Пожелания маркизы немедленно вернуться в Новый Орлеан сразу после пикника, высказанные сыну, она повторила (причем без особой деликатности) своей хозяйке, в которой обнаружила весьма отзывчивого слушателя. Ибо миссис Винсент искренне согласилась с ней, что чем быстрее они уедут, тем лучше, хотя Ламартин постоянно напоминает о необходимости приглядывать за урожаями этого сезона. Да, мужчины совершенно не понимают, до чего сложны приготовления к свадьбе. Как много с этим связано! Кроме того, за землей вполне способны присмотреть Савой с мистером Бачелором; тем более сейчас, когда Виктория и Синди Лу, по сути, дела стали единой плантацией. Теперь, после того как две семьи породнились, ситуация полностью изменилась. Ну, уж если Ламартина не убедят такие веские доводы, то пусть он сам остается на плантации, где слуги, отлично обученные Люси, смогут о нем позаботиться.

Итак, на следующий день после пикника обе дамы, пребывая в полнейшем согласии, отбыли в город. С ними отправились Арманда и Пьер. Мистер Винсент не стал возражать по поводу перспективы относительного уединения на Виктории — фактически его супруга с неудовольствием выразила свое согласие на то, чтобы он наслаждался этим уединением. Кэри тоже сделала вывод, что Савою нравится подобное соглашение, и хотя он прямо не высказал этого, она догадалась сама. И еще она подумала о том, что чем чаще он виделся с де Шане, тем меньше они ему нравились и что он терпел все эти бесконечные обсуждения приготовлений к свадьбе лишь из-за своей неиссякаемой любви к матери и сестре. Однако Кэри еще ни разу не видела его в таком приподнятом настроении, в каком он пребывал, когда наутро после пикника выезжал осматривать поля.

Стоило Савою уехать, и Кэри ощутила, насколько медленно тянется время. Ведь ей понадобилось всего несколько минут, чтобы запустить в ход отлично налаженное домашнее хозяйство. К тому же на этот раз у нее не было никаких срочных дел. Она тяжело вздохнула и, испытывая страшную скуку, захватила корзинку с вышиванием и направилась в летний домик.

Благодаря урокам Люси она стала весьма искусной вышивальщицей. Однако занятие вышиванием никогда не притягивало ее так, как женщин поколения ее матери. Поэтому, сделав несколько стежков, она откладывала работу, рассматривала то, что сделала, без особого вдохновения и снова принималась за вышивание, стараясь не погрузиться в дремоту, поскольку дневные сны постоянно уносили ее туда, откуда ей хотелось бы вырваться. И вот когда ей уже совершенно надоело вышивание, а раздражение от этой бесконечной монотонной работы предельно возросло, она вдруг услышала приближающиеся шаги. Подняв голову, она увидела Пьера, который приближался к ней по тропинке сада.

Кэри мгновенно вскочила на ноги, обуреваемая смешанным ощущением удивления и потрясения, а также, как ни странно, неожиданной радостью.

— Ах, Пьер! — воскликнула она. — А я уж подумала, что ты вернулся в Новый Орлеан. — Только теперь она заметила, что, резко вскочив, уронила корзинку с вышиванием и все содержимое рассыпалось по полу.

Не ответив ей, Пьер нагнулся и начал поднимать подушечку для иголок в виде помидора, точилочку в форме клубники, ножницы в виде птички с длинным раскрывающимся клювом, золотой наперсток, множество наборов иголок и несчетное количество разнообразных ниток. Собрав все рассыпавшиеся предметы и положив их на место, он с учтивым поклоном протянул ей корзинку.

— Предполагалось, что я уеду, — невозмутимо проговорил он наконец. — Однако сегодня утром мама через служанку прислала записку, что у нее разыгралась дикая мигрень. Поэтому о том, чтобы уехать, и речи быть не могло.

— Заходил ли доктор Брингер? — нерешительно спросила Кэри.

— Нет. Бедная мама отказалась советоваться с врачом. Я заходил к ней и понял, что у нее — как это и раньше бывало — сильнейший нервный срыв отчего-то. Похоже, это случилось с ней из-за того, что она увидела свой бывший дом. Ну и, естественно, ее нервная система не выдержала. Лично я совершенно не понимаю, что ее так расстроило. Ни разу я не слышал, чтобы она хоть чуточку была привязана к Синди Лу, равно как ни разу она не высказывала сожалений относительно ее продажи… На самом деле я всегда считал, что покупка твоим отцом Синди Лу была случаем, ниспосланным маме самим Господом. К тому же он и миссис Бачелор содержат дом и плантацию просто прекрасно! Мне дом очень понравился. Можно даже сказать, я был им очарован.

Кэри, которая постепенно начала приходить в себя от столь неожиданного потрясения, молчала. Однако лицо ее ничего не выражало.

— Должен признаться, я очарован всем, что связано с этим местом, — продолжал Пьер. Кэри не предложила ему сесть, но, похоже, он счел само собой разумеющимся, что его приход беспредельно обрадовал ее, и уселся рядом с ней. Только спустя несколько минут она заметила, что он все еще держит в руке вышивание. — Поэтому я весьма обрадовался предлогу: недомогание матушки дало мне возможность подольше задержаться здесь.

— Но, по-моему, на завтра Арманда договорилась со своей портнихой…

— Совершенно верно. Она уехала утренним поездом. А поскольку она не смогла бы уехать одна, а ее мама не хочет показать себя нерадивой хозяйкой, бросив меня тут, то с Армандой отправился мистер Винсент. И сделал это весьма неохотно.

— Но ведь Арманда должна была считать само собой разумеющимся, что и ты поедешь с ней! — воскликнула Кэри.

— Ни в коем случае. Ибо мужчина, проявляющий невнимательность к матери, выглядит весьма плохо и в глазах будущей супруги. Почти не потребовалось никаких аргументов, чтобы убедить Арманду в этом. Она вошла в мое положение еще до того, как я успел объяснить ей его: не могу же я оставить больную мать. Мой долг — оставаться с ней. Это очевидно.

— Не понимаю только зачем. Ты же сказал, что с доктором она видеться не хочет и что у нее часто бывают нервные срывы…

— А! Мне приходится быть более внимательным, чтобы никому не показалось обратное. Однако знаешь что, если Арманде и потребовались какие-то незначительные объяснения, то ты-то в них совсем не нуждаешься.

— Боюсь, я не так проницательна, как ты считаешь. Повторяю, я не вижу ни малейшей причины для тебя не отправиться сегодня с Армандой в Новый Орлеан.

— Но я же совершенно искренне сказал тебе, что буквально очарован этим местом и поэтому очень обрадовался поводу немного тут задержаться.

— Да, разумеется. Но, по-видимому, Армандой ты еще больше очарован, нежели этим местом. Кроме того, ты обручился с нею.

— Совершенно правильным будет твое второе замечание. А что касается первого, то тут требуется внести кое-какие уточнения. Естественно, ты не так наивна, чтобы тебе надо было объяснять истинную причину, почему я столь обрадовался поводу задержаться на Виктории, к тому же без приятного, но несколько мешающего присутствия моей невесты и ее отца.

И Пьер посмотрел на Кэри с очаровательной улыбкой.

— Я не считаю себя абсолютно наивной, — ответила Кэри с холодностью, какой она не ощущала в себе уже очень давно. — И не считаю, что твоя мать тоже наивна… По правде говоря, мне думается, ее нервный срыв вызван кое-чем, что я сказала ей вчера. И раз уж ты такой преданный и любящий сын, то сомневаюсь, что ты станешь относиться ко мне по-прежнему, узнав, что именно я ей сказала. Учитывая это, равно как и недомогание маркизы, с моей стороны было бы несправедливо задерживать тебя здесь. Полагаю, будет намного лучше, если ты вернешься на Викторию и попытаешься что-нибудь предпринять для того, чтобы… смягчить ее страдания.

С этими словами Кэри сделала вид, что собирается встать и положить конец разговору. Пьер наклонился вперед и, не выпуская из рук вышивания, дотронулся до нее.

— Кэри, мне самому необходимо успокоение. Мне нужно, чтобы ты заверила меня, что все поняла.

— Разумеется, я все поняла, — ровно проговорила она, отстраняясь от него. — Даже если девушка и наивна, ей нельзя быть полной простофилей. Я же сказала тебе, что таковой не являюсь.