Она вздохнула. Игра оказалась слишком похожей на жизнь. Собственно, разница для нее всегда была главным образом в том, что в жизни лилась настоящая кровь. И она знала многих, для кого разницы не было вовсе, тех, кто в ее мире переставлял фигуры на доске. Или думал, что переставляет — до своего самого последнего мгновения.

Этот странный мир, в который она вошла с насмешкой и черным омутом равнодушной, безнадежной пустоты в сердце, был чужим и не вполне понятным. И все же с некоторых пор — симпатичным. Она искренне радовалась, что Адельгейда осталась жива и, в общем, невредима (уж Кассандра-то отлично знала, что получить десяток ссадин и пару сломанных ребер при таких обстоятельствах — значит, до неприличия легко отделаться). Ей казалось трогательным и милым, что уставший, вымотанный за минувшие безумные сутки король не завалился спать при первой возможности, а остался рядом со своей невестой.

Как ни удивительно, у нее появился новый дом, найти который она не надеялась, да, в общем-то, и не хотела. Но в доме творилось что-то неладное. Что-то не сходилось во всей этой истории, не выстраивалось в привычную, безупречную цепочку причин и следствий. Странная, наивная попытка сбросить с трона короля. Затевая подобное, обычно рассчитывают на некие обстоятельства, которые помогут, оправдают переворот, надеются на чью-то поддержку — армии, знати, толпы, а с учетом здешних особенностей — возможно, магов. И если верить своим глазам, у семейства ее не слишком законопослушных родственников был единственный шанс на успех, погибни Роланд в результате хорошо спланированного покушения. Но как только дошло до открытого противостояния, и без того не слишком изящная конструкция заговора рассыпалась от первого удара. Дело, цена которого — голова, затеяли так поверхностно, небрежно и нелепо, что начинало походить на дурацкую аферу. Она вспоминала допрос старшего Экхарта и думала о том, что он, конечно, не Бонапарт, но, в конце концов, и не полный же идиот. Тогда в чем дело? Что-то было в его словах, такое, чего никто не услышал, ниточка, которую стоило только нащупать и потянуть…

…Белый особняк на берегу океана, похожий на маленький дворец. Внизу шумят волны, полуденное солнце заливает ослепительным светом ступени лестницы. На верхней ступеньке оставили посылку в яркой упаковке, на карточке имя получателя — имя хозяйки сказочного дворца. Кассандра недоуменно взглянула на сюрприз и ее кольнула тревожная мысль — как кто-то смог сюда попасть, минуя систему охраны, самую лучшую и надежную? Кто-то из друзей, из тех, кому проход разрешен?..

…Треснула обертка, шуршащим ворохом соскользнула на пол гостиной. Тяжелый запах, что вполне понятно — коробка измазана кровью, и внутри там не только кровь. Всего лишь обрезки плоти, тронутое разложением, мертвое мясо, но она была отлично знакома с анатомией и знала — без этих "обрезков" жить человек не сможет. Как и предупреждали.

Кассандра стиснула зубы, не поддаваясь, не уступая ледяной, страшной волне, готовой прорвать плотину ее разума, здравого смысла, неверия в то, что это всерьез, что это не сон. В дальнем шкафчике, среди вещей, оставшихся от прежней службы, она нашарила анализатор. Что-то стеклянное от ее неловкого движения упало вниз и беззвучно разлетелось осколками на плитах пола, но она не заметила хруст под ногами. Она видела только прибор, самый совершенный, самый быстрый, который сейчас подтвердит, что это дурная шутка, просто подонки, затеявшие опасную игру с ее семьей, на сей раз зашли слишком далеко. На экране мелькали цифры, выстаивались цепочки ДНК, опознавая злосчастного обладателя обрезков. Бывшего обладателя. Обладателей.

Ей показалось, что синее небо за окнами сделалось черным, как будто кто-то повернул рубильник и выключил свет. Вдруг сделалось невыносимо больно, вокруг исчез воздух, потому что она никак не могла вдохнуть, чтобы хоть попробовать бороться. А потом пришла спасительная мысль — бороться больше не нужно, потому что наступил конец света. Потому, что это конец.

Она не помнила, сколько прошло времени, часов или дней, когда этот человек появился на пороге. Уже наступил рассвет — возможно, рассвет следующего дня. Или следующего за следующим. Она узнала своего нежданного гостя, того самого, кто уже навещал ее.

— Я предупреждал, вам грозит беда. Мне жаль. Но опасность все еще сильна.

— Уже нет.

— Ваша сестра, мать и отчим… Пока их не тронули, но не забывайте… Вы должны довериться мне, поехать со мной. Тогда никто не сможет им угрожать…

— Кто вас прислал?

— Вы узнаете об этом в свое время. И не думаю, что пожалеете.

Вкрадчивый голос, убедительные слова. А еще он ее боится. Не подает виду, его самоконтролю можно позавидовать, но она заметила тень беспокойства, почуяла страх, как его чуют звери. Что же он знает о ней такого пугающего? Что-то, чего не знает даже она сама?

А дальше все, как водится — обещание золотых гор и спасения души. А где про положенную долю мирового господства? Конечно, и это тоже, как же иначе. Хоть целый мир…

— А еще вы сможете найти тех, кто сделал это… Обещаю, сможете…

Его нетерпение пересилило даже страх и подернулось раздражением. Вот же она, путеводная ниточка, стоит только поймать ее. Ловите скорее, не упустите случая. Ну же! Хватай нитку, тварь!

Взмах ресниц, сухие бесстрастные глаза, в которых он не сумел разглядеть перекрестие прицела. Ее странный вопрос, который можно было списать лишь на помрачение рассудка:

— Вы любите Шекспира?

— Что?..

— Может быть, вы даже умеете играть на флейте?

— Нет, но причем тут?..

— Тогда почему вы решили, что сможете…

Короткое, почти неуловимое движение, как росчерк. И стук упавшего на пол тела. Тогда почему ты решил, что можешь играть с Тенью, придурок? Эти игры еще никого не доводили до добра. Никого. И все, что она может сделать для тех, кто ей дорог — исчезнуть. Сбежать. Как можно дальше, чтобы их разделял целый свет. Целая жизнь…

Кассандра вдруг поняла, что воспоминания ранят не так сильно, как прежде. Боль никуда не ушла, но она уже не мешала, не застилала рассудок. Возможно, жить с этим бременем попросту стало привычкой.

Она помнила, чем закончилось ее бегство. Но тогда она думала, что выбрала самый надежный способ, раз снова и снова переживать эти бесконечные, невыносимые дни уже не хватало сил. А какой был бы подарок неведомым "доброжелателям" — известие, что она переселилась в мир иной… В иной мир!

— Проклятье! — не сдержалась Кассандра и села на кровати.

Отодвинув лежащую поперек руку Мориса, она вскочила, плеснула в лицо водой из умывальника и стала торопливо одеваться. Поверх брюк и куртки, уже очищенных от пыли и крови, накинула здешнее одеяние, наконец устроившее ее — не слишком длинную темную тунику, перехваченную поясом в талии. Такие одевали женщины — боевые маги, находясь на службе, и она успела присмотреть подходящий фасончик на будущее еще во время штурма замка. Движений наряд не стеснял, походил на платье, да и здешних обитателей удивлял гораздо меньше, чем ее собственная одежда.

Возглас и шорохи разбудили Мориса. Он поднял голову, недоуменно моргая спросонья, и уставился на неугомонную возлюбленную.

— Хочу еще раз потолковать с Экхартом, — объяснила Кассандра причины бессонницы.

— А, внезапный ночной допрос — эффективный метод, — одобрил Морис, — только не забудь, что иголки под ногти — это негигиенично. Мало ли, где он ими скреб, своими ногтями…

— Ты пойдешь?

— Да ну его! Спать хочу…

Морис умиротворенно глянул вслед подруге, когда та тихо прикрыла дверь снаружи, и снова уткнулся в подушку. По некоторым причинам он взял за правило не оставлять ее надолго без присмотра, но теперь был уверен — она и в самом деле пошла допрашивать преступника, а не прыгать с башни или глотать яд. "Ваши крокодилы — вы и спасайте", — лениво подумал он, вспомнив старую поговорку, и отправился досматривать какой-то исключительно приятный сон.