Специальной литературы он не нашел. Но отыскал книгу, в которой пытались разоблачить цирковых борцов. Альбер с отвращением положил ее обратно. Разоблачения ему не требуются, лучше бы его чему-то дельному поучили. Но таких пособий не было. Он взял брошюрку о борьбе, в которой на рисунках были показаны броски и захваты, проглядел другую подороже, в которой то же самое было отпечатано на красивых цветных фотографиях, заглянул в книгу под названием «Грязные трюки». Даже близко не подошел к полкам с книгами «Сделай сам» и почувствовал, что явно заслуживает похвалы. Он давно мечтал о труде под названием «Фотографирование эротических сцен».

Когда с пакетом в руках Альбер вышел на улицу, снова шел дождь. Он засунул под пальто книгу и, втянув шею, поспешил к набережной.

В Управлении полиции его встретил странный, неприветливый порядок. Стоящий в дверях полицейский проверил его удостоверение, хотя они по меньшей мере года два знали друг друга. В коридорах он не увидел группы беседующих людей, а вниз по лестнице шествовало несколько внушительного вида господ, которых сопровождал сам комиссар. На Корентэне был темный костюм, и своей консервативной одеждой он скорее напоминал директора банка, чем полицейского. Альбера он будто и не заметил.

Только Буасси выглядел как обычно. Концы усов его были в крошках, словно он таким образом заготавливал пищу впрок на черный день. Он читал газету и что-то про себя бормотал.

— Явился?

— Нет. Сейчас поворачиваю за угол.

— Тебя искали.

— Да? — Голос Альбера угрожающе повысился.

— Корентэн дважды. А Бришо поминутно.

Буасси перевернул страницу.

— Да? — Альбер несколько сбавил тон. — Ничего, найдут.

Он распаковал книги и сел. Корентэна на месте нет, а Бришо может катиться подальше.

— Что случилось?

— Вчера во время допроса умер один тип.

Буасси говорил непривычно тихо. Случись это где-нибудь в другом месте, уж он бы посмаковал.

— Что-о?!

— Родственники утверждают, будто его отделали у нас, а их адвокат уже бьет в тамтам.

— Да брось ты! — махнул рукой Альбер.

— Что значит — брось? — Буасси, нервничая, отложил газету, даже немного смял ее. — Опять строишь из себя великого умника. Проводят серьезное расследование. Тебя тоже искали.

Альбер не ответил. Оскорбленный Буасси вновь потянулся за газетой.

— Наше счастье, что нас тут не было, мы как раз тогда ездили к вольнику. А то и нам бы влетело.

— Почему? — спросил Лелак и тут же пожалел. Какое идиотство! Он знает почему. Напрасно он подсадил Буасси в седло!

— Всем влетело, кто был здесь.

— Вот как? Тогда схожу к Бришо. — Резко отодвинув стул, он встал. — Посмотрим, что ему надо?

— Какое-то дело… — начал было Буасси, но Альбер не обратил на него внимания. Он вышел, на секунду приостановившись у двери. Буасси, вероятно, считает, что Лелак тоже поехал прямо домой. Не знает, что он еще вернулся в контору навести порядок в бумагах и забрать с собой досье Фанфарона. Или просто хочет помочь ему, как всегда неловко. Он вспомнил вчерашний вечер. Услышанный им шум, стук, крики, доносившиеся снизу — Буасси прав. Если он и был здесь, то все равно ничего не знает. Что он слышал? Стук вроде как при падении тяжелого тела… к черту!… Звук был таким, будто кого-то шарахнули о дверь или о шкаф. Этот звук хорошо знаком Альберу. Да и какому полицейскому он не известен? Кому из них не приходилось бороться, отшвыривая от себя такого полубезумца с пеной на губах?

В коридоре послышались чьи-то шаги. Лелак направился к кабинету Бришо.

— Я тебя искал. Где ты был?

Шарль Бришо положил исписанный на машинке лист, который держал в руке, встал и, протянув руку, поспешил к Альберу. Театральный жест, который у них не был в ходу.

— Это еще что за глупости? — ворчливо спросил Альбер. И уселся прежде, чем Шарль опустил руку.

— Вчера убили девушку, — быстро заговорил Шарль. Он сделал два шага и, остановившись у стола, вытащил из груды бумаг фотографию, которую бросил на колени Альбера. Альбер не взглянул на нее, не взял в руки. С тех пор, как Бришо получил назначение, он стал одеваться консервативнее. Коричневый спортивный пиджак, светло-коричневые вельветовые брюки в рубчик, вместо шейного платка галстук. Куда идет мир?!

— Ее зарезали в собственной квартире, — упрямо продолжал Бришо. Его не смущала пассивность Альбера. Он мог бы на «отлично» сдать экзамены по предмету, который назывался наукой о Лелаке. — Ее не ограбили, соседи не слышали никакой ссоры.

— Профессионалка? — спросил Альбер. Бришо насмешливо покачал головой.

— В какие времена мы живем! Если уж это спрашивает такой прекраснодушный эстет, как ты, который приближается к женщинам только с цветами в сердце.

— Значит, профессионалка, — констатировал Альбер.

— Не обязательно. Ее подруга, которая нашла труп, вот та из проф… То есть, наполовину. — Он махнул рукой. — Оставим это. Девушка была танцовщицей. Она танцевала в ночном баре. Обнаженная.

Присев боком на край письменного стола, он сложил руки на груди. Губы растянулись в веселую улыбку. В глазах засветилось благодушие. Альберу был знаком этот взгляд.

— Ты, с ней переспал? — спросил он… — Ты с ума сошел?

— Я имею в виду раньше. Когда она была жива.

— Нет… — Улыбка Бришо сделалась шире. — А вот что касается подруги…

Альбер пропустил это мимо ушей. Задумался.

— Как ты думаешь, где работала девушка?

— В баре «Рэнди кок».

Они смотрели друг на друга. Бришо покачал головой, сгреб в охапку одно досье и перебросил его Альберу.

— Если пойдешь вечером, скажи. Я составлю тебе компанию.

Альбер кивнул.

— Еще кое-что. Возможно, тебя заинтересует.

Бришо, вероятно, не замечал, что начал перенимать фразы Корентэна. «Возможно тебя заинтересует». «Мог бы заглянуть». «Я уже тебя разыскивал…» Он переймет и сферу его деятельности, и его любовницу. Что касается последней, Альбер тоже был бы не прочь. Миленькая блондиночка — губки бантиком — с глупеньким личиком. Уже несколько лет она то порывала, то мирилась с комиссаром. Работала она в архиве, внизу под ними, и сколько бы раз они не встречались в коридоре, Альберу всегда хотелось спросить, почему она крутит с Корентэном, хороший ли партнер, комиссар, что рассказывает о своих сотрудниках.

Девушка всегда улыбалась Лелаку.

— Сюда приходил Ле Юисье. Тот фрукт, который организует эти состязания. Профессиональный менеджер.

— Ну и что?

— Хотел убедить меня в том, что убийство не имеет никакого отношения к состязаниям. Сказал, что кого бы ни убили, состязания все равно состоятся, следовательно, это не может быть мотивом убийства.

— А если они убили Фанфарона потому, что он передумал, отказался, не согласился выступить? Это не аргумент?

Бришо пожал плечами.

— Погоди. Корентэну позвонил какой-то депутат. Попросил шефа информировать его о деле, потом заявил, что советов давать не хочет, не хочет вмешиваться в работу полиции, но…

— … дело не имеет отношения к состязаниям, — закончил Альбер.

Шарль кивнул. Альбер раскрыл лежавшее у него на коленях досье и рассеянно начал читать протокол о том, как нашли убитую танцовщицу.

— Нож был тот же?

Бришо выразительно развел руками.

— Они не могут сказать. В одном случае убийца заколол, в другом перерезал горло. Ясно одно: речь идет о заточенном, остром, как бритва, сравнительно длинном лезвии.

— Звучит успокоительно, — проворчал Альбер. — Узнал что-нибудь от ее подруги?

Бришо откинулся назад, прикрыл глаза.

— Она работала с десяти вечера до четырех утра. Каждые полчаса должна была танцевать по пятнадцать минут в паре с другой девушкой. Их там пятеро или четверо. И рассчитано так, чтобы пары каждый раз менялись.

— Что-то вроде математического примера. Вычислить наименьшее количество девушек, которые должны работать в этом вертепе.

Бришо не расслышал реплики.