Литмир - Электронная Библиотека

Что это вообще может быть такое, и зачем оно тут нужно?

Размышляя, Слава беззвучно шевелил губами.

Возможно это знак для попаданцев, точнее для тех, кто этих попаданцев спасает. То есть, таким образом, приблизительно отметили место предполагаемого попадания. Тогда вопрос — почему он не яркий? Почему не привлекает внимания? И почему он в воде? Нет, ну понятно, что выживают, только те, кто упал в море. Но плывут-то всё одно на сушу. От чего, в таком случае, не поставить вышку на камнях? Ярко-красного цвета, в желтую полоску, например.

А к ней можно примотать аварийную рацию, запас еды и воды. Или лучше небольшую хижину поставить, с припасами, и кнопку дистанционного вызова спасателей в ней. Но нет, ничего подобного не наблюдается. Значит не для того тут этот буй. Даже отсюда видно, что нет на нем ничего кроме водорослей и птичьего кала. Может тут внеземная цивилизация мореходством занимается? Или люди где-то на материке живут, забыв, как сами сюда попали, не ведая о новых переносах? А бакен отмечает фарватер или мель. Хрен его знает, зачем они вообще морякам нужны.

Ладно, Бог с ним с бакеном. Слава погладил ноющий желудок. Посмотрели и будет.

Сутки без еды для современного человека — это не шутки. Надо срочно что-то сожрать и двигать уже отсюда. Бакен есть, значит должно быть что-то еще. По сути, появился шанс выйти к людям или… не людям.

Глава 8. Пятница

Обратно к вещам Владислав добрался довольно быстро. Он уже немного ориентировался на этих каменных россыпях. Шел, оглядываясь в поисках мопса, чувство вины неприятно тяготило душу. Всеж-таки живая тварь, доверяла ему, а он..

Живот уже ощутимо побаливал, требуя положенных ему сосисок, или хотя бы пельменей с майонезом. Или солянку. Или сомнительную шаурму из палатки у метро. Или… Слава старался не думать о еде, но ничего не получалось. До голодной смерти было еще далеко, но вот голодная жизнь уже предстала перед ним, во всей своей красе.

Мопс нашелся в лагере. Заслышав Славу он шуганулся от пакета с кастрюлей, где, судя по всему, дожирал танюхины макароны. Отбежав в сторону, пес пригнул голову и с опаской уставился на человека.

Владислав присел около остатков собачьей трапезы. Макарон больше не было, только несколько черных горелых комочков сиротливо лежали на дне кастрюли. Слава вздохнул и с усилием подавил в себе вновь всколыхнувшуюся злость. Эх, жаль, что он не ушуист какой-нибудь, или даос.

Сделал бы сейчас дыхательную гимнастику, как всегда в книгах бывает, и стал бы в момент добрый, мудрый и спокойный как слон.

Владислав Андреевич припомнил, как медитируют герои в кино. Сел в позу лотоса и некоторое время шумно сопел носом, сложив руки домиком.

Вроде не много полегчало. Или самообман? Ладно, не суть.

Он повернулся в мопсу и попытался улыбнуться.

— Собака. Ты, это, не обижайся. Поди сюда, — голос его был напряженным и определенно не располагал к доверию.

Мопс на всякий случай отодвинулся еще на несколько шагов.

— Ну брось, хорош, уже обижаться, — предпринял Владислав еще одну попытку. — Я ж не со зла. Все уже прошло. Бить не буду. Честно! — он перевел дыхание — Как тебя там звать-то? Тузик? Шарик… не-не, щас так не называют… Маркиз?

Пес неуверенно покрутил головой и медленно опустился на попу.

— Так не Маркиз. А кто ты? — Слава почувствовал, что дело может выгореть. — Слушай, а давай я тебе новое имя дам, раз мы старого не знаем? А? Давая я тебя буду звать, скажем… — Опарыш! О! Смотри, как ты похож! Жирный, складчатый, а мордочка черненькая! И жрешь так же! Ну вылитый опарыш! — он старался говорить веселым приподнятым тоном — Я на таких в деревне подлещиков ловлю! Они костистые, конечно, подлещики-то, но Танька их та-ак вкусно готовит, в сметане! Ты себе не представляешь! — в желудке у него угрожающе заурчало. Мопс вскочил и снова попятился.

— Ну ладно, не Опарыш, согласен! Нет проблем! — затараторил Владислав, — Не хочешь — не надо! Давай ты будешь Пятница! Как у Дефо? Я первый, ты второй, я Робинзон, ты Пятница! Ну? Круто, а? Пятница, иди ко мне! Иди-иди-иди, маленький! Давай-давай, лапами!

Пес угрюмо посмотрел на весельчака, потоптался, потом, видимо, принял решение, и с видом ягненка идущего на заклание, опустив голову, медленно побрел к человеку.

Слава замер стараясь не дышать. Пес подошел на расстояние вытянутой руки и остановился. Голову он опустил еще ниже и не глядел на обидчика. Складчатые бока широко раздавались от частого дыхания.

Владислав медленно наклонился в сторону мопса, задержал дыхание и резким движением правой руки ловко вцепился в шлейку.

Мопс дернулся, выпучил и без того не маленькие глаза, открыл пасть, заверещал и попытался вывернуться, отчаянно скребя лапами по камням.

Слава подтянул к себе отчаянно сопротивляющееся животное и осторожно погладил по голове.

Пес замер.

Собаку было жалко. В принципе, она занималась тем же самым, что и Владислав. Просто пыталась выжить здесь и сейчас. Никакой вины за ней не было.

— Кстати! — Слава перехватил пса двумя руками под передние лапы и поднял перед собой. Животное повисло, обреченно глядя на него огромными блестящими глазами. — Та не боись! Надо кое-что уточнить, — пробормотал, щурясь, совсем не юный натуралист.

Пятница оказалась девочкой.

Глава 9. Сборы

— Ну, вот и хорошо, что ты не мужик! — рассуждал Владислав с набитым ртом — Я еще в детстве недоумевал, почему это Робинзон своего негра женским именем назвал! Как-то не хорошо получилось, человек столько времени без женского общества. Один. И тут здрасте вам! Негр-мужик у него, и с бабской кличкой! Смеялся я, а как же! Я тогда про перевод-то не думал, мне ж по молодости казалось, что все книжки сразу на русском пишутся. — Слава, наконец, прожевал очередной картофельный очисток и подмигнул Пятнице. Собака внимательно смотрела в рот жующего человека и явно жалела, что не успела вовремя опробовать и эту еду тоже. Теперь не давали.

Очистки после суток на ветру и солнце были высохшие и соленые, но при этом почему-то совершенно не напоминали чипсы. Парадокс. Зато они были в наличии, и это выгодно отличало их от любой другой еды, которой не было. Еще был лук, отмытый в морской воде от гнили. Но есть его было не в пример противней.

Слава закончил свою трапезу экономным глотком крашеной воды и поднялся.

— Всё, харэ рассиживаться. Дождя не намечается, жратва сама не приползет. Надо валить!

Пятница тут же вскочила и завиляла своим коротким бубликом.

***

К походу Слава готовился как Рэмбо к бою. С таким же серьезным лицом и нарочитой четкостью движений.

Он снял коричневые кожзамовые тапочки.

Натянул треники, комком валявшиеся на камнях. Сел в позу лотоса, подстелив под себя полу халата. И принялся доводить домашние шлепанцы до ума.

По краю каждого тапка, ножом от ножниц, он аккуратно провертел четыре дырочки. В отверстия продел разрезанную напополам веревочку от торта.

Края отверстий и концы веревочки он осторожно прижег зажигалкой, чтобы не лохматились. Надел усовершенствованные тапки на ноги. Завязал… и сразу развязал обратно, веревки неприятно впивались в ноги.

Отыскал просохший бублик носков. Раскатал. Встряхнул и натянул на ноги. Снова надел обувь. Вот теперь значительно лучше. Не "рибок", но при ходьбе по дну с ноги не слетят и не потеряются.

То, что придется много ходить вброд, он даже не сомневался.

Всё, что осталось условно съестного, Слава замотал в пакет из — под очистков, туда же подумав, сунул бритву и сигареты с зажигалкой. Плотно завязал.

Пакет сунул в карман халата, продев в "ушки" пакета пояс.

На пояс так же отправились два ножа от ножниц и флекси-поводок.

В икеевский пакет были погружены: кастрюля, банки и бутылки, как с содержимым, как и без.

6
{"b":"279251","o":1}