— Я прямо поставила перед Катей вопрос, действительно ли та женщина на фотографии это она, но Катя не стала ничего ни подтверждать, ни отрицать. Если она не дура, а она далеко не дура, то, думаю, сейчас она уже разговаривает со своим адвокатом.

Что эта сука задумала, размышлял Тони, пристально разглядывая Лиз. Но по ее лицу ничего нельзя было прочесть.

Она нахмурилась, услышав стук в дверь. Но успокоилась, увидев, что это был Боб Ховард, для которого у нее всегда было «войдите». Он сам работал когда-то редактором и был одним из немногих сотрудников, которые приходили не с проблемами, а с их решениями.

— Босс, я решил, что вы захотите на это взглянуть, — сказал он, положив перед ней полученную по факсу копию счета за телефон. Боб даже позволил себе улыбнуться.

Это был телефонный счет, присланный компанией «Бритиш Телеком» на номер 0171 930, и Лиз знала, что номера с таким кодом относятся к району Бэкингемского дворца.

— Это номер с Роланд-Мьюс, — сказал Боб, указывая на верхнюю часть листа. — А все подчеркнутые мною звонки сделаны вот по этому номеру, который вы узнаете, даже не напрягая память.

Этот счет был прислан совсем недавно и включал звонки, сделанные за три последние недели. Подчеркнутый номер Лиз знала слишком хорошо. Это был прямой телефон Кати на телестудии. Кто-то из дома номер шестнадцать по Роланд-Мьюс регулярно звонил Кате на работу.

Доказательство. Самое прямое.

Головоломка почти решена. Эта бумага подтверждала все, что удалось узнать журналистам отдела новостей, и теперь Лиз будет практически невозможно защитить Катю. Если бы она могла показать все собранные улики Кате, та бы поняла, почему сейчас так трудно остановить работу над статьей.

Когда люди говорили, что она наделена большими полномочиями, Лиз над этим никогда не задумывалась, занятая конкретными делами. И только теперь Лиз осознала, какой силой она владеет. У нее была власть. Она вправе была разрешить или запретить публикацию этой статьи.

— Хорошо, пишите пробный вариант и покажите юристу.

Тони был изумлен. Боже милосердный, она дала добро.

— Кроме того, — продолжала Лиз, — соберите все фотографии, мы выберем что-нибудь на разворот страниц двенадцатой и тринадцатой.

Она уже собиралась их отпустить, но потом добавила:

— Все не так просто. Нельзя скрывать того, что Катя все отрицает, хотя если мы получим заявление от ее адвоката, это будет лишним. И нам надо напрямую задать вопрос Хьюго. Это самое главное. Мне также интересно знать, почему они встречались в доме, принадлежащем ему и его жене. Выясните, кто оплачивает счета.

В отделе новостей кипела работа. В художественный отдел принесли все существующие фотографии Хьюго и его семьи: Хьюго-холостяк, Хьюго возвращается с охоты, Хьюго с женой и детьми, и целую кипу папок со снимками Кати.

Репортеры — Дебби, Мак, Алек и Эндрю, политический обозреватель, стучали по клавишам своих компьютеров с бешеной скоростью. Весь их материал будет включен в статью. Звезда журналистики, Барри Донлан, сведет все факты воедино и отредактирует готовую статью, придав ей особый лоск.

В своем кабинете по компьютерной сети Лиз отслеживала, как движется их работа, а также просматривала материал, который будет напечатан в других разделах. На столе лежали откорректированные страницы. В двери появилась Элен.

— Звонит Дэвид Линден. Он говорит, вы его знаете.

Лиз улыбнулась.

— Спроси у него номер, я ему перезвоню через пять минут.

Но когда через два часа, вспомнив о нем, она позвонила, никто не взял трубку.

В половине восьмого вечера она снова проводила совещание. На нем начальники отделов решали вопрос о размещении материала. Первые девять страниц как обычно оставили на потом, но приблизительно уже распределили место с одиннадцатой по девятнадцатую. Теперь статьями, которые там разместятся, займутся корректоры, которые должны исправить ошибки и убедиться, что объем статей вписывается в отведенное пространство. На данный момент лучшего материала для передовицы на первую полосу, чем статья про Катю Крофт, не было.

После совещания Лиз позвонила Дэвиду. И снова никто не взял трубку. Черт! Чего он ждет? Лиз попыталась дозвониться до Кати, но ей пришлось оставить сообщение на автоответчике. Где все? Потом она набрала номер Джоанны.

На этот раз ей повезло. Наконец-то на другом конце провода живой человек.

— Джоанна, здесь у нас вовсю идет работа над статьей о нашей общей подруге. Еще минута-другая и я не смогу ничего сделать. Мне нужно поговорить с Катей. Ты знаешь, где она? Ты про нее что-нибудь слышала?

— Да, — ответила Джоанна. — Лиз, она сейчас спит наверху. И что бы ты ни говорила, я не собираюсь ее будить.

— Джо, ты понимаешь, насколько это срочно? У нас почти готова передовица о Кате, и мне нужно поговорить с ней сейчас.

— Извини, но придется подождать до утра. Она полностью вымоталась, и если сейчас форсировать события, она ничего не скажет.

— Я просто хочу, чтобы Катя мне все объяснила. Я пытаюсь ее защитить, но, не имея никакой информации из первых рук, это очень непросто, могу тебя заверить.

— Прости, но почему бы тебе самой не приехать с утра? Сегодня уже поздно, — продолжала Джоанна, — да и я себя чувствую далеко не на все сто.

Лиз почувствовала угрызения совести. Джо это все тоже непросто выдержать.

— Извини, Джо. Хорошо. Я заеду утром по дороге в редакцию.

К десяти вечера в кабинете редактора стало тесно от заполнивших его сотрудников газеты, которые пришли поболтать и пропустить по стаканчику. Они обсуждали будущую передовицу и спорили, насколько она увеличит тираж «Кроникл». Все пришли к согласию, что если удастся абсолютно точно доказать существование романа между Катей и Хьюго, то дополнительно продадут от 35 000 до 50 000 экземпляров.

— Нужно проверить в отделе производства, достаточно ли у них ресурсов для увеличения тиража, — инструктировала Лиз Боба Ховарда.

— Чарли на Палм-Бич хватит сердечный удар, — засмеялся Джефф. — Он ненавидит отпуска, а эта сенсация лишний раз докажет ему, что он правильно делал, что никогда не отлучался из редакции.

— Я считаю, что с этого времени Чарли действительно уйдет в долгий отпуск, — сказал Эндрю Кэхилл. — В «Кроникл» теперь «новая метла». — Он обращался к кому-то другому, но смотрел прямо на Лиз.

Она подняла свой бокал и улыбнулась Эндрю. Что бы они сказали, если бы узнали, что Фергус рассматривает ее в качестве кандидата на должность редактора не «Санди», а «Дейли кроникл»?

Утром Джоанну разбудили доносившийся с кухни скрип столетних сосновых половиц, шум закипающего чайника, звуки открывающихся и закрывающихся кухонных шкафов, хотя Катя старалась не шуметь.

Джоанна уговаривала себя выбраться из кровати. Она не выспалась и страстно желала снова впасть в забытьи. Но боясь, что без нее Лиз и Катя могут совсем рассориться, Джоанна заставила себя встать.

Среди подруг Джоанна была самой сдержанной. За время их дружбы она не раз успокаивала Катю и Лиз, которые были по своей природе менее терпимы и хуже контролировали себя. Родители Джоанны всегда громко кричали друг на друга во время ссор, так что, став взрослой, она всеми силами старалась поддерживать мир между близкими. Она не могла выносить разговоры на повышенных тонах. И не случайно она вышла замуж за мужчину, умеющего владеть собой.

На обеих ее подруг в детстве оказывали огромное давление родители. Отец Лиз постоянно убеждал ее, что нужно стараться и добиваться большего, ставя планку выше и выше. Отец был неумолим, и Лиз приходилось переносить его вспыльчивость и горькие обвинения. Однажды, после того как на экзамене по английскому она получила девяносто баллов из ста, отец накричал на нее: «Что с тобой случилось, что ты наделала столько ошибок?» А когда Лиз была выбрана из шестисот девочек на вторую женскую роль в главной постановке школьного театра, он просто проворчал: «Ничего хорошего, раз тебе не досталась главная роль». Поэтому ничего удивительного в том, что Лиз всегда болезненно реагировала на сарказм и иронию.