— Вы не ходите в «Сноп пшеницы» в дневное время? — спросила Харриет, когда они сели.

— В воскресенье не хожу. Там собирается масса народа в вязаных свитерах, беседующих о рынке земли. Вы знаете, мы только в часе езды от вокзала Виктория.

— А кажется, что значительно дальше, — задумчиво сказала Харриет. — Вы много знаете о Ките Боттрилле? «Остановите Боттрилла».

— Не много. Никто даже не знает, действительно ли он владеет куском земли, где, как предполагают, будет построен этот новый город. Я думаю, что это безнадежное занятие — пытаться остановить его. Настоящие Давид и Голиаф.

— Ассоциация жителей Эвердена.

— Что-то в этом роде.

— Я видела плакат в магазине. Он похож на объявление в детской игре «приноси-и-покупай».

— Это, конечно, так. Что хотите — вина или пива?

Харриет протянула стакан. Она задумалась.

— Вы участвуете в этом деле?

Элисон глухо рассмеялась. Она помахала рукой над своими заметками, папками и диктофоном, лежащим наверху.

— У меня есть время влезать в драку, в которой никто, по сути дела, не знает, кто с кем дерется и за какой клочок земли? Кроме того, у нас маленькая страна. Людям надо где-то жить. Почему бы не в нашей деревне Эверден в графстве Кент?

— Любезностью Кита Боттрилла? Вы знаете, кто он такой?

Элисон снова рассмеялась, на сей раз искренне.

— Это может быть любезность кого угодно. Боттрилл или ему подобные собираются вместе с помощью ваших друзей Лендуитов или таких же, как они.

— Они мне не друзья.

— Извините, это было глупо, — Элисон, каясь, вытянула руку. — Если вам интересно, мы можем погулять после обеда и посмотреть на площадку, которую, как предполагается, он купил. Здесь вокруг очень красиво.

Харриет сказала:

— Да. Мне бы хотелось. Это хорошая мысль.

Она знала, что ей нужна эта экскурсия. Она все еще с тревогой чувствовала, что ей хотелось бы бежать и бороться.

Когда они уже закончили свой простой завтрак и очистили стол, начался дождь. Темные пятнышки появились на каменной дорожке к воротам.

— Время непромокаемых вещей, — насмешливо сказала Элисон.

У Харриет, однако, было только светлое пальто. Элисон дала ей пару высоких сапог и длинную, потертую, с глубокими складками куртку.

— Я чувствую себя так, как будто собираюсь бежать кросс.

Элисон критично осмотрела ее.

— Нет, вы не очень похожи на такого человека. Вам надо постараться получить еще побольше синяков и сделать настоящий перманент.

Они прошли небольшое расстояние между двумя высокими живыми изгородями и вышли из деревни. Дождь и тусклый свет подчеркивали зелень молодых листьев боярышника. Они шли большей частью в приятной тишине, слыша только шлепки своих ног о дорогу. Около мили они карабкались по пологому склону, из-за живых изгородей виднелись поля и молодые рощицы. Дорога была темной и блестящей от дождя, с нависающих над ними веток капала вода. Всего одна машина проехала мимо них — летящий фольксваген «гольф». Они прижались к мокрому крутому склону, чтобы дать ему проехать в струе мелких брызг.

— На вечерний ланч в «Сноп пшеницы», — недовольно произнесла Элисон.

Харриет пожала плечами. Она думала об образе Англии, по которому Линда скучала в Санта-Монике. Это спокойная, зелено-серая страна, и здесь она именно такая. Линде понравился бы Эверден. Это настоящая деревня с окраинами и центром, а не собрание красивых домов, как в Литтл-Шелли.

Они вышли на вершину холма. По другую сторону простиралась равнина с пологими оврагами, по краям больших полей росли дубы, распаханная земля чередовалась с пастбищами. На небольшом расстоянии от них возвышался густо заросший лесом холм, окруженный защищенной низиной, слишком пологой, чтобы называться долиной.

Дождь усиливался. Красивые серые тучи плыли с севера. Эта картина то появлялись, то снова исчезала.

Элисон направила Харриет в ворота перед полем. Они перегнулись через жерди ворот, наблюдая за дождем и изменяющимся светом.

— Вы видите там, — Элисон встала на нижнюю жердь ворот и показала направление, — трубы дома прямо в полосе деревьев?

Харриет проследила за направлением ее пальца. Серые трубы виднелись над вершинами огромных старых деревьев. Молодая листва еще не скрывала беспорядочных куч грачиных гнезд на верхних ветках.

— Земля идет вместе с домом. Дом был пуст в течение пяти лет, возможно, немного больше. Когда я была маленькой, одна семья навсегда получила во владение это место. Но затем его продали один раз, а потом другой. Я не думаю, что кто-нибудь из последних хозяев жил в нем. Они, видимо, заключали свои сделки с целью освоения земли. Я думаю, что сейчас дом в плохом состоянии. Разве было в интересах хозяев объявлять, что он непригоден для жилья, не правда ли?

— Как он называется?

— «Бердвуд»[7].

— А где будет новый город?

Элисон махнула рукой. Взмах покрыл вспаханные и зеленые поля, деревья и всю землю вокруг дома.

Харриет поняла. Здесь будет масса красных и желтых кирпичных домов с мансардными окнами, как бровями под новыми черепичными крышами, и маленькими подъездами, которые будут теснить друг друга. Здесь будут клочки садиков, повернувшиеся задней стороной к ограде, ротационные моечные машины и телевизионные антенны.

Здесь уже не будет настоящего, старого духа Эвердена, чтобы объединить новые дома, не будет магазина, прекрасного паба, центра. Жители нового города будут садиться в машины и ехать куда-нибудь еще, чтобы найти центр. Они будут просто занимать свои красные и желтые дома в середине спокойного серого ландшафта.

— Они не могут, — сказала Харриет, — неразумно создавать здесь новый город.

— У Боттрилла есть причина.

— Мы можем подойти поближе и посмотреть?

Пошел сильный дождь. Волосы Харриет прилипли к голове. На Элисон погода, казалось, не влияла, но она спросила:

— Вы уверены, что хотите пойти?

— Да, я хочу.

Они прошли вперед, вниз по пологому холму. По мере того, как они приближались, Харриет ощущала, что явная отдаленность дома в низине была только кажущейся. Они обогнули угол, и перед ними открылась другая деревня в виде группы домов вокруг церкви. С противоположной стороны дороги также был виден Эверден.

Для Харриет старые деревни выглядели, как удобные поселенья, появившиеся вокруг двух этих церквей. Мысль о строительстве новых капитальных домов в третьей точке треугольника казалась еще более нелепой. «Бердвуд» был расположен дальше, чем казалось с вершины холма. Они совсем промокли, когда дошли до каменных столбов ворот дома.

Чугунные ворота были наполовину приоткрыты. Их провисший угол пропахал на дороге глубокую борозду. Единственные звуки здесь создавали падающие с веток капли воды.

Харриет оглядывалась по сторонам. Низина «Бердвуда» снова стала изолированной.

— Покажите мне дом, — попросила она Элисон.

Они пошли по дороге, касаясь друг друга плечами и стараясь шагать тихо, как захватчики. Из-за деревьев показался дом. Харриет увидела большой, квадратный, каменный фасад с асимметрично расположенным окнами, поддерживаемую колоннами галерею, скругленный в небольшую башенку дальний угол здания. Она пересекла засыпанную гравием площадку, которая уходила в чащу диких зарослей, и оказалась перед южной стороной дома.

Веранда сложной формы из кованого железа была наполовину скрыта за вьющимися растениями. Обернувшись в ту сторону, где стояла Элисон, Харриет заметила, что на забитых досками окнах первого этажа черной аэрозольной краской были нанесены надписи «КАЗ И ФРАН» и совершенно непонятные знаки во многих других местах.

Она непроизвольно вздрогнула и вспомнила надписи на стенах в подземном переходе, пустынные городские закоулки и почувствовала досаду из-за того, что ее лишили собственности в городе, который всегда был ее домом.

— О чем вы думаете? — Элисон стояла, откинув назад голову и держа руки в карманах плаща.