На елшанский бивак Лобов прилетел на глайдере и эффектно посадил его — оверхедом. Пройдя над лагерем, он положил глайдер на спину, сделал полупетлю и в нижней её точке притёр машину к траве. Вздыбившись от энергичного торможения реверсом двигателя, точно горячий конь, глайдер как бы упёрся в воздушную стену, с натугой прополз два десятка метров и замер возле дуба, сторожившего вход в лукоречье. Все было готово к встрече командира. На дубе висела златая цепь, она и в самом деле была золотая и весила семь фунтов — больше трех килограммов, и объявление, написанное старославянскими буквами: «Леший здесь. Русалка отсутствует». Возле дуба стояли три закрытые палатки индивидуального пользования и одна большая, односкатная, перед ней горел небольшой, но жаркий, умело разложенный костёр. Над костром сверкающий, будто медный чайник лениво шевелил крышкой и из по-лебединому изогнутого носика попыхивал парком. А возле костра, перед односкатной палаткой на белой скатерти была разложена всякая натуральная снедь, приправы, столовые приборы и кружки. Все это было аккуратно прикрыто тонкой, почти невидимой прозрачной плёнкой, пришпиленной к земле.

Подбегая к глайдеру, Клим намеревался, как это было заведено, отдать шутливый рапорт командиру. Но сценарий встречи был неожиданно нарушен. Спрыгнувший на траву Иван протянул руку и помог спуститься высокой стройной девушке с русыми волосами, одетой, как и все торнадовцы, в светло-серый спортивный костюм. Штурман и инженер переглянулись и, не сговариваясь, перешли с бега на обычный нескорый шаг. Недоумение их было вызвано тем, что бивак на Елшанке был у торнадовцев особым, храмовым, как говорил Алексей Кронин, местом. Они отдыхали тут втроём, заново притираясь друг к другу, налаживая несколько расшатанные каникулярным отдыхом привычные связи, в рамках той почти неуловимой для чужого глаза субординации, которая и отличает слетанный экипаж от простого коллектива. Посторонние, вне зависимости от их общественного и профессионального ранга, на бивак не допускались. Исключения делались только для близких друзей или для тех, кто в очередной патрульный рейд шёл в составе экипажа «Торнадо». Но и в этих случаях гостей приглашали на Елшанку лишь на денёк-другой, по общему согласию и предварительной договорённости. Появление рядом с Иваном незнакомой девушки, о прилёте которой Клим и Алексей и понятия не имели, не лезло ни в какие ворота. Хорошо ещё, что интуитивная смена бега на неспешный шаг позволила им сориентироваться и прийти в себя.

— Явление Христа народу, — пробормотал на ходу Клим.

— Если уж пользоваться культовыми аналогиями, то надо говорить не о Христе, а о деве Марии, — шёпотом отозвался Алексей.

Девушка стояла рядом с Иваном плечом к плечу, похоже было, что она робеет, а поэтому и жмётся к своему спутнику. У девушки были мягкие приятные черты лица и тревожные тёмные глаза. Она была всего на полголовы ниже Ивана, но какой тоненькой казалась она по сравнению с ним! Какой беззащитной, доверчивой!

— Как бы мне, рябине, к дубу перебраться, — ещё более приглушая голос, пробормотал Клим.

— Кто это?

— Понятия не имею.

— По-моему, я где-то уже видел её, — подумал вслух инженер.

Эта реплика словно повязку сорвала с глаз Клима.

— Это же Лена!

— Кто?

— Лена Зим, — одними губами, глайдер был уже рядом, шепнул штурман.

Сделав несколько ускоренных шагов, он чуть обогнал сознательно притормозившего Алексея, шутливо раскланялся на мушкетёрский манер и сказал, что он и его друг рады приветствовать дорогих гостей на этой священной земле.

Девушка испуганно поклонилась сначала Климу, а потом и поравнявшемуся с ним Алексею.

— Лена Зим, — представил девушку Лобов.

Теперь поклонились Клим и Алексей. И хотя ничего подобного им и в голову не приходило, со стороны можно было подумать, что этим сдержанным поклоном они просто передразнивают девушку. Глаза у Лобова стали сердитыми.

— Да вы хоть узнали её? — спросил он укоризненно.

— Узнали! — хором ответили торнадовцы, переглянулись и расхохотались. Глядя на них, рассмеялся Иван, а вслед за ним заулыбалась и Лена. Несмотря на этот смех, все они чувствовали себя не совсем ловко. Разряжая эту неловкость, Клим начал расспрашивать Лену о том, как ей понравилась посадка оверхедом и как ей вообще жилось на Земле в эти месяцы. Как это и принято при обращении с крестницами, Клим сразу перешёл с Леной на ты. Она естественно приняла эту манеру, скоро совсем оттаяла, заулыбалась и при тактичной поддержке со стороны Кронина включилась в шутливый разговор обо всем и ни о чем. Лобов облегчённо вздохнул, кивком головы отозвал инженера, открыл в глайдере багажник и достал оттуда портплед.

— Тут палатка для Лены и её личные вещи. — Он виновато заглянул в глаза Алексея. — Она погостит у нас, не возражаешь?

— Нет проблем.

Лобов покосился на оживлённо беседующего с Леной Клима:

— Полагаю, и Клим возражать не будет?

— Правильно полагаешь. — Алексей присматривался к Лобову и так и эдак, точно не узнавал его. — Не понимаю только, почему ты не сообщил о прилёте Лены заранее. Мы бы все приготовили. Никаких хлопот!

Иван мельком глянул на Кронина и отвёл взгляд.

— Да я и сам толком ничего не знал. — Он снова глянул на Кронина и усмехнулся. — И рисковать не хотелось.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Кто вас знает! Вдруг бы вы вздумали возражать. Бивак — место священное.

Все ещё приглядываясь к командиру, Алексей забрал у него портплед.

— Надо полагать, что миссия по установке палатки возлагается на нас с Климом, не так ли?

Лобов кивнул:

— Лена вам поможет.

— Лена? — удивился инженер. — А ты?

Иван шлёпнул широкой ладонью по борту глайдера:

— Я отлучусь. Кое-какие дела. В общем, к ужину я вернусь.

— Что-то ты темнишь!

— Да нет, все очень просто. Пусть Лена тут пообвыкнет. Ты уж проследи, чтобы ей было хорошо. И чтобы Клим не переусердствовал с шутками и розыгрышами.

— Будет сделано.

Инженер собрался было подробнее расспросить Ивана, но, умудрённый недавним крахом своей неудачной любви, вдруг понял, почему так скован Иван и что все это, собственно, значит. Мысленно он вздохнул. Ещё неизвестно, что из этой истории получится! И теперь, на Елшанке, и в особенности потом. Подводя итог своим размышлениям, Кронин машинально проговорил со свойственной ему флегмой:

— Поступай, как знаешь. Все равно потом пожалеешь!

— Что? — удивился Иван.

Алексей очнулся от своих мыслей и рассмеялся:

— Не обращай внимания. Это я так, мысли вслух для собственного пользования.

На том, что Лобов должен на некоторое время испариться, оставив Лену Зим в обществе Клима и Алексея, настаивал Кирсипуу и настаивал решительно.

— Мне не хочется входить в детали. — Глаза психолога смотрели на Ивана доброжелательно, но Ивану чудилась в них лёгкая усмешка. — Вы уж поверьте мне на слово! Сами убедитесь, что Лена легко найдёт общий язык с вашими друзьями.

Лобов молчал, поэтому Кирсипуу счёл нужным усилить аргументацию:

— Во всяком случае, с ними ей будет заметно проще, чем с Иваном Лобовым.

— Это почему? — импульсивно обиделся Иван.

— Да хотя бы потому, что ни Алексею, ни тем более Климу и в голову не придёт обращаться с Леной, как с малознакомой дамой на торжественном приёме! Пусть они знакомятся и дружатся без прямого вашего участия. Так будет лучше и для ваших друзей, и для Лены, и для вас. Право, вы уж поверьте мне, дипломированному психологу, на слово.

Иван ему и верил и не верил. Не хотелось ему расставаться с Леной! Не хотелось ещё и потому, что уговорить её отправиться с ним на Елшанку Ивану стоило больших трудов. Когда Иван рискнул предложить Лене вместе покинуть профилакторий, сказав в ответ на её беспомощное «А как же я?» — «А вы — со мной», радость, мелькнувшую в её глазах, тут же затопила волна испуга.

— Это невозможно!