— Он в оранжерее — это за домом, слева.
Обогнув дом, Даймонд увидел большую восьмиугольную оранжерею викторианских времен. Несмотря на название, апельсинов в ней не обнаружилось, зато имелось высокое лимонное дерево, а под деревом — рослый мужчина в белом льняном пиджаке, беседовавший с посетителями.
— Я не по поводу сада, — предупредил Даймонд, когда пришла его очередь, и представился. — Мы расследуем случай смерти в театре. Я рассчитывал застать вас там же, но узнал, что вы уехали.
— Мне не оставалось ничего другого. Чрезвычайно прискорбна вся эта история! Может быть, поговорим где-нибудь в другом месте? Здесь нас слишком хорошо слышно. — Мелмот повел собеседника в обнесенный стеной сад с лужайкой, расположенной ниже уровня клумб. — Мы устраиваем в этом саду представления местных трупп.
— Вы настолько увлечены театром, — заметил Даймонд.
— Да, меня всегда манили огни рампы.
— И вы возглавили совет попечителей театра «Ройял»?
— Я убежден: когда имеешь возможность оказать помощь, надо ее оказывать.
— Мне сообщили, что решение отдать роль Клэрион Калхаун принял совет попечителей.
На лице Мелмота впервые за все время разговора отразилось раздражение.
— Кто это вам сказал? Ясное дело, Шерман.
— Совету часто случается принимать подобные решения?
— Оно было принято по коммерческим соображениям. Для поддержания рентабельности театру необходима как минимум одна постановка, которая делает полные сборы, вдобавок к праздничным представлениям.
— Мне говорили, что Клэрион не умеет играть.
Мелмот выпучил голубые глаза.
— Это несправедливо! У нее не было даже шанса проявить себя.
— Все, с кем я беседовал, утверждали, что на репетициях она не блистала.
Мелмот нетерпеливо вздохнул:
— Так мы ни к чему не придем. Может, лучше поговорим о самоубийстве?
— Хорошо. Совершенно непонятно, почему Дениз Пирсолл, вполне уравновешенная женщина, решила свести счеты с жизнью.
— Что же тут непонятного? Она виновна в ущербе, нанесенном лицу Клэрион. Это не только личная трагедия — она может иметь плачевные последствия для театра.
— Вы имеете в виду возможные судебные разбирательства?
— По очевидным причинам я предпочел бы не обсуждать подобные вопросы.
— А Клэрион, напротив, сегодня утром только о суде и говорила.
От неожиданности Мелмот оступился и чуть не покатился по пологому склону лужайки.
— Вы встречались с Клэрион? Мне говорили, охрана никого к ней не пускает…
— Так и есть. А мне Клэрион сообщила, что уже дала поручение своим адвокатам. В списке ее претензий — обезображенное лицо и лишение возможности зарабатывать.
Мелмот застонал:
— Этого я и опасался!
— Вы слышали про каустическую соду?
— Да. Представить себе не могу, что толкнуло Дениз на такой шаг. Может, произошла чудовищная ошибка? Но каким образом?
Вопросы резонные, но пока остающиеся без ответа.
— Кто первым предложил дать роль Клэрион?
— Я, — Мелмот улыбнулся, — на правах поклонника. — В последнее верилось бы с трудом, если бы его лицо не осветилось искренней улыбкой. — Я слежу за ее карьерой практически с тех пор, как она началась. Где-то я прочитал, что Клэрион училась в театральной школе, а еще запомнил, что она считает Бат живописнейшим городом Англии. Я пригласил ее на обед в Лондоне и предложил сыграть Салли Боулз в нашей постановке. За это предложение она ухватилась обеими руками. Разумеется, последовали напряженные переговоры с участием ее агента.
— Тильды Бокс? Я познакомился с ней в больнице.
— Мисс Бокс умеет торговаться. Нам с трудом удалось согласовать реалистичные суммы. Бог знает сколько придется заплатить теперь.
— Только если противоположная сторона сумеет доказать вашу преступную небрежность, — уточнил Даймонд.
— К сожалению, Дениз входила в число штатных сотрудников. Если случившееся на самом деле ее вина, мы вряд ли сумеем избежать существенных выплат. Вы желаете узнать еще что-нибудь? Мне уже пора к посетителям.
Даймонд предложил вернуться к оранжерее.
— Где остановилась Клэрион, когда приехала в Бат?
— Пару дней она прожила здесь.
— Здесь? — Даймонд ткнул большим пальцем себе за спину.
— О поп-звездах, зарабатывающих миллионы, мне известно в том числе то, что они охотно водят дружбу со старой аристократией. Видите ли, моя мать тоже живет в этом доме…
— С ней я уже познакомился, — сказал Даймонд. — Ее кекс славится на всю округу.
Мелмот прищелкнул языком.
— Значит, вот что она рассказывает посетителям!
— А еще — о вашем покойном отце.
— Неужели всю фамильную сагу? Мама перенесла утрату со стоическим спокойствием. Они не были близки.
У оранжереи Даймонд поблагодарил собеседника и отправился на поиски Холлиуэлла, которого нашел за столом на террасе. Перед Китом стояла чашка чаю и пустая тарелка.
— С лимонной глазурью? — указал на нее Даймонд.
— Мне достался последний ломтик. Если хотите, можете получить чашку чая с печеньем.
Ворча, Даймонд направился туда, где разливали чай.
— Не подумайте, что все дело в кексе, которого мне не досталось, — заявил он Холлиуэллу, когда вернулся, — но завтра утром присутствовать при вскрытии вместо меня будете вы.
Даймонд закрылся в своем кабинете и упал в кресло. Если рассуждать формально, дело можно закрыть уже сейчас. Самоубийство Дениз могло означать лишь одно: ущерб, нанесенный лицу Клэрион, — ее рук дело. Как еще его истолковать? Предположить, что по некой досадной оплошности Дениз смешала каустическую соду с гримом, которым обычно пользовалась, а когда узнала, что произошло, ужаснулась так, что наложила на себя руки?
Но чувство профессиональной гордости не пускало Даймонда по пути наименьшего сопротивления. Зачем в театре могла понадобиться каустическая сода? Самое простое объяснение — для прочистки труб. И все равно загадкой остается то, как Дениз допустила подобную ошибку. Чистую каустическую соду продают в прочной таре с крышкой, которую не смогут случайно открыть дети, и предостережением на этикетке. Разве может профессиональный гример перепутать флакон каустической соды с банкой талька?
Даймонд задумался. Мог ли кто-нибудь подменить грим в сумке Дениз? Вполне возможно. В труппе многие были недовольны тем, что главная роль досталась Клэрион, ее единственную из всех гримировала Дениз. Ясно, кого сочтут виноватым, если подменить грим. Но в таком ходе рассуждений имелось сразу два пробела, восполнить которые было нечем: возможность и время. Во-первых, Кейт из костюмерной сообщила, что Дениз принесла сумку с гримом с собой и не открывала ее, а тем более нигде не оставляла без присмотра. Сразу из костюмерной Дениз направилась в гримерную Клэрион. Во-вторых, с момента наложения грима до начала реакции прошло не менее двадцати минут.
Выбив барабанную дробь по подлокотнику, Даймонд поднялся и выглянул за дверь:
— Ингеборг еще здесь?
В ответ послышался только голос сержанта Докинза, сидевшего за столом в своем омерзительном клетчатом костюме.
— А кто-нибудь другой подойдет? Я готов выполнить любое поручение.
— В таком виде? Нет, не готовы, — отрезал Даймонд. — Вы не знаете, где Инге?
— Возможно, вышла припудрить носик.
Припудрить носик? В каком веке живет это напыщенное ничтожество? В этот момент вернулась Ингеборг.
— За мной, — позвал Даймонд.
Ингеборг зашла к нему в кабинет.
— Если меня в ближайшее время не избавят от этого болвана, я подам в отставку, — объявил ей Даймонд.
— Он ничего, если проявить снисходительность.
— Поверьте, мои запасы снисходительности уже исчерпаны. Предлагаю вам подключиться к мозговому штурму. Помните, я просил вас забрать из театра мертвую бабочку во избежание истерии? Ну, всех этих разговоров о предзнаменованиях и прочей ерунде. Простейшее объяснение заключается в том, что насекомое залетело в гримерную с улицы. Но возможно и другое: кто-то принес бабочку в театр.
