает учиться, сделал он вывод.

Он вынул распятье и приложил ко лбу старухе (существу, в которое она превращалась). Она отпрянула, зашипев подобно змее. Значит, крест еще работает. Это хорошо. Ему бы стало еще легче, если бы он был на сто процентов уверен, что крест поможет и с самим упырем.

Старуха легла на кровать и принялась дергаться, словно охваченная внезапным приступом эпилепсии. Она схватила крест рукой и резко одернула, будто ошпарившись, и вскрикнула.

На улице сгустились сумерки. Страх, которого не было последние несколько часов, упал на него резко, придавив всею необъятной массой. Внизу живота стало горячо. Ему вдруг захотелось убежать и больше не возвращаться сюда. Здравый смысл, преступив все рамки приличий, кричал на него благим матом. Нужно бежать, говорил он сам себе. Ей уже ничем не помочь. Ты посмотри на нее. Она и не человек уже вовсе. И что в ней осталось от матери? И вполне возможно он бы так и сделал, если бы не осознание того, что отступать было уже поздно. Наверняка, эта тварь уже поджидает его на улице. Солнце уже не защитит до утра. Оно спряталось за линию горизонта, и единственная надежда Сергея крепилась лишь на его плане. Мой дом - моя крепость. В этом случае поговорка довольно точно или даже буквально отражала действительность.