Помутившееся сознание вернулось быстро. Роланд стряхнул с себя песок и мелкие обломки, и сел. Увидел Алекса, суетящуюся охрану, кто еще в силах был суетиться. Рана на правом боку оказалась не тяжелой, лишь сверху задело, хоть и ободрало прилично. Целительские снадобья притупили боль, и Роланд, наскоро переодевшись, вернулся к своей растерзанной и поредевшей свите.
Счет времени, казалось, безнадежно потерялся среди руин. Над крепостью воцарилась вечная ночь, полная пламени, дыма и ужаса. Воздух пропитался запахом гари, даже на стенах, где свежий ветер разгонял смрад, дышалось не легче. Из всех магов, и здешних, и приехавших с королем, один погиб, другой сломал руку, чудом успев сбежать из охваченного пламенем дома, а еще пятеро валились с ног от усталости. И выпускникам Академии, и городской знахарке-повитухе, которую теперь тоже посчитали за мага, не довелось сомкнуть глаз ни на минуту. Первым — чтобы кое-как подлатать растерзанную защиту стен (какая от этого польза, если снова нагрянет что-то вроде поверженного монстра, оставалось загадкой, но порядок есть порядок), а второй, на пару с личным целителем короля — чтобы подлатать раны тем, кому не очень повезло. Тех же, кому не повезло совсем, рядами складывали на главной площади.
Роланд глянул вниз и вдруг понял, что уже не факелы, а тусклый утренний свет озаряет неподвижные шеренги мертвецов на мокрой брусчатке. Ближе к утру, когда не осталось ни людских, ни магических сил, чтобы не дать пламени перекинуться на уцелевшие дома и сделать из города груду головешек в кольце неприступных стен, небеса смилостивились и разразились ливнем, не по-осеннему коротким и сильным. Груды обломков еще дымились, но огонь уже умирал, не грозя гибелью всем вокруг.
Подошел кто-то из свиты, поклонился, доложил. Раненых слишком много, случись новое нападение — защищать крепость некому. Даже у целителей не осталось сил, не говоря уже о магах, сумевших разделаться с чудовищем из чужого мира. Увы, откуда явился подарочек по их души, ни Роланд, ни Алекс не могли рассказать остальным. Какой бы ужасной ни казалась видимость, правда гораздо хуже, а ведь в нее еще надо поверить. Понять, что беда, казавшаяся игрой беспокойного воображения засидевшихся в горах Стражей, стала явью. А еще Алекс отлично помнил — безмолвная груда железа, коей обернулась летающая машина, была, пожалуй, самой простой и безобидной выдумкой для войны из тех, о которых ему поведали в Амиларе.
Салабрике нужна помощь, пока еще не слишком поздно. Но до ближайшего города с приличным гарнизоном скакать и скакать, и хорошо бы знать заранее, что этот город цел. Вроде бы ночью подозрительного дальнего зарева нигде не заметили, но так ведь и не приглядывались, своего хватало.
Кто-то подошел, снова доложил:
— Милорд, целители не справляются, им нужен отдых…
Отдых так отдых. Роланд кивнул в знак согласия.
— Но многие раненые не переживут этого дня, огонь не пощадил…
Чего они ждут от него? Ясно, чего… Обычное дело в таких местах, в дальних крепостях, небольших городках на границе, когда королю приписывают мистическое, нечеловеческое всемогущество. И не важно, что он не умел исцелять раны прикосновением — когда он шел сюда, несчастные с благоговением старались коснуться края его плаща и впадали в забытье от боли и слабости, с улыбкой надежды на спасение. Но — он не умел…
Зато есть кое-кто, в чьих силах и не такое. Те, перед кем он исполнил все обязательства и вправе потребовать обещанного взамен. Роланд обернулся на восток и чуть к северу. Горы за болотами еще скрывала утренняя дымка, но король слишком хорошо знал те места и даже отсюда мог распознать — вон тот, едва различимый у горизонта пик — верный ориентир, чтобы отыскать дорогу на Забытый город.
— Вы получите помощь, — сказал Роланд командиру гарнизона.
Тот понимающе кивнул. Он и сам отлично знал — маги не в силах открыть и небольшого портала, за помощью придется ехать своим ходом. В неизвестность. Командир был далек от истины в своих догадках, его не тревожили подозрения, которые тяжким грузом легли на сердце короля, но он тоже почувствовал — отныне за крепостными стенами неизвестность. Самая настоящая, беспросветная и непредсказуемая.
Мало кто в Салабрике обратил внимание на уехавший полчаса спустя отряд. Четверо гвардейцев из личной охраны короля оставили свою слишком известную форму в пустой казарме, переодевшись здешними солдатами. Ворота распахнулись и стража выпустила из города шесть всадников — не то за подмогой, не то донесения развозить.
Как ни удивительно, никаких следов вторжения в окрестностях не обнаружилось. Само собой, в деревнях видели и слышали, что ночью в крепости случилось нечто необычное, но обильные слухи, далекие от истины, доказывали одно — больше нигде не встречалось ничего странного, летающего, извергающего огонь. Редкие патрули не задерживали спешащий отряд — Роланд сам себе сочинил устрашающий пропуск, грозивший всеми мыслимыми и немыслимыми казнями тому, кто воспрепятствует "королевским гонцам". Крестьянские телеги и прочие помехи тоже попадались на пути нечасто. Едва миновал полдень, а на обочине уже показалась памятная вывеска, оповестившая о скором прибытии в деревню Дыра.
Дыру проехали быстро, не останавливаясь, и лишь в самое последнее мгновение Алекс подумал — отчего это замызганная тетка в огороде вдруг взвизгнула, бросилась к дому, подхватив не менее чумазого карапуза, и со стуком захлопнула дверь? Остальные селяне тоже таращились испуганно, а то и разбегались, как тараканы. Давно солдат не видели или кто-то напугать успел?
Всадники свернули к замшелому каменному мостику над ручьем. И вдруг мир исчез, растворившись в огненном беззвучии. Алое пламя ударило ослепительной вспышкой и так же внезапно разбилось о стену непереносимо-белого света. Раздался чудовищный грохот, сразу запахло жареным.
Роланд понял, что лежит на земле и смотрит в небо, подернутое пеленой черного дыма. Судя по ощущениям, его словно огрели дубиной, причем от души. Потом проснулась тупая боль в раненом боку, и еще множество мелких, назойливых болей. Дымное небо заслонил Алекс, чумазый, исцарапанный, но живой.
— Ты цел? — спросил он.
Про этикет и не вспомнил, значит, дело плохо. С трудом сдержав стон, Роланд повернулся на бок и сел. Ладно, бывало и хуже. Руки-ноги на месте, разве что ссадин прибавилось, и новая кольчуга, через ряд напичканная охранной магией, разошлась, покрылась дырами, как побитое прожорливой молью вязание. Ну и где смогла, сквозь порвавшуюся ткань впилась в кожу острыми краями, поэтому так больно.
Чужих поблизости не оказалось, как и лошадей — разбежались с перепугу. Два гвардейца, тоже почти невредимые, что-то разглядывали в стороне, еще один, держась за голову, сидел возле четвертого, лежащего на земле, но вроде живого.
— Повезло, — сказал Роланд, поднимаясь на ноги и стягивая растерзанную, бесполезную теперь кольчугу, — хорошая была вещичка…
Чье-то заклинание-ловушка сработало, как положено, и раскидало бы всех шестерых по округе мелким крошевом. Вот только с одним неизвестные злодеи просчитались — хоть на сей раз мага при короле не оказалось, защитные амулеты, вплетенные в кольчужную сетку, от этого слабее не стали. А Роланд впервые в жизни убедился, что не зря королевское боевое снаряжение проходит через специальную мастерскую при Академии.
Когда ловушка сработала, ответная волна отбила враждебную силу, выдрав с корнем подвернувшиеся кусты и подпалив дерево. Как оказалось, не только дерево. Засаду стерегли двое, они и валялись теперь на обочине под присмотром гвардейцев, один мертвый, а второй еще цеплялся за жизнь, но безо всякой надежды уцепиться всерьез.
— Что ж вас так мало-то? — спросил король у умирающего. Тот с трудом открыл глаза и не стал упираться, ответил:
— Думали… наповал…
— Почти угадали, — кивнул Алекс, доставая кинжал.
Не звери ж, человека так оставлять — изломанный весь, аж кости торчат, но даже кровь не течет, огнем припекло.
