Киселев пришел немного позднее Мейендорфов, Титова, Фишера209 и Виельгорского. Он уселся возле меня, но, поскольку я заговорила с графом Виельгорским, последний сел возле него. После недолгого разговора я сказала Кисе<леву> смеясь: "Вы не на своем месте сидите", так как г-жа Василевская была слева от меня. Не дослушав конца моей фразы, кровь приливает к лицу его высокоблагородия, он вспыхивает как бенгальский огонь и усаживается напротив. Я охотно посмеялась бы над его обидчивостью, но граф воспользовался ею, сел возле меня и не покидал меня ни на минуту. К<иселев> мог подумать, что я сказала это намеренно, с тем, чтобы он уступил свое место графу, и уж менее всего я заинтересована в том, чтобы у него сложилось такое впечатление, ибо мне это и в голову не приходило.

   Затем почти все ушли. Оставались лишь Мейендорф, Титов и граф, и до 12 мы проговорили о литературе.)

  Toujours encore en ville et la raison si triste -- la pauvre Анна Ант<оновна> est tres malade et Dieu sait, si elle en rechappera, mais j'espere toujours pour le mieux. Alexis vient de partir pour les terres, Pierre avec le Duc. Nous attendons Barbe, son mari et sa delicieuse petite, mais encore elle ne peut demeurer chez nous, car nous avons eu la rougeole et avons encore la cocluche. Quel beau temps! et Dieu sait, quand nous irons a Prioutino. Comme la riviere est belle! quel beau ciel! pas un seul nuage. La Neva est comme une beaute fiere, calme, tranquille, mais belle, tres belle... De la fenetre je vois la forteresse et ses remparts, le pont sur la Neva... J'entends de loin le bruit des equipages -- quel beau tableau, comme il est melancolique, comme il fait rever! comme il fait penser a la vie et surtout au futur. On me demande ce que j'ecris, on voudrait lire mon journal! Ils ne le verront pas! Au reste, il ne pourrait que les attrister.

  Alexis, en partant, me priait de lui faire une surprise pour son arrivee. Il parlait souvent du.... Je voudrais bien recevoir au plus vite sa premiere lettre. Et pourquoi? dit la conscience. Parce que je suppose, qu'elle sera remplie d'interret.

L'Interet.

  Une Physionomie agreable, douce, mais melancolique, l'oeil vif, anime, les cheveux tout a fait gris, une taille moyenne, maigre. Une grande proprete dans la toilette sans affectation de petit maitre. Une maniere aisee, douce, agreable, prevenante. Voila l'exterieur de cet homme charmant. En le voyant je me dis de suite: "It is a perfect gentleman" et je ne me suis point trompee. En general je trouve que l'exterieur trompe rarement et surtout les yeux. Sa personne inspire l'interret du premier coup d'oeil et il le conserve pour toujours. Jamais je ne fus prevenue pour personne autant que pour cet homme, il m'inspira cette confiance, cet estime, qui est la base de tous les sentimens distingues. Etant avec lui il me paraissait que j'etais avec cet etre superieur, avec cet homme au quel j'aurais volontier et sans crainte confie mon existence. Pour lui je n'avais point d'amour ideal, tout n'etait qu'estime, respect, admiration.

  Son age (je crois 40 ans) ne m'effrayait point. C'est sur lui que je pouvais compter car ses principes si purs garantissaient le bonheur. Sa reputation sans tache, l'amour, que lui porte tout le monde, me prouvait bien, que le voir et l'aimer etait la meme chose. Heureuse la femme qui l'aura: il doit etre fait pour rendre le monde heureux.

  Nous avons ete mardi passe chez Ficher. Quel bel etablissement! Comme j'ai joui par ce que l'Interet y etait. Nous etions Mon Pere, Maman, Meendorff, le comte Welhorsky, Alexis, ma cousine Marfa et Mme Adam, nee Poltoratsky, aussi ma cousine, femme charmante. J'ai bien plaisante le comte sur sa science botanique. Il etait aussi aimable que d'ordinaire et a demande de passer la soiree chez nous. Le soir nous avons eu Glinka et Ivanoff, un chantre de la cour. Dieu! quelle belle voix de Tenor! Le comte est venu tard, mais il a chante, est reste tres tard, tres tard. Voila tout, voila tout, voila tout!

   Мы все еще в городе, и причина тому грустна -- бедняжка Анна Антоновна очень больна, и Бог знает, поправится ли она, но я все же надеюсь на лучшее. Алексей недавно уехал в наше поместье 210. Петр с герцогом. Мы ожидаем приезда Варвары с мужем и очаровательной малышкой, она не может жить у нас, потому что у нас болели корью и все еще болеют коклюшем. Какая прекрасная погода! и один Бог знает, когда мы поедем в Приютино. Как великолепна река, какое чудесное небо, ни одного облачка! Нева, как гордая красавица, спокойна, тиха, но хороша, очень хороша... Из окна я вижу крепость, ее стены, мост через Неву211... Я слышу доносящийся издалека шум экипажей -- какая прекрасная картина, как она меланхолична, какие навевает грезы, сколько дум о жизни, и особенно о будущем пробуждает она! Меня спрашивают, что я пишу, они хотели бы прочесть мой журнал! Они никогда его не увидят! Да и зачем, он лишь опечалил бы их. Алексей, уезжая, просил меня приготовить к его возвращению сюрприз. Он часто говорил о... Мне очень бы хотелось как можно скорее получить от него письмо. И почему ж это? -- спрашивает мой внутренний голос. Да потому, что оно, как я предполагаю, должно удовлетворить мой интерес.

Интерес

   Лицо приятное, мягкое, но задумчивое, взгляд острый, живой, волосы совершенно седые, рост средний, он худощав. Одет весьма изысканно, без претензий, свойственных выскочкам. Манера поведения непринужденная, мягкая, приятная и предупредительная. Вот облик этого обаятельного человека. Увидев его впервые, я сама себе тут же сказала: "Вот настоящий джентльмен", -- и я не ошиблась. Я всегда думала и продолжаю думать, что внешность редко обманывает, особенно глаза. Эта личность с первого взгляда вызывает к себе интерес, и этот интерес сохраняется навсегда. Никогда и ни к кому не была я так расположена, как к этому человеку, он внушал мне доверие и уважение, которые лежат в основе всех самых глубоких чувств. Находясь в его обществе, мне казалось, что я в обществе такого совершенного существа, такого человека, которому охотно и безбоязненно доверила бы свою жизнь. Я не испытывала к нему идеальной любви, это было скорее поклонение, уважение, восхищение.

   Его возраст -- думаю, лет сорок212 -- нисколько меня не пугал. Да, на него я могла положиться, ибо его столь твердые правила были верным залогом счастья. Его безупречная репутация213, обожание, которое он внушает всем без исключения, убеждали меня, что видеть его и любить -- одно и то же. Счастлива та женщина, которая его полюбит; он, кажется, создан для того, чтобы нести в мир счастье.

   Во вторник мы заезжали к Фишерам. Какое прекрасное заведение!214 Как я радовалась тому, что Интерес был там тоже. Там были папенька, маменька, Мейендорф, граф Виельгорский, моя кузина Марфа2|5 и мадам Адам, урожденная Полторацкая, другая моя кузина216 -- прелестная женщина. Я подтрунивает над графом Виельгорским по поводу его учености в области ботаники. Он был, по обыкновению, очарователен, и просил позволения провести вечер у нас. Вечером у нас были Глинка и Иванов, придворный певчий. Боже, какой прекрасный тенор!217 Граф приехал поздно, но тоже пел и оставался долго, очень долго... Вот и все, вот и все, вот и все!)

  La pauvre Анна Антоновна est morte. Elle n'a pas pu supporter sa maladie. Que Dieu lui fasse grace pour toutes ses fautes volontaires et involontaires! Dans un mois il y aurait un an, que M. Ermolaeff est mort, elle n'a pas pu supporter la vie sans lui. Si leur amour etait coupable et ridicule pendant leur vie, il est bien sanctionne par la constance a elle et sa mort a mis le cachet par ce qu'il l'a rendu admirable.