В своё время Олег Николаевич вспоминал, как он пришёл к мысли о создании «Этимологического словаря славянских языков». А всё началось с «Этимологического словаря русского языка» Фасмера, Н.И. Толстой (позже крупный академик-славист) предложил Трубачёву перевести с немецкого языка означенный труд Макса Фасмера. Это событие оказалось поворотным, связанным с крутыми переменами в научных занятиях Олега Николаевича. «Добрый Никита, уговаривая меня взяться за это дело (разговор конца 1958 г.) и заботясь о том, чтобы трудности и объёмы меня не отпугнули, рисовал картину примерно так: «Олег, вы ведь можете заниматься просто вечером, за чаем…» А весной 1961 г., когда огромная машинопись русского перевода [словаря] Фасмера с дополнениями была готова, заполнила целый чемодан и в таком виде была отвезена [редактору], я уже начинал работать в другом академическом учреждении – Институте русского языка. Я пришёл в Институт с созревшим и обдуманным планом – организовать работу по созданию у нас впервые этимологического словаря славянских языков. <…> Выполнить задуманное можно было, лишь пойдя на прямой контакт с академиком В.В. Виноградовым, организатором (с 1958 г.) и тогдашним директором Института. …тут мне помог Толстой [который, узнав о замысле]… немедленно отправился… к Виноградову. Тот откликнулся положительно, и моя судьба была решена. Надо ли говорить, что всякий раз, когда я возвращаюсь мыслью к этому поворотному моменту своей судьбы, я испытываю чувство самой глубокой признательности к Никите Толстому – за дружбу, за проявленное понимание, за дипломатичность». Добавим, что словарь Фасмера после работы над ним О.Н. Трубачёва из трёхтомного превратился в четырёхтомный – было введено множество новых этимологий, пополнен лексический фонд, сделаны добавления и пояснения… Сам Олег Николаевич очень ценил «русского Фасмера» и в послесловии к первому тому второго издания (первое – 1964–1973 гг. разлетелось мгновенно), упоминая уже о работе над «Этимологическим словарём славянских языков», в частности, писал: «Словарь этот охватывает всё предположительно древнее лексическое богатство всех живых и мёртвых славянских языков. Ясна не только научная, но и общественно-культурная важность такого труда… На этом достаточно обширном древнем славянском фоне особенно впечатляет огромность собственно русского лексического вклада. И по-прежнему нельзя не сказать о чувстве неизменной признательности, которое испытывают к Фасмеру и его словарю практически на каждом шагу своей работы составители «Этимологического словаря славянских языков». Не будь своевременно выпущен труд Фасмера, наши дальнейшие исследования были бы во многом поставлены под вопрос. Преемственность поколений в науке и зависимость последующих успехов от первых надёжных шагов предшественников – это вещи в общем понятные». Что ж, благородному человеку всегда вменено чувство благодарности.

Одним словом, уже служа в Институте русского языка, О.Н. Трубачёв работал над славянским словарём. Профессор С.Б. Бернштейн (научный руководитель Трубачёва по аспирантуре) писал о начале этих трудов следующее: «На основе коллективно составленной картотеки весь текст словаря пишет Трубачёв. Этим объясняется однородность всех элементов словаря, его цельность, единство в подаче материала и его семантического и словообразовательного анализа. Такого единства нет в польском этимологическом словаре, выходящем под общей редакцией Ф. Славского. <…> Под руководством Трубачёва работать трудно, ибо он требует полной отдачи сил, чёткой организации труда, точного выполнения всех планов. Это однако никогда не вызывает нареканий или обид, так как к самому себе он относится ещё строже. Во многих отношениях Олег Николаевич может служить примером». До 13-го тома включительно весь текст словаря принадлежит О.Н. Трубачёву; далее словарь писался в соавторстве с сотрудниками Сектора этимологии Института русского языка РАН. Этот труд Трубачёва был отмечен золотой медалью им. В.И. Даля в 1995 г.

Имя академика О.Н. Трубачёва широко известно в научных кругах всего мира. К сожалению, в последнее время в России оно как-то замалчивается. Вряд ли мы услышим 23 октября в ТВ-новостях или по радио о юбилейной дате великого русского слависта, зато о «крестинах и родинах» так называемых звёзд шоу-бизнеса или ещё каких-либо «чебурашек» СМИ РФ охотно и смачно вещают. Прискорбно это, ибо как раз средства общественной информации имеют большие возможности именно для культурного просвещения нашего народа. Иной была ситуация, скажем, в середине 80-х гг., когда Трубачёву была предоставлена одна из самых массовых трибун – газета «Правда», выходившая в ту пору миллионными тиражами. В 1984 г. в ней была опубликована его статья «Свидетельствует лингвистика», она представила нашим согражданам, широкой аудитории Трубачёва-публициста. Поясняя необходимость выступления в широкой печати, Олег Николаевич замечал: «Речь идёт о том, что могло сохранить и развивать национальное самосознание, а значит, помочь человеку познать самого себя, что во все времена считалось вершиной всякого серьёзного знания, и, если в наш технически и экономически ориентированный век заметна тенденция об этом забывать, тем острее надобно писать и напоминать об этом». А, к примеру, статья «Унаследовано от Кирилла и Мефодия», вся проникнутая мыслью учёного о славянском единстве, начиналась такими словами, в которых слышится и по сей день боль гражданина за поруганное отечество: «В обстановке нынешнего ажиотажного спроса на «общечеловеческие ценности» некоторые уже не скрывают своих намерений спустить по умышленно заниженной, «деревяннорублёвой» также наши ценности национальные, этнокультурные, явно мешающие тем, кто претендует у нас на режим наибольшего благоприятствования. Сравнение с падением злополучного рубля не случайно, ибо и в одном, и в другом, к глубокому сожалению, слишком уж явно лезет наружу стремление угодить Западу, отныне уверенно вершащему наши судьбы (так, по крайней мере, думают те, кто ему угождает…)». Здесь же, на страницах газеты «Правда», в 1987 г. впервые публично была высказана мысль о русском языковом союзе. Это одна из принципиальных позиций учёного, позже она была детально разработана в книге «В поисках единства». В частности, Трубачёв напоминал, что «ни одна подлинно великая страна не кончается там, где кончается её территория. Значительно дальше простирается влияние культуры великой страны, и это влияние идёт практически всегда через её язык».

Академик Трубачёв оставил нам не только тома монографий, словарей, множество (исчисляемых на сотни) статей и выступлений в специальных филологических изданиях, но и богатое (качественно, отнюдь не количественно) публицистическое наследие. «Именно это наследие не в последнюю очередь подсказывает нам, что мы вправе говорить об О.Н. Трубачёве как о великом гражданине России и выдающемся славянофиле наших дней», – справедливо однажды заметил писатель Ю.М. Лощиц.

Цикл статей Трубачёва «Славяне, язык, история» в 1988 г., а также ряд его монографий (История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. (М., 1959); Происхождение названий домашних животных в славянских языках. (М., 1960); Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. (М., 1962); – в соавторстве с В.Н. Топоровым. Ремесленная терминология в славянских языках. (М., 1966); Названия рек Правобережной Украины. (М., 1968) выдвигались на соискание Государственной премии СССР в остродискуссионных условиях, однако академический синклит отклонил сие предложение. Разные на то были причины. Как заметил в своё время киевский археолог Ю. А. Шилов: «Да, ему выпало немало сжигающих нервы годин; досталось от околонаучных политиканов и за ариев, и – ещё более – за славян и за Русь». А пуще прочих причин – всего лишь обыкновенная зависть. Те, кто пытался вставать на пути Трубачёва, попросту были немощны перед ним: его научная интуиция, образованность, широчайший кругозор ошеломляли. Взять хотя бы тот факт, что учёный работал с 63 языками! Говорил он на всех европейских языках (подразумеваем Европу до Урала).