Обеды все-таки оставляли еще надежду. Во всяком случае, Лиз ни разу не слышала, что во время обедов происходили какие-либо неприятные эксцессы. Но что толку строить предположения. Так все повернется или иначе, к трем часам она все узнает.

Едва дождавшись окончания программы, Катя торопливо покинула студию и уже спускалась в фойе, когда директор-распорядитель догнал ее на лестнице и окликнул по имени.

— Мы не дадим вам так просто уйти, — сказал он, опуская руку ей на плечо. — Мы собираемся принести наши поздравления. Давайте позавтракаем вместе, я делаю это предложение от имени всех наших сотрудников. Мы и каша съемочная бригада очень рады за вас, и хотим отметить вашу премию.

Кате едва удалось сдержаться и ответить на приглашение вежливой улыбкой. Она же должна уйти! Но сейчас, к сожалению, это оказалось невозможно.

Директор-распорядитель никогда не относился к числу ее поклонников, особенно после того, как однажды ей удалось уговорить его любовницу дать большое интервью, но тем не менее, он вынужден был признать, что благодаря ей они «раскрутили» несколько сенсаций, потому что политики почему-то всегда стремились, чтобы их действия комментировала именно Катя. Это было просто невероятно, но рейтинг Кати оказался выше, чем у лучшего диктора Би-би-си. Их телекомпанию расхваливали в газетах, и, короче говоря, благодаря Кате они утерли нос всем остальным.

Они вошли в буфет под громкие аплодисменты и приветственные возгласы сотрудников — «маленьких людей», как называл рядовых работников директор-распорядитель. Он произнес в честь Кати тост, и стеклянные фужеры и пластиковые стаканы дружно взметнулись вверх.

В буфете телестудии подавали бесплатные завтраки, славившиеся своими традиционными английскими блюдами, министрам, звездам и другим высоким гостям. В меню непременно присутствовали яйца, ветчина трех сортов, толстые свиные колбаски, пудинг, жареные грибы, жареные томаты, печеные бобы и аппетитные гренки с хрустящей корочкой.

Там можно было заказать и другие, более полезные для здоровья, но менее аппетитные блюда: кеджири, всевозможные каши и фирменное блюдо — варево из семян подсолнечника, которое включили в меню после того, как увидели его на письменном столе Ральфа Халперна, который был известен своей неистощимой сексуальной энергией. Особенную популярность это блюдо имело среди операторов.

Служащие шутили, что гости встают так рано и торопятся на телестанцию специально, чтобы позавтракать.

Бутылки шампанского в серебряных ведерках на столе Кати запотели от холода. Она подумала, что если придется есть или пить, то ее точно вырвет. Она останется здесь не больше, чем на пятнадцать минут, и лишь немного пригубит шампанского. Катя проклинала себя за то, что не может разделить радость своих коллег.

Джоанну на письменном столе ждала целая кипа телефонограмм, оставленных для нее педантичной помощницей, которую она про себя называла «мамочкой». Первая из них было передана директором-распорядителем в 8.35.

Мисс Ангус — никто, кроме Джоанны, не помнил ее имени (Евангелина) — была ее заместительницей. Они были совершенно разными людьми: прирожденная журналистка, обладающая живым умом, и медлительная, методичная шотландка, пятнадцатью годами старше ее. Но они сработались, потому что сумели оценить достоинства друг друга. Джоанна получила возможность полностью сконцентрироваться на творческой стороне своей деятельности, зная, что вся административная работа и ведение документации находятся в надежных руках.

Когда новый директор-распорядитель захотел избавиться от всех, как он выразился, «ископаемых», Джоанна напомнила ему, что мисс Ангус обладает энциклопедическими знаниями во всех областях, касающихся журнала «Женское обозрение», знает все о читателях, сотрудниках и связях журнала. «Она незаменимый работник», — утверждала Джоанна, решительно настроенная настоять на своем. Хотя директор-распорядитель с неудовольствием уставился на нее своими прозрачными как линзы глазами, Джоанна указала напоследок, что мисс Ангус является единственным человеком в редакции, который не забывает выполнить ни одного распоряжения.

Он не дал ей времени добавить, что мисс Ангус отвечает на звонки сотен читателей, с которыми бывает очень трудно разговаривать, а также оказывает неоценимую помощь новым сотрудникам журнала, некоторые из которых, как ни трудно в это поверить, никогда его не читали до того, как качали в нем работать.

— Ладно, если она так много для вас значит, дайте мне с ней поговорить, я ей выскажу некоторые свои соображения. — Его подчеркнутый нью-йоркский акцент придавал его голосу такую властность и решительность, которой он вряд ли обладал на самом деле.

Больше они никогда не говорили на эту тему, и мисс Ангус осталась, хотя он сильно попортил ей нервы. Такое положение дел не удовлетворяло Джоанну, как не удовлетворяли ее и отношения с новым директором-распорядителем. В Гарвардской бизнес-школе он, может быть, и был одним из лучших студентов, но в том, что касалось человечности и обаяния, был явно безнадежным двоечником. После пресс-конференции, посвященной новому направлению работы журнала, где директор-распорядитель первый раз предстал во всей своей «красе», Лиз сказала: «У него аура человека с пустым взглядом».

Мисс Ангус напечатала все сообщения для Джоанны в порядке их важности. Она всегда все делала так, как надо. Джоанна ее ценила не за знание стенографии и машинописи, а прежде всего, за предусмотрительность и преданность. В отличие от других служащих, она не стремилась завоевать благосклонность директора-распорядителя, докладывая ему о каждом шаге Джоанны или сплетничая о ней с другими служащими.

Мисс Ангус была худощавой, невысокой, опрятной женщиной, питавшей слабость к рукоделию и к своему дымчатому породистому коту. Она была одной из тех женщин, которые не допускают в своей жизни никакого беспорядка — например, кошелек она всегда носила в переднем отделении своей сумки, причем медные монетки лежали в одном кармашке, а серебряные — в другом.

Директор-распорядитель отдал приказ всем редакторам журнальной группы представить ему копии книг, в которых регистрировались различные сделки и представительские расходы. Это авторитарное одиозное распоряжение вызвало протест в душе мисс Ангус, и она принялась вносить в книгу исправления, даже не поставив в известность Джоанну. Ее забавляла мысль, что директор-распорядитель наверняка думает, что жизнь редактора «Женского обозрения» невероятно скучна.

Цок-цок. Цок-цок.

Мисс Ангус всегда узнавала о приближении Джоанны по цоканью ее каблуков. Другой же характерной чертой Джоанны было то, что она ничего не могла делать без шума, а обязательно с налета. Вот и сейчас мисс Ангус ни капельки не удивилась, когда дверь резко распахнулась и влетевшая в комнату Джоанна несколько раз повернулась кругом, демонстрируя заместительнице новое ярко-красное шерстяное пальто от Донны Каран. Британские журналисты часто покупали одежду в Нью-Йорке, если им случалось там оказаться, потому что в этом городе вещи созданные в классическом стиле, стоили наполовину дешевле, чем в Лондоне.

— Прежде чем вы скажете что-нибудь, мисс Ангус, я предупреждаю, что это сумасшедший цвет, но я не могла ничего с собой поделать. Я купила это пальто на распродаже. В нем не будет виден мой живот.

— В любом случае, это теплый цвет.

Они обе улыбнулись. Джоанна всегда старалась выдать явно экстравагантную вещь за удачное приобретение.

Джоанна положила на стол перед заместительницей красивый сверток. Осмотрев его, мисс Ангус убедилась, что это фабричная упаковка, и что Джоанна не дотрагивалась до содержимого. Внутри оказалась прелестная щетка из собольего меха, предназначенная для Принца Пантро Гавокского, самого избалованного кота во всей Великобритании.

— О, ему это понравится, спасибо.

— Знаете, кого я видела в Нью-Йорке? Единственную любовь в моей жизни, исключая Джорджа, конечно. — Джоанна сделала паузу для вдоха. — Энди Гарсия. Но вам лучше не видеть этих кумиров во время обеда.