Ответил им на это добродетельный сын подвижника: «Всего лишь в одном косе отсюда есть место, которое называется Панчавати. А неподалеку от него была обитель мудреца Агастьи[228], который за нанесенное ему высокомерным царем Нахушей оскорбление низверг того с небес. Там по повелению отца жил, долго ожидая этого мудреца, Рама с братом Лакшманой и своей супругой Ситой. Там ракшас Кабандха попытался напасть на Раму и Лакшману, словно асура Раху на Солнце и Месяц, и навлек тем на ракшасов погибель. Именно там, после того как Рама обрубил ему руки длиной в целую йоджану, он упал, уподобившись телом змею Нахуше, приползшему умилостивить Агастью. Даже и теперь, когда наступает время дождей и гремит гром, вспоминают там ракшасы о громе палицы Рамы; там дряхлая газель, некогда взращенная Ситой, с глазами, полными слез, видя, что все пусто кругом, не прикасается к траве; там словно для того, чтобы избавить уцелевших газелей от истребления, увел золотой олень потомка Рагху в дебри, вызвав тем его разлуку с Вайдехи, там множество озер, оставленных водами Кавери, кажутся каплями воды, появившимися после того, как Агастья изрыгнул выпитый им океан. Вот как раз неподалеку от того места, на плоской вершине Виндхья, стоит хитроумно устроенная и неодолимая крепость, названная Карабхагрива. В ней и обитает неукротимо доблестный Дургапишача, могучий и непобедимый повелитель матангов, повелевающий ста тысячами лучников, за каждым из которых следует по двести пятьдесят воинов. С их помощью грабит он караваны, подавляет врагов, правит в этой великой пустыне и не считается ни с какими царями».
Дослушав сына мудреца и поблагодарив его, поспешил Мриганкадатта со своими спутниками по дороге, указанной ему, и через некоторое время достиг крепости повелителя матангов, окруженной деревнями бхилов, — куда ни бросишь взгляд, везде видны бесконечные множества шабаров, украшенных павлиньими перьями и слоновыми зубами, одетых в тигровые шкуры и питающихся мясом газелей.
«Смотрите-ка, живут они, как звери в лесах, но занятно, Дургапишач. у называют царем. Видно, нет такого народа, чтобы у него не было царя. Наверно, боги создали это слово, чтобы люди жили, не пожирая, как это делают рыбы, сильный слабого[229]», — сказал Мриганкадатта друзьям, и, пока пытался он разузнать, как пройти к крепости Карабхагрива, разведчики Маябату, узнав Мриганкадатту, прежде виденного ими, поспешили к своему повелителю и доложили о приходе царевича. Вышел Маябату ему навстречу со своим войском. При виде же царевича спешился Маябату, владыка пулиндов, с коня, подбежал и пал в ноги Мриганкадатте. А затем, обняв царевича, осведомился царь пулиндов о его здоровье и после этого, усадив на коней Мриганкадатту и его министров, привел их в свой стан, а потом послал своего пратихару к повелителю матангов уведомить о прибытии царевича. Тогда пожаловал к ним сам царь матангов Дургапишача— «демон твердыни». И имя его соответствовало его облику — было у Дургапишачи мощное тело, словно высеченное из твердого камня, темное, точно листья тамалы. Окруженный склонившимися к его ногам пулиндами, был он подобен самим горам Виндхья. Его наводящий ужас лик, с гневно изогнутыми бровями, был отмечен на лбу тремя морщинами — будто пометила его в знак покровительства сама богиня, живущая в Виндхийских лесах, своим трезубцем. Был Дургапишача юн, но видел падение многих птиц, был черен, как Кришна, но некрасив. Ни перед кем он не склонялся, хотя и обитал у подножия царственных гор. Украшенный перьями из павлиньего хвоста, был он подобен павлину, завидевшему облака, предвещающие наступление периода дождей. В руках его был мощный лук, подобный радуге. Тело его, как и у Хираньякши[230], было покрыто шрамами от клыков свирепого вепря. Был Дургапишача мощен, как Гхатоткача[231], и столь же высокомерен и ужасен. Словно в век Кали позволял он своему народу предаваться безверию и своеволию. Пришедшее с ним войско наводнило собой всю землю, словно поток Нармады, освобожденной из объятий Арджуны, и при виде полчищ чандалов[232], закрывших тучей все страны света, усомнился Мриганкадатта: «Уж не лавина ли это, рушащаяся с горы Анджана, не прежде времени ли надвигающиеся на землю грозовые тучи последнего дня творения?»
Приближаясь, этот владыка Дургапишача еще издали поклонился, склонив свою голову до земли, Мриганкадатте: «Видно, довольна нынче мною богиня, живущая в Виндхийских лесах, коли пожаловал ко мне господин из высочайшего рода! Потому счастлив я и благодарен!». И с этими словами поднес он Мриганкадатте в дар жемчуга, камфару и всякое прочее. Как должно, учтиво поблагодарил его за все Мриганкадатта.
Затем стали они там лагерем. В том обширном лесу было множество слонов, привязанных к деревьям, коней у коновязей, воинов в шатрах, и был лес так всем этим взволнован, что, казалось ему, обратился он в город, чего с ним никогда прежде не бывало. Тогда, после того как в рощице Мриганкадатта совершил ради успеха задуманного омовение, а затем совершил вместе со всеми министрами трапезу в присутствии Маябату, в разговоре спросил царевича Дургапишача почтительно и с любовью: «Вот, повелитель, раджа Маябату давно уже здесь стоит, а с ними я, в ожидании твоих повелений. Скажи, царевич, где ты так долго отсутствовал, и что сделано, и что сделать надлежит». На эту речь повелителя матангов ответил Мриганкадатта так: «Когда я отправился из дома Маябату в путь вместе с Вималабуддхи, Гунакарой и Шрутадхи и встреченным мной Бхимапаракрамой, я нашел еще Прачандашакти и Вичитракатху, а пойдя еще дальше, встретил я и Викрамакесарина. Когда же дошли мы до озера, на берегу которого растет дерево Сокрушителя препятствий, они, желая вкусить от его плодов, взобрались на дерево и сами оказались обращенными силой проклятия Ганеши в плоды. Кое-как умилостивив Ганешу, смог я вызволить их из беды, а с ними вместе и всех остальных, обращенных в плоды еще до того, как я с ними встретился, — моих министров Дридхамушти, Вьягхрасену, да Мегхабалу, да еще Стхулабаху. Когда же все мы собрались вместе, направился я к Удджайини, но проникнуть туда не смог, так как все ворота там под надежной охраной. Уж где там думать о похищении Шашанкавати! Войска у меня не было, и поэтому не следовало направлять посла. Потом, посоветовавшись, пошли мы к вам, и теперь, друзья, вы — залог нашего успеха».
И когда кончил Мриганкадатта рассказывать, что с ним было, сказали ему Дургапишача и Маябату: «Мужайся! Это дело для нас нетрудное. Жизни наши с самого рождения предназначены для того, чтобы тебе помочь. Приведем мы сюда царя Кармасену связанным и сумеем привести сюда и дочь его Шашанкавати». И когда обещали они это, с великим уважением и любовью отвечал им Мриганкадатта: «Как не сбыться тому, о чем вы говорите! Истинно, исполнены вы решимости выполнить дело, обещанное другу. Когда создавал вас творец, то взял он для вас твердость от гор Виндхийских, смелость — от тигров, привязанность к друзьям — от лесных лотосов. Так подумайте и совершите то, что можно!»
А пока Мриганкадатта говорил все это, дневное светило склонилось на покой к вершине горы Заката, и все они тоже ушли спать в шатры, сооруженные, как полагалось, для них мастеровыми.
Наступило утро, и царевич послал Гунакару к другу своему Шактиракшите, властителю киратов[233], чтобы позвать и его. Поспешил туда министр и рассказал тому обо всем, что случилось. А через несколько дней пришел вместе с ним повелитель киратов во главе могучего войска. Десять раз по сто тысяч пеших воинов, да двести тысяч конных, да тьма слонов, на каждом из которых сидели великие герои, да восемьдесят восемь тысяч боевых колесниц следовали за Шактиракшитой, затмившим небо своим зонтом и знаменами. Вышел навстречу ему радостный Мриганкадатта со своими друзьями и министрами, почтил царя своим приветствием и провел его в лагерь. Тем временем и другие друзья и сородичи царя матангов и Маябату собрались туда, узнав все от послов, и все ширился лагерь, словно океан, от сотен армий, вливающихся в него, точно реки, и рос гул над лагерем, словно рев океанских волн, и все это радовало душу Мриганкадатты. Всех царей почтил Дургапишача подношениями жемчуга, мускуса, одежды, отменного мяса, хмельного питья, а Маябату устроил для них отменные омовения, умащение благовониями, еду, питье и ложа, и Мриганкадатта принял участие в трапезе со всеми царями, каждый из которых сидел на положенном ему по чину месте, и даже царь матангов сидел неподалеку от царевича, ибо деяния, место и время определяют человека, а не он сам по себе.
