— Никак не могу привыкнуть к этой музыке, — признался Кронин.

— Но колибриды! Чем не летающие драгоценные камни? Красиво!

— Красота — понятие относительное, — хмуро ответил Клим. — Земные пантеры тоже удивительно красивые создания. По крайней мере, гораздо красивее тех свиней и баранов, которых они пожирают.

Кронин смотрел на него с укоризненной улыбкой.

— Клим Ждан и такая обнажённая неприязнь к прекрасному! Это выше моего понимания. — Инженер покачал головой. — Скорее всего, ты не выспался или плохо пообедал. Чем тебе не угодили кроткие цветы и безобидные нектарианцы?

Ждан махнул рукой на радужные столбы крылатых крошек:

— Посмотри, их тьма!

— Ну и что же? Разве тебя когда-нибудь пугала тьма цветов на лесной поляне? Или стаи рыбок среди коралловых ветвей?

— Да ты взгляни, как они роятся! В этом есть какое-то исступление, прямо бешенство! Такого на Орнитерре ещё никто не наблюдал, кроме нас и стажёров. — Клим брезгливо передёрнул плечами и продолжал: — И эти проклятые цветы словно осатанели! И Лобов запаздывает!

Кронин положил руку на плечо штурмана.

— Наверное, в больших дозах все вредно, даже красота, философски заметил он. — Даже для эстетов. Цветы поют, колибриды роятся, ну и на здоровье. В пору любви все сходят с ума и роятся, даже комары.

Клим серьёзно взглянул на инженера:

— Не хотел я тебе говорить до прилёта Лобова, но придётся.

Кронин сразу насторожился:

— А что такое?

— Пока ты копался на корабле, я посмотрел кое-какие отчёты Лены Зим. И наткнулся на поразительную штуку — ей удалось установить, что колибриды сплошь бесполы. Все до одного.

Кронин высоко поднял брови:

— Бесполы? Что ты хочешь сказать этим?

— Именно это я и хочу сказать. Бесполы, да и баста. Понятно?

— Может быть, Лена просто ошиблась?

— Не думаю. Работа сделана здорово: и добросовестно, и квалифицированно.

— Чертовщина какая-то! — сказал Кронин и задумчиво огляделся вокруг.

— Значит, все это красочное роение — мишура, пустышка, ширма какой-то совершенно неведомой нам жизни, ключом бьющей где-то там, в глубине леса.

Рои колибридов висели над лесом как разноцветные сверкающие дымы. «О-о-о! А-а-а!» — все громче и требовательнее стонали невидимые цветы. Вглядываясь в этот цветной поющий мир, Кронин все больше хмурился.

— Лобов летит, — вдруг с облегчением сказал Ждан.

Кронин поднял голову. Совсем низко над лесом бесшумно скользил униход, поблёскивая нейтридным корпусом. При его приближении рои колибридов вспенивались и рассыпались по сторонам. Возле «Торнадо» униход завис и мягко опустился на траву. Двинулась притёртая дверца, уходя в невидимые пазы корпуса. Не успела она убраться окончательно, как из проёма выскочил Лобов и сделал несколько энергичных движений, разминая затёкшие ноги.

— Ну как? — ещё издалека крикнул Клим.

Лобов подождал, пока друзья подойдут ближе, и без особого воодушевления ответил:

— Глайдер обнаружил.

— А стажёры?

Ждан и Кронин остановились рядом, вопросительно глядя на командира. Лобов передёрнул сильными плечами и устало ответил:

— Как в воду канули.

…Лобов нашёл глайдер на шестом наблюдательном посту. Собственно, не столько он нашёл глайдер, сколько глайдер нашёл его: целый и невредимый, он совершенно открыто стоял у постового домика. Лобов несколько раз прошёлся над постом на малой высоте. Может быть, стажёры где-то рядом и, увидев униход, выбегут на поляну? Но надежды Лобова не оправдались, поляна осталась пустынной.

Посадив униход рядом с глайдером, Лобов проверил лучевой пистолет, вылез из кабины и подошёл к глайдеру. Кабина его была пуста, только на переднем сиденье лежала небрежно брошенная куртка. Судя по размеру и крою, она принадлежала Виктору Антонову.

Обойдя глайдер и не заметив никаких повреждений, Лобов открыл дверцу, переложил куртку на заднее сиденье, сел на место водителя и проверил управление.

Запустив двигатель и убедившись, что тот работает нормально, Лобов взлетел и сделал несколько кругов над постом. Машина была совершенно исправна. Это было и хорошо, и плохо, так как наводило на неприятные раздумья: почему ни Виктор, ни Лена не воспользовались совершенно исправной машиной?

Лобов поставил глайдер на прежнее место и отправился к постовому домику. Не без волнения открыл он дверь, внутренне готовый к любым неожиданностям. Но неожиданности не произошло. В домике, состоящем из аппаратной и крохотной комнатки для отдыха, никого не было.

На столике стоял диктофон, и, осмотрев его, Лобов с удивлением понял, что он до сих пор включён. На краю столика лежал незнакомый надкусанный и уже увядший плод. На спинку стула была аккуратно повешена куртка Лены.

Командир задумался, вспоминая куртку Виктора, брошенную на сиденье глайдера. По-видимому, был жаркий день, если стажёры решили снять куртки. Лена работала в домике, а Виктор куда-то летал или занимался на свежем воздухе. Потом что-то произошло, и Лена поспешно — об этом говорил и недоеденный плод, и включённый диктофон — покинула домик. Может быть, она узнала, что Виктору грозит какая-то опасность? Лена вышла и больше не вернулась. Лобов нахмурился. Так поспешно не отправляются на прогулку. Определённо тут случилось что-то, и что-то серьёзное.

Подсев к столу, Лобов перемотал нить записи и поставил диктофон на прослушивание. После небольшой паузы зазвучал девичий голос, такой чистый и живой, что Лобов невольно улыбнулся. Лена диктовала обработанные данные наблюдений шестого поста. Диктовка продолжалась довольно долго, Лобов терпеливо ждал. Непроизвольно откинувшись назад, он нечаянно коснулся рукой куртки Лены. Он ещё раз огляделся вокруг. Куртка, аккуратно повешенная, включённый диктофон, недоеденный плод и тёплый, живой голос — было в этом нечто такое, что заставило тоскливо сжаться сердце. Вдруг диктовка оборвалась на полуслове. Лобов затаил дыхание и подался вперёд. Послышался шорох, движение и испуганный голос Лены:

— Что это? — И после томительной паузы удивлённо: — Виктор, так это яйцо! Какое большое! — Немного спустя уже восторженно: — Много? Ты просто молодец! Сейчас же иду.

Шорох ткани, звуки шагов и тишина.

Но Лобов ждал, он не терял надежды, что кто-нибудь из стажёров все-таки вернётся в комнату. Он лишь увеличил скорость прослушивания и включил автомат, чтобы при появлении звука диктофон сам перешёл на нормальный режим воспроизведения.

Когда автомат сработал, Лобов весь превратился в слух, но это были его шаги и его собственное покашливание. Значит, ни Лена, ни Виктор сюда не возвращались. Лобов выключил диктофон.

Когда он поднялся со стула, взгляд его задержался на куртке Лены Зим. Лобов провёл ладонью по её шелковистой ткани, а потом ощупал карманы. В одном из них что-то лежало. Лобов запустил руку в карман и извлёк ампулу размером с напёрсток. Это был стандартный инъектор с универсальной вакциной. Инъектор, входящий в комплект обязательного снаряжения космонавтов, работающих в условиях, когда возможно поражение организма болезнетворными микробами. Хмуря брови, Лобов долго рассматривал маленький профилактический приборчик, пользоваться которым на Орнитерре было просто ни к чему.

Выйдя из домика, Лобов подошёл к глайдеру и проверил карманы куртки Антонова. Инъектора в них не было.