— Ты знаешь, кто именно забрил меня в матросы? Я до сих пор гадаю — чичестеры ли настояли или покойный капитан решил эго потешить.

— Точно не знаю. У Данбрелла был разговор с Однадом, главарем чичестеров. Что-то они там нарешали, но что… Баронет не успел рассказать.

Следующий вопрос — щекотливый. Можно его и пропустить, но…

— А как ты у него оказалась? Почему Дулд тебя отдал? Почему Данбрелл взял?

Алина умолкает, глядя в пробегающий за окном пригород. Здесь дома стоят уже куда реже, разделенные унылыми серо-коричневыми лужайками и одинокими, кривыми деревцами.

— Дулд давно хотел от меня избавиться. Боялся. Но боялся и без меня.

— Не понял. Чего боялся?

— Того же, что и остальные. Моих предсказаний.

— Чего-чего?

— Чего слышал! Как по-твоему я угадала приход черных мундиров?

Сол хмурится, пытаясь сопоставить факты:

— И как же, позволь узнать?

Алина молча снимает с шеи небольшой замшевый мешочек, протягивает Солу. Тот принимает. Пальцы нащупывают внутри две бусины.

— Что это?

Алина пожимает плечами.

— Если бы я знала. Леклидж как-то их назвал, но я не запомнила. Гадательные камни, если коротко.

— И как это работает?

— Я задаю вопрос, на который можно ответить «да» или «нет». Потом достаю камни. Если оба камня черные — значит ответ «нет». Если оба белые — «да».

— А если один черный, один белый?

— Значит вопрос неправильный.

Сол усмехается, взвесив мешочек в руке. Он кажется удивительно легким, почти невесомым.

— Урим и Туммим. И что, для всех работает или только под тебя настроен?

— Только под меня.

— И где достала такое сокровище?

— Скепсиса меньше в голосе. Нашла. Сразу как «окончательно переехала». Правда разобралась не сразу.

— Кто-то подсказал?

Алина кивает:

— Леклидж.

— Стой, погоди, — Сол мотает головой. — Леклидж сказал, что познакомился с тобой в доме Д.

— Так и было, — соглашается Алина. — Только дом тогда был другой, и Д еще был не Д. Они — члены одной секты. Даже не секты, общества… не знаю, как правильно сказать. Говоря короче, они — колдуны. Когда я там появилась, их осталось всего трое. Леклидж тогда взял Д в ученики, хотя Вилког и был против.

— Вилког?

— Их главный. Жуткий тип. У меня от него до сих пор мороз по коже. Но Д и Гирену до него — как до неба. Да ты сам мог оценить — видел его лучшее творение…

Неожиданно, Сол вздрагивает, вскинув руку. Удивленная, Алина собирается возмутиться, но он тут же закрывает ей рот ладонью. Кивком указывает на дверь в коридор, потом бережно подхватывает сопящего во сне Спичку.

— Открой, — едва слышно шепчет он. Сбитая с толку Алина отпирает, раскрывает ее. Сол выходит в коридор, оглядывается. Никого — все пассажиры сидят по своим купе, кондуктора тоже не видно. Колеса мерно постукивают, поезд идет быстро и ровно. Алина следует за Эдвардом, прикрыв за собой дверь. За окнами сгущаются ранние зимние сумерки, пригородный пейзаж сменяется сельским, серо-коричневая грязь — на рыхлый, с темными талинами снег.

— Что происходит? — шепчет Алина в спину Солу. Тот ни на секунду не замедляется, уверенно шагая к выходу из вагона. Бросает не оборачиваясь:

— Об этом не грех у твоих камешков спросить… Хотя нет, лучше не надо.

И, не обращая внимания на возмущения жены, продолжает движение. Его ноздри все еще щекочет едва уловимый мускусный запах. Запах большой, мокрой кошки.

Страшно. Эду страшно так, как не было даже на «Кровавой деснице», когда он чувствовал тьму, парализовавшую его, и взгляд Крысиного капитана. Джек выследил их, и теперь им никуда не скрыться. Ошибся, Сол, просчитался. Территориальность мантикора оказалась понятием относительным. Само собой — разумное существо не может быть всецело и безоговорочно подчиненным инстинкту.

Сверху раздается противный стук — кто-то царапает жестяную кровлю вагона десятком мелкий лезвий. Теперь и Алина понимает, что происходит. Они выбегают из вагона, перепрыгивают сцепку… на мгновение слабый свет меркнет до полной темноты — что-то огромное проносится над вагонами, распространяя едкий, мускусный запах. Бежать бесполезно — Джек встал на их след.

— Запри дверь! — бросает Сол.

— Как будто это поможет! — нервно фыркает Алина.

— Поможет! — Сол останавливается, разворачивается. Спичка на его руках вздрагивает, сонно моргает. Эд пихает его в руки Алине, едва не упавшей от тяжести, затем рывком раскрывает ближайшее купе. Одинокий джентльмен с моноклем и пышными пшеничными усами удивленно глядит на них. Без приветствий Сол вталкивает Алину со Спичкой в проем, усаживает их на диван.

— Посидите здесь минут десять, потом возвращайтесь в свое купе, — говорит он Алине по-русски. Спичка трет глаза:

— Эдди, что случилось?

— Ничего. Просто делай, что Алина тебе говорит.

Он разворачивается к застывшему в изумлении шилгни. Тот, кажется, собирается устроить скандал — дряблая кожа его багровеет, усы гневно топорщатся. Сол невозмутим.

— Доброго вечера, сэр. В нашем купе таракан, а жена не выносит этих насекомых. Вы не против, если они с сыном побудут у вас в гостях, пока кондуктор не избавится от мерзкой твари? Буквально пару минут. Премного благодарен.

— Таракан? — удивленно переспрашивает джентльмен, но двери за Солом уже захлопываются.

Он бежит по вагону, стараясь, производить как можно больше шума. От его топота из дверей некоторых купе начинают высовываться головы потревоженных пассажиров. Он добегает почти до конца вагона, когда двери тамбура перед ним распахиваются и навстречу ему вламывается похожий на бочку коротышка в черном мундире епископальной гвардии. На мгновение он застывает на месте, выпучив глаза и раскрыв рот. Этих секунд Солу хватает — он с размаху бьет гвардейца ногой в грудь, свалив на спину. В тамбуре слышатся голоса — еще черномундирники. Развернувшись, Эд бросается назад. За спиной грохает выстрел, рядом звенит разбитое стекло. Распахнув двери, Сол прыгает на сцепку, подтягивается, лезет на крышу. Там Джек, но может это и есть единственный шанс.

Холодный ветер сдувает с ног, в лицо бьет жуткая смесь мокрого снега и угольной сажи. Закашлявшись и согнувшись, Сол бросается вперед, в сторону локомотива — нужно убежать как можно дальше от Джека, чтобы черные мундиры поднявшись на крышу, оказались между ними.

Гвардейцы оказались расторопнее чем хотелось бы — голова первого появляется над карнизом буквально через несколько мгновений. Еще секунда и за головой показывается рука с пистолем. Выстрел едва различим в грохоте состава, Сол непроизвольно пригибается, но пуля проходит мимо. Черный мундир взбирается на крышу, за ним показывается второй, потом третий.

Сол бежит так быстро как может, понимая, что скоро бежать будет некуда — еще два вагона и локомотив — закономерное завершение пути. Он оборачивается — ровно в тот момент, когда последний из гвардейцев, едва успев подтянуться на жестяной карниз, вдруг взлетает вверх, как тряпичная кукла. Черная тень за его спиной, до того неразличимая, обретает объем и подвижность. Когтистые лапы впиваются в плечи солдата, тянут его вверх, легко и ужасающе быстро. Протяжный крик его заставляет остальных обернуться. Мантикор отшвыривает тело прочь и оно, пролетев метров десять, остается на осыпи.

— Демоны Бездны, — слышит Сол чей-то полный ужаса голос. Рипперджек складывает крылья и одним прыжком налетает на застывших гвардейцев. Они словно кегли падают с крыши. Те, кому не посчастливилось, попадают под широкие взмахи когтистых лап, рассекающие тела как бумагу. Резня длится лишь краткие секунды и вот уже мантикор стоит в трех шагах от Сола, слегка наклонив голову набок. Эд замирает, каждое мгновение ожидая удара. Но мантикор медлит. После минутной паузы он разражается медленным, раскатистым рыком:

— Никто свои страданья не сочтёт столь малыми, чтоб добиваться больших. Потому союз теснее наш, чем ангелов союз на Небесах.