Между тем доктор Тадеуш Мрочек сошел вниз. Шторы плотно прикрывали окна. В густой темноте нащупал выключатель. Зажегся свет. Ковер закрывал нишу в стене. Мрочек подошел ближе. Какое-то странное чувство охватило его. Почему-то подумалось, что под ковром ничего нет, что это просто было наваждение, он сейчас отвернет его, а там - ровная гладкая стена...

Слегка дернул. Ковер повис на одном гвозде. Скелет все так же лежал в нише, как и до этого. Но Мрочек только мельком глянул на него. Его интересовало другое. Склонился над вынутыми кирпичами. Взял в руки один из них, затем внимательно осмотрел другие, время от времени соскребая с них остатки цемента. Отковыривался он легко, словно совсем недавно был приготовлен. Доктор выбрал два наиболее подходящих кирпича, прижал их к груди правой рукой, левой выключил свет и пошел наверх.

Галина стояла посреди спальни в той же позе, в какой он оставил ее. Мрочек тихо прикрыл двери и молча, протянул ей один из кирпичей.

- Что это? - несмело повертела его в руках.

- Кирпич, как видишь...

Он подошел к столику, положил на него второй кирпич, закурил сигарету.

- Зачем ты их принес?

- Прочитай.

- Что я должен прочитать?

Не отвечая, коснулся пальцем поверхности кирпича. Молодая женщина при слабом свете ночника вполголоса прочитала:

- П. М. 1967.

Выпрямилась,

- Это клеймо? На кирпичах иногда выбивают какие-то знаки.

- Да. П. М. - это, пожалуй, Поремба Морская, а 1967-й должен быть годом выпуска продукции. Так что теперь видишь - кирпич новый.

- Значит...

- Значит, кирпич произведен в Порембе Морской в 1967 году. Так что в этом году кто-то осматривал нишу и снова замуровал ее. Но это еще не все...

Он показал второй кирпич.

- Свастика! - сказала удивленно, оглядывая вытисненное посередине клеймо. - И цифра: 1938. Это, пожалуй, тоже дата.

- Дата, - подтвердил Тадеуш. - А теперь слушай. Все кирпичи, которые я вынул из той стены, за исключением двух отмечены тридцать восьмым годом и клейменые свастикой.

- Что это могло бы означать, Тадек?.. Скажи, если что-то понял.

- Понял, да не все. Или, говоря правду, еще ничего не понял. Только знаю одно...

- Что?

- А то, что должен докопаться до истины, узнать каким образом этот тип оказался замурован в дядином кабинете. Здесь нельзя допустить ни одной ошибки. Если бы не эти два новых кирпича, то я мог бы предположить, что кто-то кого-то замуровал здесь много лет назад. Возможно, перед войной, когда эта территория была под гитлеровцами. И дядя, прожив здесь двадцать лет, и не подозревал, что в стене его кабинета лежит скелет. Но...

Он на минуту замолчал.

- Но...- повторила женщина, словно откликнулось эхо, - эти два кирпича...

- Эти два кирпича, - тихо сказал он, - как бы свидетельствуют о том, что дядя таки знал о скелете, видел его, находился с ним под одной крышей по собственной воле, а не по принуждению. И даже снова замуровал его совсем недавно!

- В этом не может быть абсолютной уверенности. Все могло быть как-то... как-то по-другому.

-

Как? Не скажешь же ты, что через двадцать лет после войны кто-то развалил стену и замуровал скелет в доме повятового судьи, а судья ничего об этом не знал? Вот на стене, если снять ковер, отчетливо видно, где он замурован! Это и слепому видно. Нет! Милиция придет к тому же заключению, что и я.  А дальше выводы будут просты: дядю знали и уважали как гражданина Порембы Морской, и я, молодой врач, приезжаю после его трагической смерти и хочу поселиться здесь вместе с тобой, пользуясь уважением, которым окружено было его имя... И вот, уже с первого дня моего пребывания здесь окажется, что дядя держал в стене своего кабинета замурованного покойника, что он знал об этом и молчал, молчал! Ты думаешь, обнаружение скелета в стене не было бы здесь сенсацией?  Не забывай, что дядя никому не раскрыл этой тайны, иначе скелета в стене уже бы не было. А из всего этого напрашивается только один логический вывод: дяде понадобилась эта тайна! Милиция развалит весь дом, выискивая, нет ли здесь еще каких-нибудь скелетов. Начнется следствие. Помни, что дядя погиб трагически. Поползут сплетни, будут связывать его смерть с тайной замурованного в стене скелета... Он замолчал на минуту, сел и закурил сигарету.

- Но ведь все, что ты говоришь, построено лишь на предположениях...- сказала она, садясь возле него и также закуривая.- Могло же все быть и совсем иначе. Может, дядино имя здесь ничем

и не запятнано. И сплетен можно избежать. Достаточно позвонить в милицию и попросить, чтобы держали это в тайне. Приедут, заберут скелет, составят протокол, и все дело утрясется за неделю.

- Нет... - Тадеуш грустно покачал головой. - Только не в таком городке... Да и для Варшавы это дело было бы значительным. Чтобы разобраться, что к чему, милиция должна будет втянуть в разбирательство, по крайней мере, половину местных жителей. Вместо того чтобы начать основательно работать и жить спокойно, в согласии с людьми, мы бы оказались в самом аду... Конец твоим мечтам о тихой, спокойной трудовой жизни. А когда у нас появятся дети, о них станут говорить, что это дети «того врача, чей дядя живьем людей в стену замуровывал!» Нет, нет, нет!.. Поэтому не удивляйся, что я сразу не побежал в милицию... А может, я ошибся? Нужно все спокойно обдумать, потому что единственного человека, который мог бы нам что-то объяснить, уже нет в живых...

- О боже...- Галина схватилась за голову. - Что он наделал? Втянул нас в...

- Мне кажется, что все намного хуже, чем ты себе представляешь. Если бы мы хоть не приезжали сюда. Тогда все это нас бы не коснулось. Кто-то забрал бы дядину мебель, снял бы этот проклятый ковер и должен был бы заметить, что часть стены в определенном месте заново оштукатурена. В результате был бы найден скелет. А теперь мы увязли в этом деле по уши, потому что ни в милицию сообщить не можем, ни сделать вид, будто ничего не знаем, имея дыру в стене и груду кирпича на полу.

Тадеуш подошел к окну. Луна светила еще ярче, и море напоминало издали  бесконечное, темное и одновременно сверкающее стекло.

- Ну, Галина, что нам делать?

Жена не отвечала. Вместо этого она, как поступили бы на ее месте девяносто девять процентов женщин, заплакала. А муж, как сделали бы в таком случае девяносто девять процентов мужчин, сказал:

- Да перестань, ради бога! Дай подумать!

Она с трудом взяла себя в руки и вытерла платочком глаза. Мрочек сказал:

- Есть два выхода из положения. Первый - пойти утром в милицию и заявить обо всем. Второй - не идти в милицию и никому ни о чем не заявлять. Словно ничего и не знаем.

- А что тогда?

- Тогда...- рассуждал он, - тогда мы должны выбросить куда-нибудь те кости или... замуровать их обратно в стену. И хорошо прибить ковер, чтобы никто неделю-другую не мог заглянуть под него, а затем начать побелку стен. Это не удивит никого, потому что на Приморье люди любят ремонты, в конце концов, так делают все, кто занимает чужое жилье.

- Как, и оставить его в стене? И жить с ним под одной крышей?

- А что же делать? Если имеешь в виду что-то лучше, говори.

- Я думаю, что лучше его где-то закопать.

- А где? И не сегодня же! Не зная местности, не будем же бродить в темноте, рискуя на кого-нибудь нарваться.

- Но я не хочу жить так, зная, что он... он... Тадек, пойми же меня!

- Помни, пока он здесь с нами, никто его не найдет. А если где-то закопаем, выбросим вон или даже утопим в море, кто-то может или проследить за нами, или найти его, или... Кто знает, что может быть еще! Это человеческие кости. Обязательно начнется следствие. И ниточка может привести к клубку. А тогда уже попадем в настоящую беду. Будем отвечать за замалчивание давнего преступления как дядины соучастники.