Патрик почувствовал нетерпение. Все это он уже рассказывал. Его слова записали, потом уточнили кое-что и снова записали. Два часа назад. Час назад.

— Я видел эту женщину раньше. Она была среди зачинщиков фанатского бунта в Детройте. Тогда фанаты напали на раздевалку "Варлокс".

— И она тоже? — прищурившись, спросил фрбитр. Его жухлое, сморщенное лицо при этом словно сжалось, заметно уменьшившись в размерах.

— Нет, она не нападала.

— Почему вы тогда называете ее среди зачинщиков?

— Перед нападением она стояла рядом с ними. Мне кажется, она даже давала им указания.

— Где вы были в тот момент?

— В какой? — переспросил Патрик. Арбитр отвел глаза и улыбнулся — словно приглашал кого-то невидимого посмеяться над тугоумием хоккеиста.

— В момент, когда она давала указания.

— На льду, конечно. В воротах.

Арбитр резко хлопнул ладонью по столу, издав при этом странный хрипящий звук, больше всего похожий на карканье. Причем ворон Стоуна каркал куда более по-человечески. Достав еще одну сигарету, блюститель порядка зажег спичку о собственную столешницу. Судя по коротким темным полоскам на ней, он так делал постоянно.

— Разве на льду вы не должны следить за игрой?

— Должен, — кивнул Руа. — Но это был конец матча, счет был разгромным, а "Когуарс" даже не пытались атаковать. Просто не было за чем следить.

— И вы от скуки разглядывали трибуны? Не рассказывайте об этом журналистам. Фанаты не поймут, если узнают.

— Фанаты знают, — пожал плечами Патрик. — Они же видели игру. И другие похожие.

Арбитр замолчал, несколько раз глубоко затянувшись, потом снова взялся за карандаш и склонился над тетрадью.

— Что мы имеем, — начал он не выпуская сигареты изо рта. Пепел упал прямо на страницу и он ладонью смахнул его на пол. — Подозреваемая — молодая женщина с татуировкой на левой половине лица, возможно магической. Волосы темные, убраны в прическу. Предположительно, гражданка США. Предположительно, причастна к организации бунта в Детройте в феврале…

— Восьмого февраля, — уточнил Руа. Арбитр что-то глухо прохрипел и сделал пометку в записях.

— Это все? — спросил он, поднимая взгляд на хоккеиста. — Какие-нибудь детали внешности, особые приметы? Может она была не одна?

— Не знаю, — покачал головой Патрик. — Я видел ее всего пару секунд. И я уже все это рассказывал.

— Рассказывал, — кивнул арбитр. — Сразу после нападения, охрана закрыла выходы с трибун и выпускала людей только после обыска и проверки документов. Знаете, что интересно? Что среди них не было ни одного американца. Даже ни одного жителя соседних провинций. Только квебекцы.

Объяснение казалось абсурдным.

— А трибуна для фанатов "Гуралс"? Там были американцы.

— Перекрыты были выходы с трибун, примыкающих к месту нападения. Или вы думали, что мы проверили все пять тысяч зрителей? На это ушла бы неделя, мистер Руа.

— Значит, она могла просто перейти на другую трибуну и спокойно выйти из Форума, так?

Такое утверждение арбитру не понравилось. Он снова поморщился, затянулся поглубже и раздавил окурок в переполненной пепельнице.

— Хотите совет, мистер Руа? Не лезьте не в свое дело. Вы хоккеист? Вот и играйте в хоккей. А мы будем ловить преступников. Не беспокойтесь, мы в этом неплохо разбираемся. До свиданья.

У выхода из офиса, на противоположной стороне улицы стоял серый атоммобиль. Когда Патрик спустился по массивным серым ступеням и повернул на тротуар, машина ожила и осторожно развернувшись, встала у обочины чуть впереди него. Когда Руа поравнялся с ней, в открытом окне появилось бородатое лицо Деккера.

— Здорово, приятель! Садись, подброшу.

Патрик открыл дверь и уселся рядом с водителем. Кресло было жестким, с торчащими пружинами и подранной обивкой. Приборная панель рассохлась и потрескалась, по лобовому стеклу разбегалась паутина трещин. Привинченная к торпедо кукла — шаман, обвешанный мелкими птичьими костями — как и полагается, с сухим стуком болтался во все стороны на каждом ухабе.

— Что вам надо? — поинтересовался Патрик. С момента их знакомства в больнице они с Деккером больше не встречались.

— Ну, ты ведь в курсе, что отравленная иголка, которую поймал твой приятель, предназначалась тебе?

— Догадывался, — спокойно ответил Руа глядя прямо перед собой, на темную дорогу, надрезанную желтоватым светом фар. — Что вам надо?

— Тебя хотят убить. В этот раз именно убить — а значит ситуация изменилась. Быстрее, чем я ожидал.

— Что значит "изменилась"?

— Значит, что теперь мертвый ты им полезнее, чем живой. Может быть, они узнали, где ты прячешь свою Джен.

Патрик почувствовал холод, огромным червем зашевелившийся в груди. Дженни звонила ему перед матчем. Она говорила и с Крисом, и с Амели, чтобы узнать его номер. Мог кто-то прослушать и отследить звонок?

— Ты говорил, что "Технократический союз" — американская организация? — спросил Руа. Деккер хмыкнул:

— Да, говорил. И что?

— Значит, в Канаде они на чужой территории?

— Можно сказать и так. Только вот глупо думать, что это их ограничивает. У Союза хорошие связи и хватает рычагов влияния. Обычных законников они точно обставят в два счета. Но это не важно.

— А что важно?

— Та девица, которую ты видел.

Холод из груди распространился в руки и ноги, подступил к горлу.

— Ты читал мои показания?

— Конечно, — кивнул Деккер. — Тоже мне проблема. Твои показания помогли прояснить картинку: за тобой послали не одного агента, а пару, причем один страховал другого, сам оставаясь в тени. И все это время они ни на секунду не теряли твой след. Пока я разбирался, чем именно ты так приглянулся Союзу, тот здоровяк-негр занервничал и подставился. Подставился так, что я не сумел удержаться и пристрелил подонка.

— Джастифай занервничал? Почему?

Деккер пожал плечами:

— Об этом у него стоит спросить. А вот мне удержаться стоило. Стоило предположить, что он действует не один. Но татуированная сука очень хорошо пряталась. До вчерашнего вечера. Если бы иголка досталась, как и должна была, тебе, она бы спокойно вышла из дела. Но ее поймал твой приятель — а ты оказался достаточно наблюдательным, чтобы сопоставить увиденную тобой мордашку с той, что мелькнула перед бунтом в "Детройт Олимпия". Кто мог такое предвидеть? Вот на таких досадных промашках обычно и горят.

Патрик молчал. Все сказанное Деккером казалось ему не особенно понятным. Замерзающая снежная грязь хрустела под колесами. Двигатель атоммобиля работал почти беззвучно — в отличие от ушедшего в историю ДВС, так что противный хруст слышен был очень хорошо. Фары выхватили из темноты короткую цепочку кадавров, бредущих по тротуару с лопатами и заступами. Бокор-пастух прикрывая ладонью глаза, проводил машину подозрительным взглядом.

— Странно, что она не попыталась убить тебя снова. До того, как ты выговорился арбитрам, — заявил Адам, сворачивая на перекрестке. — Хотя еще не вечер. Может, сейчас она занята.

— Кто она такая? — спросил Патрик глухо.

— Полевой агент "Технократического Союза". Очень толковый. Я о ней почти ничего не знаю. Зовут Сесилия. Кажется, и раньше работала в паре с Джастифаем. Теперь не будет.

— Вы не можете знать, умер он или нет.

— Я могу знать. Я вышиб его поганые мозги. Такое не лечится.

— Но тела не нашли.

— Или не захотели рассказать, что нашли. Пришел приказ сверху, отчеты подправили, ответственных арбитров сменили. Так бывает.

— Куда мы едем?

— Пока никуда. Я жду, — Деккер открыл бардачок и достал оттуда бутылку. — Пива?

Патрик не отреагировал.

— Чего ждете?

— Пока ты скажешь мне, куда ехать за Дженни. Или ты хочешь поставить на то, что Сесилия все еще не знает, где ты прячешь девочку?

Руа опустил голову. Виски сдавило так, что потемнело в глазах. Что-то внутри отчаянно пыталось выбраться. Пытаясь отгородиться от приступа боли, мозг вытащил из памяти незатейливую мелодию, простенький и бессмысленный речитатив. Боль медленно отступила.