— Ты не убил его часом, парень? — негромко интересуется он. Эд пожимает плечами:

— Не знаю.

Пара молодых подбегает к Нэду, переворачивают его, поливают водой. Пару раз моргнув, тот приходит в себя. Глаза его смотрят бессмысленно.

— Живой! — радостно заявляет один из молодых. Напряжение, сковавшее палубу, разом отпускает — матросы разражаются выкриками, смехом, воплями ободрения, досады и удивления. Немногие подходят к боцману получить свой выигрыш. Подходит и Сол.

— Где мой выигрыш? — спрашивает он. Бок болит, на скуле вздулся кровоподтек. Боцман ухмыляется.

— Ты хорошо заработал сегодня, — монеты тихо лязгают в его мозолистых ладонях, когда он отсчитывает долю Эда. Десять крон — неплохой подъем. Два месячных жалований рабочего на его фабрике — или стоимость блюд для одной персоны на званом обеде у какого-нибудь лорда.

Эд кивнув, отходит. Найдя глазами Хорста, он протискивается к нему.

— Отличный бой, — ухмыляется матрос. — Знал бы, что ты так хорош, поставил бы на тебя.

Он протягивает руку для пожатия. Эд вкладывает в его ладонь три кроны. Зжав их в кулаке, Хорст хмыкает:

— Договаривались на две.

— Ставки были три к одному, — невозмутимо парирует Сол. Моряк отвечает ему коротким кивком.

— В следующий раз будет один к трем. Если кто-то вообще захочет встать против тебя.

«Следующий раз не понадобится», — про себя думает Эдвард.

— Лучше подскажи, к какому мичману лучше подкатить. Чтобы к капитану провел.

Эд, не мигая, смотри в глаза Трампу, прозванному матросами Бульдог. Трамп стоит, скрестив руки на груди. На правом запястье у него скрещенные сабли, вдоль левого предплечья тянется длинный белый шрам — распороло канатом, не иначе. Горбатый, не раз ломанный нос похож на хищный клюв, кустистые брови низко нависают над глазами, седые бакенбарды сердито торчат в стороны.

— Не пущу, — в голосе его злая уверенность.

— Пустишь, — Сол не собирается пресмыкаться или упрашивать. Что-то говорит ему, что с таким надо говорить жестко. К гадалке не ходи, этот тип даже на капитана ворчит и ему это с рук сходит. Такого лестью не удивишь.

— Ты что, с мачты упал? — оскаливается Трамп. — Или тебе Полубак последние мозги отбил?

— Четыре кроны, — Сол не ходит вокруг да около. — Прямо здесь и сейчас.

Глаза Бульдога вспыхивают. Деньги немалые. И все же…

— И как это все будет? — издевательски спрашивает он. — «Господин капитан, тут один лэндсмен хочет с вами поболтать о том о сем!» Так что ли?

— Не так. Ты можешь ночью вызвать его из каюты? Куда угодно, по любому поводу?

— Это еще зачем?

— За тем. Можешь или нет?

— Ну если и могу…

— Вызови сегодня к полуночи. Скажи, где мне его ждать.

Трамп задумывается ненадолго.

— На квотердеке. Деньги давай!

Сол протягивает кулак с зажатыми в нем монетами, задерживает над раскрытой ладоню Бульдога.

— Не обмани.

Трамп смотрит тяжело и зло. Монеты с тихим звоном падают на раскрытую ладонь и тут же исчезают.

— В полночь.

Назначенный срок подступает незаметно — офицеры не дают матросам отдыха даже на приколе. Сегодня бригада Сола как раз н средней вахте. Эд поднимается на квотердек, проверяет и подтягивает такелаж. Недовольное ворчание капитана раздается минут через десять. Вскоре Данбрелл поднимается на шканцы, подходит к борту, прикладывает к глазу подзорную трубу, осматривает морской горизонт.

— Трамп, бездельник, я тебе покажу, — на капитане нет мундира и жилета, только сорочка с развязанным воротником.

Эд решительно направляется к нему. Момент настал.

— Сэр Данбрелл?

Капитан резко оборачивается, окидывает Сола неприязненным взглядом.

— Почему не отдали честь, матрос?

— Вы не узнали меня, сэр? Эдвард Маллистер Сол, промышленник.

Данбрелл молчит, оставаясь неподвижным.

— Не промышленник, — наконец веско произносит он. — Матрос. К тому же, недисциплинированный.

— Я оказался здесь по недоразумению. Я хотел бы поговорить с вами… о моем списании на берег и отправке в Олднон. И о вашем предложении.

Язвительная улыбка проступает на лице капитана.

— Списании? Не вижу причин списывать здорового матроса. Это было бы прямым нарушением моих обязанностей как капитана «Агамемнона».

— Я не матрос, и вы это знаете, — Эд говорит тихо и спокойно, но внутри у него начинает копиться злость. — На мою фабрику напали и меня похитили, продав вербовщикам пока я был без сознания.

— Даже если так, — Данбрелл явно наслаждается ситуацией. — Я ничем не могу вам помочь. Эд Сол, лэндсмен, уже внесен в корабельные списки и списать его я могу лишь согласно принятой процедуре. Например, если ему оторвет руку.

— А ваше предложение… о фабрике? — внутри Эд понимает, что продолжать бессмысленно — но не может так просто отступить.

— Мое предложение? — пожимает плечами Данбрелл. — Уже утратило свой смысл.

Эд наклоняет голову, глядя на капитана исподлобья.

— Это ты нанял Дулда, ведь так? Ты?!

— Молчать! — выкрикивает Данбрелл. Матросы на шкафуте оборачиваются. Двое морпехов без проволочек поднимаются на квотердек. Эд меланхолично наблюдает за ними. Злость разом отхлынула, оставив место апатии. Все напрасно. Выхода нет.

— Вы плохо усвоили Военные статьи, мистер Сол, — уже спокойнее произносит капитан. — И за один разговор нарушили добрый десяток из них. Это не может остаться безнаказанным. Взять его!

Морпехи заламывают Солу руки, пинками отправляют его на шкафут.

— Запереть на баке, — распоряжается Данбрелл. — Завтра перед завтраком — порка. Трамп! Трамп, бездна тебя сожри, ко мне!

Бульдог, сердито ворча, поднимается на шканцы.

— Разбуди мастера! Скажи, что завтра к девяти — публичная порка матроса Сола. Двенадцать ударов за неуважение к капитану. И еще пять за самовольный уход с поста и пренебрежение своими обязанностями!

Трамп кивает и, кряхтя, отправляется к офицерским каютам. Морпехи гонят Сола на бак, время от времени подталкивая прикладами. Вскоре дверь за ним с грохотом захлопывается.

— Готовься, — через дверь бросает один из них. — Завтра будет тебе худо. Мастер управляется девятихвостой кошкой лучше, чем со своей пятерней. Мой тебе совет: там должна валяться палка. Найди и завтра возьми в зубы.

Сол не отвечает. Слышно, как уходит один из морпехов. Второй, похоже, остается стеречь.

Уснуть не получается. Не только от страха утренней порки. Куда страшнее тот факт, что Данбрелл не собирается отпускать его. Один из голосов внутри Эда старается успокоить, убедить: «Он просто отыгрывается перед тобой. Запугивает и продавливает. Когда он убедится, что ты в его власти, он отпустит. Никто не променяет доходную фабрику на удовлетворение мелочной мести…»

Объяснение кажется логичным — слишком логичным, чтобы поверить в него. Наверняка есть что-то, чего Сол не знает. И это «что-то» и является определяющим фактором. Фактором, из-за которого капитан Данбрелл не станет торговаться со своим матросом.

К утру Эд забывается тревожным сном. Его будит щелчок замка и скрип петель.

— Просыпайся! — в грубом окрике почти угадывается сочувствие. Сол поднимается на ноги, выходит на палубу. Морпех дает ему деревянную кружку.

— Выпей. Твои приятели притащили.

В кружке грог. Эд старательно процеживает напиток сквозь зубы делая мелкие, скупые глотки. Уловка, подсмотренная у опытных пьяниц — таким способом можно стаканом водки упиться в дрова. Только вот грог не водка — крепость не та.

И все же, в голове начинает приятно шуметь. На шкафуте, вдоль фальшбортов выстроилась вся команда. Красные мундиры морпехов очерчивают место экзекуции — поставленную вертикально Люковую решетку. Мастер-эт-армс стоит рядом с ней — без мундира, с закатанными по локоть рукавами сорочки. В руке у него та самая «девятихвостая кошка». Укрепленные тонким шпагатом концы негромко скребут по палубе, когда рука слегка шевелится.