— Так это делает его как минимум квартероном хайборном, если не больше. Не удивительно, что он чувствует право на большее уважение, чем получает.

— Где-нибудь ещё, возможно. Но здесь, хайборны и кендары получают только то, что заслуживают.

Рёв рога известил о начале сбора и общей свалки на выходе из казарм Нового Тентира, через невысокую стену, в тренировочный квадрат. Джейм ловко проскользнула в переднюю шеренгу своего дома, волоча за собой Руту, которая всё ещё яростно заплетала заново её волосы. Тут и там, по трём сторонам квадрата, на свои места спешили и другие, одетые в тёмное, кадеты: Бренданы, Эдирры и Даниоры на юге; Ардеты, Норфы и Яраны на западе; Каинроны, Команы и Рандиры на севере.

Джейм отметила, что хотя Рандиры сохраняли свои чёткие шеренги, в них зияли провалы, на месте каждого кадета, чьё имя забрала их госпожа, вместе с его или её жизнью. Она впервые видела, чтобы этот дом в буквальном смысле сломал свои ряды. Она задумалась, сколько времени пройдёт, прежде чем они забудут, что (и кого) они потеряли, и скольких из них они помнили уже сейчас.

Тем временем, справа от неё, Лордан Ардет Тиммон занял позицию главного десятника, встав перед своими кадетами. Он поприветствовал её намёком на салют, а затем замер лицом вперёд, в направлении громады Старого Тентира. Она задумалась, собирается ли он продолжить свои попытки соблазнить её, или его последний визит в её сферу снов отвадил его навсегда. В конце концов, это должно быть очень неприятно, влезть в то, он ожидал найти весёлым эротическим сном, а вместо этого оказался пришпиленным к полу ножом в животе. Ну, она его предупреждала.

Слева от неё стоял главный десятник Яран, а напротив, лицом к лицу с ней, застыл Лордан Каинрон Горбел.

Последний носил то, что Джейм воспринимала как его версию лица Горго: насупленные, слегка выпуклые глаза, сплющенные черты лица и широкий рот, с опущенными уголками. Его выражение было почти столь же трудно читаемо, как и у Шиповник. Она задумалась, не заражена ли до сих пор его нога отростками золотой ивы и по-прежнему ли он винит в этом её.

Его новая десятка выстроилась позади него.

Джейм узнала в большинстве из них Каинронов, с которыми она тренировалась ранее. В отряде присутствовал полный набор: меньшие хайборны, кендары с примесью крови хайборна и чистокровные кендары. Двое из них до отбора командовали собственными десятками и, по мнению Тентира, не слишком хорошо.

Это было определённо верно для Хигберта, сына Хигрона, который теперь сердито буравил её глазами через квадрат. Каинроновский эквивалент Ванта, он никак не мог принять её присутствие в Тентире всерьёз, и теперь казался взбешенным тем, что она сохранила свою команду, тогда как он потерял свою. Грубый и глупый человек, она сомневалась, что бы его хоть кто-нибудь сильно любил, и меньше всех его бывший номер Пять, Тиггер, который теперь тоже был в отряде Горбела и судя по шаловливому выражению его лица уже выдумывал способы, как бы помучить своего нового командира, точно так же, как он изводил старого. Похоже, что так себя вели все отпрыски Тиггери, без исключений.

Странно было думать об этом, но несмотря на одинаковый возраст, Хигберт и Тиггер, оба были племянниками Горбела.

Так же как и Обидин, сын Грондина, первого самостоятельного сына Калдана, который тоже унаследовал плачевную склонность своего отца к полноте, хотя ещё не достиг его явно выраженного ожирения. Оби никогда не делал секрета из того, что считает статус лордана Горбела всего лишь временным явлением. Без сомнений, когда придёт это скорбное время, новый Лорд Каинрон должен быть выбран среди старших сыновей Калдана, таких как… ох, ну скажем, самый старший, Грондин.

В отличие от Хигберта, Оби считался хорошим командиром. Если бы он не потерял половину своего отряда прямо перед отбором из-за причудливого несчастного случая, в котором фигурировали ведро с угрями и шаровая молния, он вполне мог бы им всё ещё быть. Теперь он служил Пятёркой Горбела и привёл вместе с собой трёх кендар из своей старой десятки: Амон и Барк — первый был его собственным слугой-кадетом, а второй — слугой Горбела, раньше он не мог служить вместе со своим хозяином, поскольку Калдан всё время сам заполнял список товарищей его лордана — и Рори.

Кто ещё?

Досада[23], меньший хайборн, о котором Джейм мало что знала, за исключением того, что он когда-то был другом Горбела. Судя по тому, как он вертелся на месте, перешептывался и ухмылялся во весь рот идеально белыми зубами, он определённо хотел получить свою старую должность обратно.

Тихий Дур из класса Сокольничего, который держал что-то, по-видимому живое, у себя в кармане, и никогда не вынимал это наружу.

Киббет, брат Киббена.

Всё вместе, это выглядело поистине ядовитой смесью.

После всего этого было большим облегчением узнать, что, по крайней мере для Джейм, первым занятием этого дня будет урок Сокольничего.

Мастер-сокольничий Тентира обучал тех кадетов шаниров, кто был связан с различными живыми созданиями, к примеру, вроде Джейм, которая разделяла чувства с Журом. Пусть даже его уроки частенько прерывались то одним, то другим бедствием (облака мух и других насекомых, обезумевшие грызуны, а однажды ливень золотых рыбок с потолка), она всё ещё надеялась узнать, почему её связь с барсом была такой раздражающе непостоянной.

Уже от основания лестницы в Старом Тентире Джейм могла слышать гвалт в соколятнике на втором этаже — потрескивающий, жужжащий рёв, перекрывающийся пронзительными криками разгневанных хищников. Что теперь?

Подойдя к дверям, с Журом на пятках, она резко остановилась, поражённо разглядывая происходящее. Воздух внутри комнаты был превращён в марево маленькими, сталкивающимися друг с другом созданиями, зелеными, золотыми и малиново-красными. Одно из них ударило ей прямо в лицо. Испуганно вздрогнув, она шагнула назад, споткнулась о барса и упала навзничь.

Фасеточные драгоценные камни пристально смотрели в её собственные, поражённо сведённые глаза, прямо с кончика её носа, в то время, как антенны деловито вертелись над лицом, а хитиновые лапки скребли по нижней губе в поисках лучшего захвата. Прежде чем она успела смахнуть его прочь, кузнечик скакнул обратно в кипящую вокруг них свалку. Жур прыгнул следом.

Вытянув вверх свой опознавательный шарф, так что он превратился в маску, и натянув на голову куртку, Джейм осторожно последовала за ним.

Большая часть роя оккупировала южный конец длинной комнаты, где, собственно, и были сами клетки, и где экраны на окнах кое-как защищали от утренней прохлады. Хищные птицы, с колпачками на головах, ястребы и соколы, неистово вопили на своих жёрдочках или раскачивались на них вниз головой, повиснув на ножных путах. Все они слепо били по всему, что их ударяло. Тем временем, маленький кречет Сокольничего в ярости пронзал облако насекомых, наслаждаясь убийственным весельем, хватая и бросая, хватая и бросая.

У северного конца комнаты его хозяин, ругаясь, цеплялся за скамейку. Его собственные, впалые глазницы были наглухо зашиты. Так же как слепой Жур зависел от зрения Джейм, так и Сокольничий был связан со своим кречетом. Сейчас безумные кульбиты и петли птицы определённо заставляли его испытывать сильное головокружение, не говоря уж о рывках его собственной головы, поскольку он инстинктивно пытался следовать за стремительно метающимся взглядом своего партнёра.

— Если будете так любезны, кадет, скажите вашим друзьям подождать вас снаружи.

Гари выглядел застенчивым, а также довольно глуповатым, с изумрудно-зелёными кузнечиками, выстроившимися у него на плечах и руках, подобно хору, задние ноги энергично скрипят, как будто наигрывая ему серенаду.

— Я не думаю, что могу им что-то сказать, Ран. Они просто реагируют на моё настроение. Сегодня утром я проснулся, чувствуя себя счастливым и, ну, в каком-то смысле, пружинистым.