- Нет! Томас! – Принц кинулся к не сумевшему оставить его Якобу и вырвал из рук старика поводья своего коня.

- Стой! Нет, остановись, ты погибнешь!

Якоб бросился за Биллом, но тот вдавил шпоры в бока коня что есть силы, и вылетел на место битвы.

Оказавшись на земле, Том едва успел откатиться в сторону прежде, чем на него сверху рухнул раненый конь. Вскочив на ноги, Шакал закружился на месте, пытаясь предугадать удары сразу со всех сторон. Вокруг мельтешили взмыленные лошади и кричали люди. А за страшной картиной кровавой людской ярости, несущей смерть, он увидел скачущего к нему Билла. Тому казалось, что от взволнованного образа его пленника, от почерневших распахнутых глаз, от разметавшихся волос мощной волной дунуло колючим ветром, сметавшим на пути все, и он выпрямился, подставляя под этот ветер грудь. Губы тронула легкая улыбка, и все вокруг вдруг стало двигаться медленно и плавно, как летящий по воздуху пух. И лишь исказившееся от ужаса лицо араба вернуло Шакалу ощущение реальности.

Резко обернувшись, он отпрянул и упал спиной на землю – перед самым лицом вставший на дыбы конь молотил копытами. Ухмыляющийся королевский командир спрыгнул с коня и навис над Томом, наступив ему ногой на грудь.

- Ах ты, чертово отродье, готовься встретиться с папочкой! – Процедил он, замахиваясь мечом. Но у горла сверкнуло лезвие, лицо на мгновение затемнила пронесшаяся мимо тень, и голова всадника сползла с плеч, покатившись по земле. Шакал отпихнул от себя обезглавленное тело и поднялся, глядя, как льется на землю из шеи алая кровь, словно вино из откупоренной бочки.

Бой был окончен. Уцелевшие варвары, хромая и бранясь, снимали с чужих коней броню и уходили с залитой кровью лесной дороги. Том, тяжело дыша, приблизился к хрипящему коню, истекающему кровью. Присев рядом с ним, главарь расстроенно погладил животное по голове.

- Это был мой любимый конь, - сказал он и поднял взгляд на подошедшего Билла. – Придется добить.

Встречаемые радостными криками варвары подтягивались к лагерю, жадно набрасываясь на воду, и валились на землю, все еще напряженно дергаясь и взмахивая руками. Якоб, завидев Билла, кинулся к нему и несколько раз ощутимо встряхнул принца.

- Ах ты пес, когда прекратишь мне душу вынимать?!

- Угомонись, Якоб. – Том сжал плечо старика, призывая того успокоиться. – Он мне жизнь спас, так что полегче с ним.

Отойдя от пыхтящего старика, Шакал громко спросил:

- Сколько раненых?

- Да, считай, всем досталось, - ответили ему.

- А убитых?

- Трое. И Людвиг едва держится…

Том скрипнул зубами и подошел к раненому варвару. Тот поприветствовал главаря открытой бутылкой вина и отхлебнул из нее, тут же закашлявшись. Рубаха его прилипла к телу, пропитанная кровью.

- Выпьем за тебя, - пробормотал Шакал, принимая чарку с вином.

- Нет! – Хрипло возразил Людвиг. – Мы будем пить за тех, кто уже отправился к праотцам. И за нашего араба! Иди сюда, ты, восточная красотка! Пьем за тебя и за погибших друзей.

Варвары с дружным возгласом подняли вверх бурдюки и чарки с вином и осушили их. Билл несмело улыбался, тихо благодаря в ответ на похвалы и подбадривания с их стороны. Грубые похлопывания по плечу и спине были радостным знаком того, что в воинственном племени дикарей он теперь свой.

Постепенно варвары разбрелись, собирая по лесу хворост и ветки. Том, оглядевшись, ухмыльнулся и кивком позвал Билла отойти. В повозке со своим шатром он нашел высокий тонкий кувшин и подал его Биллу.

- Это медовый напиток, - ответил он на невысказанный вопрос принца. – Ты же не пьешь вино. Но ты меня спас, и это надо отметить.

Билл принял кувшин и прикоснулся губами к горлышку, пробуя нежную сладость. Глаза его пьяно и счастливо блестели.

Шумно трещали съедаемые огнем поленья, гибкие языки костра лизали чернеющие головешки. Билл чувствовал, как бьет его крупная дрожь, но не мог отвести взгляда от дикой, поражающей его существо картины – варвары предавали огню погибших в бою воинов. Лежащие в гордых позах они все еще сжимали в руках рукоятки приложенных к груди мечей, и лица их казались благородными, как у непобедимых королей древности, изображаемых на фресках соборов и замков. Билл едва ли знал их, лишь по обрывкам фраз, брошенных вслед, но что-то привычное, бьющееся тонкой жилкой жизни исчезло, уносилось ввысь вместе с разносимым по ветру пеплом и растворялось в воздухе, смешиваясь с запахом горелого дерева и преющих листьев. Тела павших обугливались, рассыпались золой, освобождая бренный дух, отправляющийся в долгое путешествие в царство вечного сна. Варвары провожали улетающие в небо души громкими возгласами, потрясая обнаженными клинками и выплескивая в костер вина, чтобы его хмельной дурман скрасил ищущим новое пристанище дорогу.

К сумеркам ритуальные костры догорели, и варвары разошлись по своим обыденным делам как ни в чем не бывало. Вокруг вновь зазвучали ежедневные звуки жизни, и Билл, вздрогнув, очнулся и поспешил за удаляющимся от черного пепельного круга Томом. Главарь погрузил в повозку ополовиненные кувшины с медом и вином и, зевнув, полез под телегу, намереваясь забыться блаженным сном после тяжелого дня. Принц оперся спиной о деревянную стенку повозки и сполз по ней на землю, отрешенно глядя перед собой.

- Ты чего притих? – Приглушенно спросил Том.

- Нет, ничего, просто… Вы поступаете так со всеми умершими? Вы всех их сжигаете на кострах?

- А что такого? Или в твоей стране это считается дурным?

- Нет, мы вообще так не делаем. Мы хороним умерших в земле.

- Но тогда душа останется навеки заключенной в бесполезное тело, погребенная под сырой землей, а черви будут грызть гниющее мясо. Сожженное же тело рассыпается в прах, унося с собой все грехи и зло, которое совершил человек при жизни, а душа наконец-то становится свободной.

- Это не так, грехи остаются в душе, и, даже умирая, человек не избавляется от них. И на том свете мы все за них ответим перед лицом Аллаха. Глупо считать, будто можно всю жизнь грешить и творить злодеяния, раз после смерти все простится. Человеческая душа – не платье, которое можно постирать от грязи и снова надеть. Раз запачкав, уже не ототрешь.

Шакал приподнялся на локте, задумчиво глядя на темную фигуру принца, сидящего у повозки.

- Снова твои убеждения, твоя вера… Это все слишком сложно, чтобы выполнять.

- Вовсе нет, надо лишь принять это все как истину, и это станет неотделимой частью твоей жизни, как еда и сон. И тебе не придет в голову сомневаться в этом или лениться выполнять заповеди и законы.

- Говоришь так, словно хочешь убедить меня поверить в твоего Аллаха, - усмехнулся Том.

- Было бы неплохо. Только тебе придется много молиться, чтобы Он простил тебе твои грехи, и желательно съездить в Мекку... Хотя для того, чтобы отмолить все твои грехи, тебе придется там дневать и ночевать.