Два слова, однако, растянулись в целую речь, переполненную упреками и гневом. Скорее всего, до папеньки дошли слухи о ссоре в «Жемчужине», и теперь он старается наставить чадо на путь истинный.

— Как тебе не стыдно?! Что ты с собой делаешь? Ты превращаешься бог знает в кого. Посмотри на себя — у тебя руки в мазуте, у тебя синяк под глазом. Опять твой дурацкий бокс с охранниками? А что у тебя за шашни с детьми? Педофилией страдаешь? — Это он о моих репетиторах. Неужели придется объяснять ему, что я безграмотен, как старорежимный нищий, а близнецы этот недостаток устраняют? Нет, не придется. Не дав мне даже открыть рот, родитель продолжал — Что сказала бы мать, будь она жива, увидев тебя в таком виде?

— А увидев меня наркоманом, она, что, обрадовалась бы? — я все-таки попытался вставить слово, но попытка вышла неудачной.

— Не смей перебивать отца! Что ты учудил в «Жемчужине»? — Наконец-то папа перешел к делу, — Перессорился с друзьями, чуть не подрался. А зачем ты обидел Талину? Что значат твои слова о том, что не собираешься обременять себя семьей? Ты хоть представляешь, что значит этот брак для нас?

Что-то нужно отвечать, но что? Сказать, что не вправе решать за кого-то его судьбу? Бред! Этот кто-то — теперь я. Да и кто поверит этому рассказу! Сразу в желтый дом упрячут. Нет, пожалуй, будет лучше, если подыграть папаше. А там пусть его думает, что заблагорассудится.

— Отец, я не собираюсь проводить время с людьми, которые меня не уважают, унижают своими шутками, считают сопляком. А сами норовят раскрутить на баб… вытянуть с меня деньжата. Им от меня только они и нужны. По крайней мере, мужчинам. По-моему, они просто альфонсы. Но я не собираюсь их содержать! Еще я не собираюсь встречаться с женщиной, которая в присутствии жениха открыто флиртует с посторонним мужчиной. А уж жениться на шлендре, пусть даже богатой, и вовсе не желаю.

— Но, Гарви, — сбавил тон Ройд-старший. — Женщинам надо прощать маленькие слабости. И потом, Рори Файгр — светский лев и авантюрист. Говорят даже, что он шпион и мелкий провокатор. Ты прав, в некоторой степени, он альфонс. Но и красавец же, стоит признать. Против подобных мужчин любая женщина не устоит. А как ты думал? За такую девушку стоит побороться. Но не волнуйся, мой мальчик, со временем все станет на свои места. Через год вы с Тали о нем и не вспомните. Так что, успокойся и ступай сегодня с визитом к Морленфинкам.

— Наверное, я неясно выразился? — я уже начинал злиться. — Повторяю: о Талине не желаю слышать. И вообще, отец, тебе самому она нравится? Некрасивая, сухая, как штакетина, к тому же, гораздо старше меня. Ты сам хотел бы иметь такую жену? Нет, и не уговаривай.

— Красоты ему захотелось! Каков гусь! — я, признаться, испугался. Лицо папаши стало цвета свеклы, в меня полетели брызги слюны. Еще удар хватит беднягу, чего доброго. Что его так зацепило? Что я такого ляпнул? — Красоты!!! Да знаешь ли ты, сколько у ее отца денег? Или ты думаешь, что мы очень богаты? Знаешь ли ты, бездельник, что дела на заводе идут далеко не блестяще? Или ты думаешь, деньги растут в саду на ветках, протяни руку и они твои?

Я молча вытирал руки грязной тряпкой и ждал конца тирады. А когда родитель устал и, тяжело дыша, свалился в кресло, сказал как можно спокойнее:

— Кстати о заводе. Ты прав — я действительно бездельник. Но мне надоело им быть и сидеть дома. Не найдется ли для меня местечка на заводе? Я постараюсь вникнуть в дела. В конце концов, я тоже имею к нему отношение.

— Час от часу не легче, — пропыхтел из глубины кресла папаша. — Местечко ему подавай! Какое, разрешите спросить? Ах, да, ты ведь, у нас образованный. Посещал технологический факультет. Сколько раз? Десять? Пять? Я выложил за твое образование чертову уйму денег, лично уговаривал ректора. А ты появился в университете всего два раза! И какое же ты хочешь после этого местечко?

— Можно я сам выберу? — сказал я, игнорируя сарказм отца. — Ты только пусти меня на завод.

— Да черт с тобой! Правильно говорила Талина. Ведешь себя, как простолюдин. Завтра договорюсь. Могу даже поспособствовать в трудоустройстве кочегаром.

С этими словами господин Ройд-старший с неожиданной прытью выпрыгнул из кресла и покинул кабинет, с силой хлопнув массивной дверью.

Ну, по крайней мере, совершенных. Все равно нужно чем-то заниматься. Иначе до сумасшествия — один шаг. Моя душа, даже эмигрировав в чужое тело, сохранила свой характер трудоголика. Мне и раньше сидеть без дела — тоска смертная. А сейчас — и того более! Пожалуй, завтра и начну, только выясню некоторые детали.

— Послушай, Руби, ты, случайно не знаешь… — я замялся, подбирая слова. — Ты не в курсе моего финансового состояния? Чем я располагаю, каковы мои права?..

— Это тебе к господину Райнесу нужно — вашему семейному адвокату. Он все растолкует. Но поздно уже. Спит, наверное.

— Настоящий адвокат спать не может. При таких гонорарах, у него должен быть ненормированный рабочий день — засмеялся я. — Вперед, к зайцам! Шучу, к мэтру Райнесу, конечно.

Адвокат Райнес принял нас с Рубио довольно любезно, если не обращать внимания на ночной колпак, халат и комнатные тапочки. Я вытащил бедного старика из постели. Ну, ничего, включит в счет подобные неудобства.

— Гарви, а разве вы не знаете? Завещание вашей матушки было оглашено через месяц после ее смерти. Там все сказано.

— Господин адвокат, во-первых, это было давно. Я был тогда ребенком, всего понять не мог. Во-вторых, вы слышали об аварии, в которую я попал? У меня частичная амнезия. Со временем пройдет, но пока все, как-то смутно. Очень вас прошу, расскажите, что знаете.

Мэтр потеребил седые усы, переходящие в бакенбарды (хотя, может и наоборот, не берусь судить) и задумчиво произнес:

— Как скажете, господин Гарвер. Слушайте. Ваш завод, который теперь называется «Механический завод Ройда-Малета» раньше назывался просто заводом Малета. Ваш дед по материнской линии, Арс Малет, объединил мелкие кустарные мастерские, доставшиеся ему от его родителя в крупное предприятие, и стал во главе его. К сожалению, оба сына господина Малета умерли во время эпидемии, да и дочь серьезно пострадала. Но ваша мать обладала отнюдь не женской деловой хваткой и очень неплохо разбиралась в производстве. Время, когда у руля стояли Арс и Лина Малеты, было самым удачным для вашего семейного дела. Завод разросся и давал баснословную прибыль, особенно, во время войны. Что же касается вашего батюшки… Если хотите правдивой картины — тогда, без обид. Идет? Так вот, ваш отец в молодости был красавец, любимец женщин, ну и дворянин, конечно. Но не более. Вы очень на него похожи. Простите. Лина Малет — ваша мать — не могла в него не влюбиться. Она была старше Ройда, не очень красива, грузна — сказались крестьянские корни. Но очень богата. Хороший вариант для обоих. Потом родились вы.

Арс Малет сразу понял, что зять не потянет управление заводом. Поэтому и завещал завод… — адвокат сделал двусмысленную паузу, явно рассчитывая на драматический эффект. — Нет, не дочери. Вам. Да, да. Вам, своему внуку. До вашего совершеннолетия, которое наступит через полгода, всей прибылью могли распоряжаться ваши родители, после же им выделялся только определенный процент. Ну и зарплата, если они занимают какую-либо должность на заводе. Как ваш папенька, в данный момент. Завещание Лины Малет в основном дублировало завещание ее отца.

— Значит, через полгода я становлюсь единоличным хозяином завода?

— Не так быстро, молодой человек! — одернул меня господин Райнес. — Скажу откровенно. Вы своим поведением очень себе навредили. Скандалы, глупые проделки. Конечно, кто не бедокурил в молодости, но когда разговор идет о таких деньгах… И потом, вы трижды лежали в психиатрической клинике, лечились от наркомании. У вашего отца есть все основания поставить под сомнение вашу дееспособность.

— Но я уже три месяца не употребляю эту гадость! — взорвался я.