Органы безопасности имели описание его примет и по ниточке добрались до клубка. Оказалось, что это был уроженец Лодзи. Во время оккупации вступил в СС, стал комендантом еврейского концлагеря, где отличался необычайной жестокостью и садизмом. Собственноручно замучил, применяя самые изощренные способы, сотни людей. Арест его был для меня и для всех нас настоящей неожиданностью. Однако ему удалось бежать с поезда, когда его везли в Варшаву. Преступника не нашли.

Наблюдая за тем, что происходит сейчас в мире, читая газеты, я не удивился бы, если бы услышал, что этот человек вновь всплыл на поверхность и стал образцовым бургомистром где-то в другой стране...»

Мрочек положил листы на столик.

- Это о нем! Слышишь, Галинка! Три золотых зуба, высокий, около сорока лет. Это он.

- Ну, не обязательно. - Она протерла глаза, тряхнула головой, прогоняя остатки сна. - Думаю, у многих людей есть три золотые коронки на верхней челюсти.

- Не так уж много, если учесть, что этот тип крепко связан с Порембой и дядей.

- Хорошо, но почему именно твой дядя должен был бы его убивать? Это совершенно бессмысленно... Он был бы первым человеком, который бы известил органы о появлении преступника. Даже если бы и встретился с ним, и, имея оружие, застрелил его, поскольку тот, например, оказывал сопротивление, то и в этом случае чего прятаться? Никто его не привлек бы к ответственности. Такого гестаповца имел бы право расстрелять каждый... Ничего не понимаю.

- И я тоже. Ты права. Ты была бы наверняка права, если бы не...

- Если бы не что?

- Если бы не лежал тот тип там, внизу.

- Во-первых, неизвестно, он ли это точно. Во-вторых, мы не знаем, каким образом он там оказался, и какова роль в этом твоего дяди. В-третьих, не будем делать поспешных выводов. Все это имеет какую-то последовательную логическую связь, которую мы сейчас не видим. Может, когда-то узнаем? - она легла, прищурив глаза. - Господи, как хорошо было бы, если бы мы сюда совсем не приезжали!

За окном уже светало. Мрочек перевел еще раз будильник, выключил лампу и закрыл глаза.

Среди тишины где-то пронзительно зазвенел звонок. За окном стояло утро. Проснулись одновременно. Минутку лежали неподвижно. Звонок внизу зазвонил еще пронзительнее.

- Кто это может быть? - вдруг снова вернулось беспокойство.

- Наверное, молочница...- рассудительно ответила Галина. Встала, надела халат и спустилась вниз. Тадеуш сунул ноги в шлепанцы и подошел к окну. Над морем занимался погожий солнечный денек. Сад казался намного меньше и совсем не таким таинственным, как ночью.

Прислушался, но внизу слышались только шаги жены, которая принялась хлопотать в кухне. Отошел от окна, раскрыл чемодан, достал электробритву, включил в розетку. Брился, тихо насвистывая. Размеренное гудение бритвы понемногу развеивало вчерашнее настроение. Все казалось значительно проще и не таким тревожным. Свободной рукой коснулся дядиных заметок, взял верхнюю страницу и начал заново перечитывать. Заскрипели ступеньки. Вошла Галина, зевая.

- Молочница...- сказала выдохнув. - Когда я спустилась, молоко уже стояло на крыльце. Затопила печку и поставила его на плиту. Через пять минут будем пить кофе.

Принялась перекладывать белье в чемодане.

- Даже если бы здесь была и тысяча скелетов, - сказала то ли себе,  то ли ему, - пойдем купаться! В конце концов не для того приехали мы к морю, чтобы...

- Слушай, - выключил бритву. - Чем это пахнет? - потянул носом.- Кажется, что-то горит внизу.

- О, боже! Молоко!

Когда вкладывал бритву в футляр, Галина уже вернулась.

- Что там случилось? - спросил без особого интереса.

- Будешь пить черный кофе или чай, - развела руками. - Не знаю как обращаться с этими угольными печами. Думала, только на газе так быстро закипает. А выходит, нет. Выкипело до последней капли.

- Самый лучший учитель - собственный опыт, - прибег Мрочек к сентенции, доставая полотенце и зубную щетку. - Иду умываться. Пусть будет чай. Нет ничего отвратительнее черного кофе утром. Гадость...

Открыл окно. Нежный ветерок слегка зашевелил листочки дневника Станислава Мрочека, судьи из Порембы Морской. Галина быстро подошла к окну и закрыла его.

- Я никогда не боялась сквозняков, - сказала без улыбки. - Но в этом доме у меня к ним какое-то предубеждение. Честное слово. Неизвестно, что еще может произойти, если опять хлопнет дверь.

Муж весело засмеялся:

- Такая хорошая погода, что тот тип в стене кажется мне просто выдумкой...

Позавтракали торопливо в кухне. Будто по какому-то не писаному соглашению решили не заглядывать в кабинет. Затем вышли в сад.

Погода действительно стояла замечательная. Легкий ветерок с моря освежал, так как солнце уже припекало, хоть и был ранний час. Вскоре оказались на том месте, откуда ночью смотрели на море. Но небольшой, обвитый плющом сарай не представлял собой ничего таинственного, а сад, залитый солнечными лучами, оказался особенно хорош. Радовали глаз обилие цветов и красивых кустарников. Замурованный скелет был для Галины неким фрагментом вечерней телепередачи, которая исчезла, чтобы больше не вернуться, но отложилась в памяти каким-то ужасным эпизодом.

Внизу перед ними, за каменной стеной, а вернее, большой скалой, которая одним краем погружалась в море, а другим тянулась песчаным берегом и исчезала в дюне, естественно отгораживая часть пляжа возле дома от соседей слева, стояла небольшая моторка, привязанная к помосту, выстланному на сваях.

- Это наша? - спросила Галина и сразу же поправилась. - Это лодка твоего дяди?

- Да. Старая, как мир, но хорошая. Дядя купил ее уже после войны, выбрал среди всевозможных складских остатков, починил, приладил мотор и вообще заботился о ней, как о ребенке... Жаль, что меня не было с ним тем утром, когда сердце отказало ему. Может, жил бы до сих пор?

Оба замолчали и двинулись к пляжу.

Громадная песчаная подкова, куда не глянь, была безлюдной. Лишь метров за двести от Мрочеков выходил из воды какой-то мужчина в черных плавках.

- Не сказала бы, что эти люди ценят то, что лежит у них под самым носом, - сказала Галина, спускаясь вниз к морю. Под ее сандалиями шуршал сухой песок. - Такой замечательный день, а на пляже ни души, только вот этот отшельник.

- Местные жители, видимо, собираются на работу или на рынок, а дачники, если они уже есть здесь, отсыпаются. И вообще, здесь, у моря, совсем немного домов, только единственная наша улочка, и ту, по-моему, заселяют пожилые люди.

Что-то я не видел ни молодежи, ни детей... Вот жил бы здесь до конца жизни и никуда не выезжал бы.

- И я...

Положив одежду возле ступенек помоста, прыгнули в лодку.

- А ты можешь его завести? - поглаживая отполированные поручни, спросила Галина.

- Ну, конечно. Ничего сложного здесь нет. Если только двигатель исправен... Бензин есть. - Двигатель тихонько зафыркал. - Отвязывай!

Веревки полетели на помост. Тадеуш перешел к корме и сильно оттолкнулся ногой. Лодка мягко прошел мимо свай и закачалась на воде.

- Поехали!

За кормой забулькало, стрельнуло пенистым фонтанчиком, и моторка рванулась вперед. Берег начал отдаляться,

Галина уселась, держась одной рукой за поручень, второй - убрала со лба прядь взъерошенных волос.

- Помни, что твоя жена не умеет плавать! - рассмеялась громко. - Не утопи меня!

Двигатель ревел все сильнее. Корма осела чуточку глубже, нос задрался вверх.