При изучении сеньории за отправную точку следует брать раннее средневековье. Однако это не значит, что сам этот институт не существовал в гораздо более далеком прошлом; мы попытаемся, когда придет время, выяснить его отдаленные корни. Но относительное обилие документов VIII–IX веков — хартий, законодательных текстов и особенно драгоценных сеньориальных инвентарий, которые принято называть полиптяками, — впервые позволяет составить описание сеньории в целом, что было бы бесполезно пытаться сделать для более ранней эпохи.

Территория франкской Галлии предстает перед нами как бы раздробленной на множество сеньорий. В то время их обычно называли виллами (villae), хотя это слово начинали уже тогда употреблять в смысле населенного места вообще. Что же представляла тогда собой сеньория или вилла? С точки зрения пространства она представляла территорию, организованную таким образом, что значительная часть доходов от земли прямо или косвенно поступала одному владельцу; с точки зрения населения — группу людей, подчиненных одному господину.

Земля сеньории делится на две резко различающиеся части, связанные, однако, чрезвычайно тесными узами взаимной зависимости. С одной стороны, крупное хозяйство, управляемое непосредственно сеньором или его представителями, — то, что на латинском языке того времени называлось обычно господским мансом (mansus indominicatus), a позднее, на французском языке — доменом; мы будем называть это доменом или же сеньориальным резервом. С другой стороны, довольно значительное число мелких «ли средних хозяйств, владельцы которых обязаны нести различные повинности и участвовать в обработке домена; пользуясь термином позднейшего средневекового права, историки называют эти хозяйства держаниями. Сосуществование в одном и том же организме крупного и этих мелких хозяйств является с экономической точки зрения основной чертой сеньории.

Рассмотрим сначала резерв. Это жилые и хозяйственные постройки, сады, ланды или леса, но главным образом поля, луга и виноградники; таким образом, он является, по существу, земледельческим хозяйством. Состоит ли все это хозяйство из цельного куска земли? Легко догадаться, что карт мы не имеем. Но в тех случаях, когда источники проливают на это некоторый свет, мы констатируем тот факт, что пашни резерва обычно состоят из многих полей (champs или coutures), которые в большей или меньшей степени перемежаются с владениями держателей. Однако эти парцеллы в разных местах имеют, конечно, весьма различные размеры [в Веррьере (Verrières), в Паризи[70], — в среднем до 89 га, в Нейэ (Neuillay), в Берри, — 5,5 га, в Антенэ (Anthenay), в Реимском округе, — менее одного га^{68}] и, как правило, даже в области открытых и длинных полей они куда крупнее тех, из которых состоят держания. Имея больше земли, сеньор в известной мере не подвержен закону раздробления, столь неизбежному для мелких и средних хозяев, которые постепенно увеличивают число своих полей, стремясь уравнять шансы каждого. Обычно домен весьма обширен. Оставим в стороне дома, леса и целину. Какую часть обрабатываемой земли включает домен и какую часть составляют держания? Это вопрос первостепенной важности. Решение его в том или другом смысле совершенно меняет самую сущность сеньориального организма. Но этот вопрос также и весьма трудный в силу скудости и неясности статистических данных. К тому же, вероятно, имелись не только очень сильные местные различия, но и различия между отдельными категориями Сеньорий. Документы дают нам более или менее ясное представление лишь о крупных земельных богатствах. Но даже в этом случае приходится отказаться от попытки установить что-либо другое, кроме их размеров. Приблизительно от четверти до половины всех обрабатываемых земель (часто многие сотни гектаров) — таковы размеры сеньориальных полей в поместьях короля, высшей аристократии и крупнейших церквей; приводя такие данные, мы не слишком рискуем впасть в ошибку.

Следовательно, сеньориальный домен представлял собой крупное, даже очень крупное хозяйство. Чтобы извлечь из него доход, необходимо было довольно большое количество рабочих рук. Где находил их сеньор?

Три системы — наемный труд, рабство и барщина держателей — могли доставить ему рабочую силу и действительно доставляли ее, но соотношение их было чрезвычайно изменчиво.

Наемный труд в свою очередь можно рассматривать двояко. Либо наниматель выплачивал работнику фиксированную заработную плату — деньгами или натурой, — либо он поселял работника у себя и брал на себя все необходимые расходы на его пропитание и даже одежду; уплата некоторой суммы денег, помимо содержания, фигурирует лишь в качестве дополнения. Первый способ, господствующий ныне в крупной промышленности, допускает известную свободу в использовании рабочей силы; он предполагает возможность временной занятости и благоприятствует свободному обновлению персонала; кроме того, предполагая оплату деньгами, этот способ, очевидно, требует экономики, в широкой степени основанной на денежном обращении и обмене. Второй способ, еще и ныне применяемый в сельском хозяйстве, предполагает большую стабильность и менее интенсивное обращение средств.

Раннему средневековью, что бы о нем- ни говорили, был известен наемный труд в обеих его формах, который применялся на сеньориальных резервах. Работники, которых использовали корбийские монахи в своих садах (осенью — для копания гряд, весной — для посадок, летом — для прополки), были настоящими наемными рабочими, получавшими в качестве платы какое-то количество хлебов, несколько мюй[71] пива, определенное количество овощей и несколько денье. Таковы же и те крестьяне, которые приходили из разоренных районов и, по свидетельству капитулярия Карла Лысого, нанимались на сбор винограда^{69}. В обоих случаях это были сезонные работы, требовавшие на довольно короткий срок резкого увеличения количества рабочих рук. Существование таких временных рабочих свидетельствует о большей, чем это иногда считают, мобильности сельского населения и об определенном избытке рабочих рук, что объясняется неинтенсивной обработкой земли в ту пору. Но для больших сеньориальных доменов наемный труд в чистом виде играл всегда лишь исключительно вспомогательную и преходящую роль.

Работники, жившие на содержании господина, получавшие от него харчи [на средневековом французском языке это называлось provende (praebendam), отсюда provendiers наших старинных текстов], существовали во все эпохи средневековья, а также во франкской Галлии. Но среди них лишь свободных людей можно назвать наемными рабочими; раб, хотя его также кормит господин, занимает, тем не менее, совсем иное положение. Франкскому периоду еще известны рабы, и среди provendiers, о которых нам сообщают довольно многочисленные документы (главным образом постановления, относящиеся к распределению съестных припасов, где больше внимания уделено определению размеров пайков, нежели анализу социальных условий), часто трудно различить разные юридические категории. Возможно, однако, что в пестрой и часто весьма беспокойной толпе людей, получавших provende из рук сеньориальных ключников, наряду с рабами, свободными ремесленниками, воинами и вассалами было некоторое количество батраков и батрачек присутствие которых являлось добровольным. Но их было, конечно, недостаточно для обработки обширных хозяйств.

А рабы? Здесь необходимо отметить еще одно различие. Существует два способа использования раба на полях: в качестве слуги, работающего в господском хозяйстве и выполняющего ежедневно определенный урок по заданию господина или его представителя; либо предоставив ему клочок земли, обработка которого доверена ему целиком и доходы от которого делятся между рабом и господином в различных пропорциях. В последнем случае раб на деле является держателем; если же он, кроме того, трудится и на домене, то это уже барщина. Остаются рабы provendiers.