Чаппа делает знак, как бы говоря: «Я с вами согласен».
Вором из-за войны не становятся. Конечно, все что угодно можно свалить на войну. Но вором родятся. И потом, нельзя говорить, что вор — неаполитанец. Или же римлянин, миланец. Англичанин. Француз. Немец. Американец… Вор это вор. У него нет матери, нет отца, нет семьи. У него нет национальности. Нет ему места в наших краях. Недаром до войны воры, чтобы разбогатеть, уезжали за океан…
АМЕДЕО (не подозревая, в недоумении). А почему ты мне говоришь это, папа?
ДЖЕННАРО (не желая ничем выдать план Чаппы, пытается в то же время вернуть сына на честный путь). Да потому…. Потому что у нашего города дурная слава… Что поделаешь? Это наше несчастье… Стоит услышать: «Неаполитанцы», — и уже настораживаются. И всегда так было. Когда происходит особенно ловкая кража совсем в другом городе или даже придумывают какой-нибудь случай смеха ради, то всегда говорят, что это произошло в Неаполе. (Подражает воображаемому сплетнику.) «Вы ничего не знаете? В Неаполе пропал пароход со всем грузом». А ведь это неправда, бригадир. Не может такого быть. Люди только притворяются, что верят этому. Да, кроме того, простите, как может пропасть пароход? Что это, кошелек? И потом, если это даже и правда, то я вам скажу такую вещь… Логически, если пароход пропал, это значит, что неаполитанский вор должен был войти в сделку с другим вором, не неаполитанцем… В противном случае как же пропадет этот пароход? Грузовики — да. Но это же грузовики. Говорят, их уже сотни исчезли… Поэтому (сыну) ты, пока молод, должен бы подавать хороший пример… Так, чтобы, когда услышишь, что говорят плохо о Неаполе, ты с чистой совестью мог сказать: «Да, там есть воры, но там есть и честные люди, как и во всех других городах света».
ЧАППА. Именно так.
АМЕДЕО (соглашается с теорией отца). Конечно… Хватит, папа, я ухожу…
ДЖЕННАРО (как бы говоря со скрытой горечью: «Ты этого заслуживаешь»). Иди!
Чаппа хочет вмешаться, но потом сдерживается. Амедео идет.
Платок у тебя есть?
АМЕДЕО (шарит в кармане, находит). Да, папа.
ДЖЕННАРО. И… надень пальто.
АМЕДЕО (все более удивляясь). Но зачем, папа?
ДЖЕННАРО. Затем, что вечером становится холодно. Возможно, что ты задержишься.
АМЕДЕО. Нет, я не задержусь. Но если тебе хочется… (Берет со стула у комода пальто и вешает его на руку.) Я скоро приду, папа. (Уходит.)
ДЖЕННАРО (после долгой паузы, мрачный и подавленный). Будьте здоровы, бригадир. И спасибо…
ЧАППА (поднимаясь). Прощайте, дон Дженна. Желаю выздоровления девочке. (Медленно уходит, как бы следуя за Амедео.)
Пауза Дженнаро погружен в мрачные мысли, его терзают печальные предчувствия. В дверь слева входит Мария Розария. Она стала совсем другая: одета скромно, лицо серьезное, идет к комоду, берет чашечку с питьем и молча уходит. Дженнаро смотрит па нее с выражением скорби и нежности. Между тем с улицы медленно и осторожно входит Пеппе Домкрат, спокойно покуривая сигарету. Осматривается, кого-то ищет, замечает Дженнаро.
ПЕППЕ. Добрый вечер, дон Дженнаро!
Дженнаро не отвечает.
Амедео дома?
Дженнаро (холодно). Только что ушел.
ПЕППЕ. Это он на свидание со мной! (Смотрит на часы, затем про себя.) Отправился немного рановато. (Другим тоном.) Как малютка?
ДЖЕННАРО. Как бог даст!
ПЕППЕ. Я тоже не очень хорошо себя чувствую… Дон Дженнаро, дорогой мой, у меня так болит вот это плечо, что не могу им пошевельнуть… (С трудом двигает правым плечом.)
ДЖЕННАРО (делает вид, что заинтересован.) Правое плечо?
ПЕППЕ. Точно.
ДЖЕННАРО (быстро). Это автомобиль.
ПЕППЕ (поражен, но полагает, что ослышался). Как?
ДЖЕННАРО. У вас болит плечо?
ПЕППЕ. Ага!
ДЖЕННАРО. Правое плечо?
ПЕППЕ. Так точно.
ДЖЕННАРО. Это автомобиль.
ПЕППЕ (весьма озабочен). Значит, я правильно понял! Но, простите, при чем тут автомобиль?
ДЖЕННАРО (бросает многозначительный взгляд, маскируя его намеренной двусмысленностью, что еще больше беспокоит Пеппе. Игра длится мгновение). Вы, возможно, управляете автомобилем и во время езды открываете окно справа.
ПЕППЕ (облегченно). Ах! Нет — нет — нет — нет. Не это. Тут вопрос в… Дон Дженнаро, знаете, деньги зарабатываешь… труд тяжелый. Я состою в компании с вашим сыном, но сегодня вечером скажу, что нам надо немного отдохнуть.
ДЖЕННАРО. Ну да! Отдых нужен… (Многозначительно.) На пару лет.
ПЕППЕ. Э! На пару лет? Пожалуй, да. Нормальное дело. Видите ли, дон Дженнаро (мечтательно), я желал бы пожить в уединенном месте…
Одобрительный жест Дженнаро.
Где никого не видно и не слышно… Как вам объяснить? Ну, как у францисканских монахов…
ДЖЕННАРО. Вот — вот… нечто вроде монастыря…
ПЕППЕ. Правильно! Без роскоши, скромно: пусть даже в одной комнате, в каморке…
ДЖЕННАРО (дополняя)….в келье!
ПЕППЕ. Вот именно: в келье. (Предвкушая радость одиночества.) Чтобы кто-нибудь за тобой ухаживал, приносил еду…
ДЖЕННАРО….всегда в одни и тот же час. Без забот, без хлопот, не надо думать: «Что я буду есть завтра?» Там найдутся люди, которые об этом позаботятся. Есть надежный человек.
ПЕППЕ. Пусть даже за плату…
ДЖЕННАРО. Совсем не требуется. Это хорошо, когда без корысти. Прочное окошко с решеткой…
ПЕППЕ (смутившись). Нет. Решетка мне не нравится.
ДЖЕННАРО. Но требуется!
ПЕППЕ. А почему это требуется?
ДЖЕННАРО. Простите, вы сказали, что хотите жить в уединенном месте…
Пеппе утвердительно кивает.
А в такие времена, когда такая преступность, разве вы знаете, кто вам желает добра, а кто зла? Вам нужно быть там в полной безопасности. И потом эти францисканские кельи… Они, собственно, хороши с решетками, если я правильно понял, куда вы собираетесь…
ПЕППЕ. Вы правильно поняли.
ДЖЕННАРО. Тогда решетки нужны.
ПЕППЕ. Ну, пусть будут решетки.
ДЖЕННАРО. Конечно.
ПЕППЕ (поднимаясь, чтобы идти, хватается левой рукой за правое плечо). Иисусе, да я и взаправду не могу двинуть этим плечом. (Решительно.) Сегодня вечером скажу об этом Амедео.
ДЖЕННАРО. Сделайте это последнее усилие, и с этой ночи начнется отдых.
ПЕППЕ. Точно. Будьте здоровы, дон Дженна. (Идет к выходу.)
ДЖЕННАРО. Я буду вас навещать, когда вы попадете в келью.
ПЕППЕ (в тон Дженнаро, который показался ему добродушным). Я за решеткой, а вы на улице…
ДЖЕННАРО. Я буду носить вам апельсины и сигареты.
ПЕППЕ. А я буду ожидать вас.
ДЖЕННАРО. Все равно придется ходить к сыну, зайду и к вам.
Пеппе уходит. Пауза. С противоположной стороны переулка входит Эррико.
ЭРРИКО (немного устал и взволнован. Заметив Дженнаро, обращается к нему с искренним участием). Добрый вечер. Как здоровье Ритуччи?
Дженнаро не отвечает.
Я встретил Попа. Он сказал мне, что у нее по — прежнему жар…
Дженнаро остается невозмутимым.
Я искал это лекарство. (Показывает записку.) Вот здесь у меня записано, но не смог найти. Может, завтра… (Поведение Дженнаро удивляет его. Он не знает, что сказать, наконец овладевает собой. Медленно садится у противоположного края стола, напротив Дженнаро, который не удостаивает его даже взглядом. Пауза.) Нехорошо получилось… В особенности если подумаешь, что вы… возвратились… А донна Амалия не то чтобы забросила… Но знаете, как бывает? Говорят, с детьми это часто случается… Не надо слишком беспокоиться. Ведь это ребенок, может статься, что внезапно все разрешится к лучшему. (Снова тишина.) Донна Амалия к тому же не заслуживает этого. Она жизни не пожалеет ради семьи. (Пауза.) За время, пока вас не было, мы все убедились в том, как она к этому относится. А если кто-нибудь и отзывается дурно о донне Амалии, то это мерзавец. И вы его не слушайте. Я ваш друг и могу вам это сказать.
