— Я никогда не считала вас претендентками на одни и те же роли. У вас совершенно разные амплуа, — продолжала Линда Блейк. — Я даже не предлагала ее Сиднею, дорогая. Они сами ее разыскали.

Ник с трудом сдерживала желание то ли раскричаться, то ли выругаться, то ли заплакать.

— Ладно, — сказала она. — Спасибо, Линда.

«Спасибо? Какого дьявола ты ее благодаришь?»

— Не падай духом, дорогая. Давай позавтракаем вместе на следующей неделе.

— Хорошо, — кротко согласилась Ник. — Когда?

— Давай я позвоню тебе в начале недели, хорошо?

— Отлично. Позвони мне в понедельник.

— Вообще-то в понедельник меня, скорее всего, в офисе не будет. Я ведь тебе говорила. Лучше созвонимся через неделю.

— Прекрасно, — равнодушно произнесла Ник.

— До свидания, дорогая.

— Пока, Линда. Патрику передавай привет.

Ник села и посмотрела на свое отражение в зеркале. Глядя на нее, можно было подумать, что она уже несколько ночей спала не раздеваясь. Спутанные волосы примяты с одной стороны. Она все еще ощущала во рту отвратительный привкус табака.

«Пробуждение в материнской постели. Сентиментальная идиотка».

Ник поднялась и пошла в туалет, примыкавший к прихожей. Ее пальто на вешалке не было. Появилась мать с супом в громоздком пластиковом судке.

— Я повесила твое пальто в ванной. Так ты не останешься? — Мать пошла за пальто.

«Почему бы тебе и в самом деле не остаться на обед?»

— Нет, мама. Я, пожалуй, пойду.

— Ты хочешь сказать: мне пора идти, — поправила ее мать, появившаяся с пальто Ник.

— Ах, я сама бы его принесла, — воскликнула Ник, обняв мать за плечи на прощанье. — И спасибо за изумительный суп, — добавила Ник с благодарностью.

— Мне жаль, что ты не застала отца. Ему никак не удастся тебя повидать.

Ник встречалась с отцом за ланчем около недели назад. После того как он выпил свою дневную норму мартини, они повели светский разговор с недомолвками и неловкими паузами. Ник всегда ощущала поддержку со стороны отца, но чувствовала себя неуютно в его обществе. Он избегал всякого проявления эмоций.

— Скажи папе, что я его люблю, — обратилась Ник к матери. — Так же, как и тебя. Когда он вернется?

— В понедельник или во вторник, в зависимости от последствий урагана. Вот твой суп.

— Спасибо, мама, ты — уютная гавань в штормовом море. — Ник вышла на лестничную площадку и вызвала лифт.

— Мне хочется, чтобы ты приходила сюда, когда тебе вздумается. В любое время. Поэтому… — Мать Ник исчезла на несколько секунд, пока Ник ждала лифта. Она вернулась, протягивая Ник ключ от квартиры.

— Теперь тебе не нужно будет упрашивать швейцара пропустить тебя. Здесь твой дом, помни об этом.

Приехал лифт. Ник взяла ключ.

— Ты чудо, мама.

— Ты так думаешь? — спросила мать тоном маленькой девочки, словно внезапно помолодев лет на пятьдесят.

— Уверена, — решительно заявила Ник. Двери лифта стали закрываться.

— Ах, моя дорогая. — Возглас матери раздался, когда лифт уже начал спускаться. — Ты так и не сказала, придешь ли к Эстер.

В лифте Ник вспомнила, что не одолжила у матери денег. Ей необходима была какая-то сумма, чтобы прожить уик-энд. Была уже пятница, банки закрылись. Не имея ни банковской карточки, ни чековой книжки, Ник не могла получить никаких денег до понедельника. Она решила вернуться, но поняла, что у нее нет сил на еще одно прощание с матерью. Да и занимать у нее деньги Ник не хотелось. Нет, придется искать другой выход.

Когда она проходила мимо швейцара, он протянул ей трубку внутренней связи.

— Ваша мать хочет поймать вас, пока вы не ушли.

Ник взяла трубку.

— Мама? Давно не виделись. Как ты?

— Я подумала, что тебе могут понадобиться деньги, ведь ты потеряла кошелек. Хочешь, я тебе одолжу?

Мать всегда интересовалась финансовым положением Ник, подозревая, что та живет впроголодь. Дочь находила подозрения матери оскорбительными, но предпочитала терпеть, лишь бы не обсуждать с ней денежные вопросы.

Но сейчас — по крайней мере, до понедельника — она действительно оказалась на мели.

«Как ты собираешься дотянуть до понедельника, имея в кармане всего семь долларов пятьдесят центов. На это даже не прокормишься. Вернись к матери и займи у нее пятьдесят баксов».

— Не надо, мама, у меня есть деньги. Спасибо.

— Хорошо. Просто я хотела в этом убедиться. Главное, поспи. Да, что ты думаешь насчет приглашения Эстер?

— Хорошо, мама. И хорошо, что это выходной. Мне пора идти. Спасибо за суп. Я люблю тебя, мама.

— Заказать такси? — предложил Джерри или Терри. Терри. Это был Терри. Да.

— Нет, спасибо, — отказалась Ник, не называя швейцара по имени. Хватит на сегодня импульсивных действий. Прежде всего надо позвонить Мартине. Вот и автомат на углу.

— Это был не Джордж Пеппард, — крикнул швейцар Ник вслед. — Это был Джеймс Вудс.

Ник застыла, как громом пораженная.

— За всю историю этой планеты, — воскликнула она, — никому еще не удавалось спутать Джорджа Пеппарда с Джеймсом Вудсом.

— Я переключал каналы. Знаете, как это бывает? Показывали «Завтрак у Тиффани» и одновременно эту вещицу с вами и Джеймсом Вудсом. У вас ведь там одна сцена, не так ли?

— Верно.

— Я переключал каналы, пока шла реклама. Я люблю «Завтрак у Тиффани». Мою внучку зовут Тиффани.

— Одри Хепберн в зените славы, — одобрила его Ник. — У вас неплохой вкус.

— Для меня это лучший отдых, — признался швейцар.

Наконец Ник оказалась на улице. Дождь едва моросил. Пальто почти высохло. Ник посмотрела на небо. Это не такой дождь, когда вы тут же промокаете насквозь, а легкий дождик.

Уже зайдя в будку телефона-автомата, Ник поняла, что не сможет вспомнить номер собственной телефонной карточки. Разумеется, он значился в записной книжке, потерянной вместе с кошельком. Это означало, что Ник придется потратить на телефонный звонок четверть оставшейся у нее суммы. Она поставила судок с супом на маленькую полочку, полезла в карман и, к своему удивлению, обнаружила там десять центов, о существовании которых совсем забыла.

«Эврика».

Ник ностальгически вздохнула, вспомнив те времена, когда из автомата можно было позвонить всего за десять центов. Наконец она опустила монету и набрала номер.

«Пожалуйста, окажись дома».

Как обычно, заговорил автоответчик. Ник была уверена, что если она обратится к аппарату со слезной мольбой, ей повезет и Мартина будет дома. Автоответчик Мартины был еще более устаревшей конструкции, чем у Ник. Ей пришлось выслушать длинное послание, которое нисколько не изменилось с тех пор, как Ник стала посещать психотерапевта.

Послание звучало на фоне негромкой музыкальной мелодии из «Нового времени», Мартина говорила медленно, словно обращалась к сумасшедшему, которого нужно было успокоить. Ник всегда с трудом выслушивала голос Мартины на автоответчике. Но, слушая это послание уже несколько лет, Ник убедилась, что оно в самом деле ее успокаивает. Может быть, она сходит с ума?

— Мартина. Это Ник. Ты можешь снять трубку? — Она подождала несколько секунд. — Мне очень нужно с тобой поговорить.

— Привет, бэби, — сказала Мартина, которая была единственной знакомой Ник, называвшей людей «бэби». — Что стряслось?

— У тебя есть сегодня — сейчас или вечером, но до уик-энда — свободное время?

— У тебя все в порядке?

— Да… Нет…

— Хорошо. Дай подумать. — Ник слышала, как Мартина перелистывает свой ежедневник. — У меня все расписано до конца дня. Сначала обед, который я не могу отменить, потом встреча у меня дома. Ты не можешь подождать до завтра?

«Нет».

— Конечно, подожду. Если получится.

— Если получится?

— Нет, я хотела сказать… когда ты будешь свободна завтра? — Ник всерьез задумалась, дотянет ли она до встречи с Мартиной.

— Ты сможешь в час дня? Я только что отменила назначенную на это время встречу.

«Я не могу ждать так долго».