Вава рассвирепела:
— Глаза твои завидущие, руки загребущие, тебе все подавай, что у людей, а сама пальцем не шевельнешь для своего отряда! Или опять захотелось в другую школу?
— Да что я сказала? — попыталась защититься Ира.
— Лучше не оправдывайся. Все понятно, сума переметная. Ничего, ничего, мы тебе мозги вправим, телевизор бродячий! — пообещала Вава. — А ну, скажи-ка лучше, что такое удельный вес?
— Удельный вес?
— Да. Удельный вес.
— Что ты пристала, как смола?
— Ага, не знаешь!
— А, может, знаю!
— Нет, ты вот скажи, скажи, что такое удельный вес вещества?
— На, пожалуйста, только отцепись: вес одного кубического сантиметра вещества, выраженный в граммах, называется удельным весом данного вещества, — скороговоркой выпалила Ира. — Мне скоро этот твой удельный вес во сне сниться будет. Выбрали тебя учебным сектором на свою голову!
Но Вава уже вошла в роль.
— Так. Теперь скажи, что такое горизонтальное направление? Опять забыла?
— Отстанешь ли когда-нибудь от меня или нет? — взорвалась Ира. — Ничего тебе не буду отвечать. Ничего!
— Не имеешь права, — я учебный сектор!
— Чего тебе надо? — взмолилась Ира. — Двоек у меня теперь нет? Нет. Ну и все. От этой Вавки прямо жизни никакой не стало. Ответишь слабо — сам не рад, учительница недовольна, дома ругаются, председатель и звеньевая, конечно, волками смотрят, а тут еще теперь этот учебный сектор с ножом к горлу. И дома от нее нет спасенья. Только высунешь нос в кухню, она уже орет: «Что такое удельный вес?»
Все расхохотались.
В сущности Вава осталась довольна Ириными ответами, но у нее был свой взгляд на перевоспитание двоечников — раньше времени не захваливать.
Вдруг Вава хлопнула себя по лбу.
— Девчонки, идея!
— Ох, и боюсь я Вавиных идей, — созналась Туся.
Но Вава не слушала:
— Идея! — кричала она. — В соседней школе выставка. Так. А мы что, рыжие? Давайте тоже устроим… только не выставку… а такое, что им и во сне не снилось! Еще почище разных Генькиных сидухтов. Выставку, только не так себе — а для маминых подшефных ребят. Ясно? А, может быть, мы еще и сами шефами будем, вместе с маминой фабрикой. Думаете, не примут? Примут. Здорово придумано, а? Это не какая-то там выставка для самообозрения, как в соседней школе! — Вава весело и хитро подмигнула Тусе. — Давай мне еще и культмассовый сектор!
* * *
Вава давно мечтала о каком-нибудь настоящем деле. Дела взрослых всегда ужасно важные и ужасно нужные, а потому особенно интересные. Вава завидовала взрослым, но больше всего завидовала маминым делам. Все мамы варят обед, — Вава мечтала варить обед. Все мамы шьют платья, — Вава мечтала шить платья. Но когда Вава думала о том, что ее собственная, единственная, родная мать не кто иной, как бригадир на краснознаменной фабрике, душа ее переполнялась такой гордостью, словно она сама, Вава Блинкова, была бригадиром на «Красном швейнике».
А еще больше Вава восхищалась даже не этой, а другой работой матери — «массовой». Ваве очень нравилось это название. Мать часто рассказывала то о докладе в рабочем клубе, то о курсах вязания, то о выставке кройки и шитья. И Вава была помешана на культпоходах, массовках и докладах. Если уж сказать правду, — Вава умирала от зависти. Одно только огорчало ее — мать не была в культмассовом секторе, это Вава знала точно.
Мать рассуждала просто: «Нужно и делаю». А ей самой, Валентине Блинковой, этого было мало, ей нужно быть законным, всеми признанным массовым сектором. Но пока не выбрали, тоже нечего сидеть сложа руки.
Вечером мать только вернулась домой, Вавка вихрем налетела на нее.
— Мама! Коробочки для ниток твоим ребятам нужны?
— Что? Что?!
— Приборы разные для физического кабинета нужны? Часы песочные? А модель вертолета, может быть, скажешь — не нужна? Пусть поглядят, — и им захочется сделать такую же. Пусть, пусть попробуют. Знаешь, какие умелые руки для этих моделей требуются? Идея! Что там твои занавесочки и накидочки!
— Что-то я не очень разобралась в твоей идее.
Вава решительно взяла из рук матери сумку. Она хотела, чтоб в эту минуту мать ничем не отвлекалась.
— Нет, ты послушай. Знаешь что? Мы возьмем и подарим ребятам из вашего интерната вертолет, и песочные часы… Всё-всё. Думаешь, наши ребята пожалеют? Не знаешь ты, видно, еще, какой у нас 6-а! У-у! Ну что, плохая идея?
Мама засмеялась:
— Нет, ничего, кажется, подходящая… Только чтоб подарить, сначала это все нужно сделать…
— Вопрос! Только быстро и только хорошо!
Неизвестный автор
В 6-а закипела работа. Отряд готовил свою выставку. Все только и говорили об этом.
Прежде всего решили завести специальный журнал в красивой обложке. И было вынесено постановление — записывать в этот журнал экспонаты, сделанные для выставки, а в особую графу — вносить фамилии авторов.
Обычно в рабочей комнате было пусто, только иногда по вечерам занимался кружок «Умелые руки». Теперь здесь после уроков народу хоть отбавляй.
Но самым знаменательным было то, что в рабочей комнате вместе со всем 6-а работало и Генино звено. Ребята не показывали виду, что рады «до чертиков», как говорила Вава. Что-то произошло с сидухтами: какое-то уж очень тихое, образцовое стало первое звено.
А Ира все краешком глаза поглядывает на Геню. Геня ничего — работает как ни в чем не бывало.
Нет, никогда еще так интересно, шумно и весело не было в рабочей комнате. Здесь и клеят, и рисуют, и вышивают цветными нитками, и лепят из глины… и спорят до хрипоты. Больше всех кричит Вава. Она всюду сует нос, за все хватается. Тане нужно обстругать планку для песочных часов — Вава берется за рубанок. Нужно выкроить из цветных открыток коробочку для пуговиц и ниток — Вава деловито плюет на ладонь, растирает, берет в руки длинные ножницы. Нужен совет — пожалуйста. Советы она дает по любым вопросам. Вава вертится как белка в колесе и ликует: вот о таком-то деле она и мечтала!
Вся школа смотрит на 6-а! Все говорят с уважением: «Известное дело — это же 6-а! Там, знаете, какие ребята?!»
Заглянула в рабочую комнату и вожатая 6-б. Подкатилась тихой лисичкой: «Наташа, это у тебя какое мероприятие?»
Наташа подмигнула ребятам. А ребята возмутились: «Какое такое мероприятие? У нас — работа. Каждое хорошее дело обязательно скучным словом обзовут!»
Наконец все готово. Понесли сдавать свои экспонаты в пионерскую комнату. Вавино лицо сияло, как полная луна. Все столпились около Наташи, принимавшей экспонаты, и на разные голоса просили:
— Наташа, теперь у меня! У меня! Мой прими!
Наташа бережно брала в руки предмет для выставки, осматривала его со всех сторон, хвалила, удивлялась и аккуратно записывала в журнал фамилию автора.
Только Вавиной фамилии не появилось в журнале, — нет ее экспоната, не сделала, не успела.
Домой Вава пришла притихшая. Мать еще не возвратилась с работы. На столе стояла неубранная посуда, но Вава посмотрела на нее и отвернулась. Постояла в пустой комнате и побрела на кухню. Она не терпела одиночества. А в такую минуту и кухонной кошке будешь рад.
Прибежала из школы Ира, шумная и счастливая.
— Ты вот что, — похлопала она по плечу Ваву, — ты… не унывай.
— Очень-то надо унывать, — небрежно отозвалась Вава. — Была охота…
— Ты брось, я ведь все вижу и понимаю, — говорила Ира. — Трудилась Блинкова для общего блага? Трудилась. А в журнале Блинковой нету. Справедливо? Несправедливо. Законно — человеку обидно.
— Заладила свое, — буркнула Вава. — А, может быть, Валентина Блинкова совсем и не для этого старалась, чтоб ее фамилия в журнале была. Понятно тебе? Может быть, Валентина Блинкова просто для отряда для своего старалась. Вот и все. Плохо ты меня знаешь.
