Еще будучи императором Карл V увлекался часовым искусством. Для него было величайшей радостью после того, как он в достаточной степени освоился с устройством часов, заниматься их починкой и их улучшением. Торриано всегда состоял в придворном штате императора. Когда император сложил с себя корону и титул, чтобы отказаться от мира, он оставил при себе Торриано и вместе с ним отдавался своему любимому занятию — часовому искусству и механике. В начале 1547 года император вместе с Торриано удалился в монастырь иеронимитов в Испании. Там он велел себе выстроить особую пристройку, спальня его была по соседству с мастерской. Работая в ней, как простой часовщик, император до конца дней своих чувствовал себя счастливым. Здесь император-монах проектировал план искусных астрономических часов, которые ни в каком отношении не должны были уступить заслуживающим всеобщее удивление часам Страсбурга и Нюрнберга. Этим часам, оставшимся неоконченными ко дню его смерти, он посвящал всю свою энергию; он вставал среди ночи, когда у него возникала удачная мысль и для исполнения ее, отправлялся в свою мастерскую. Здесь он чувствовал себя творцом, тогда как, по его словам, будучи императором, он чувствовал себя только обыкновенным человеком. Наряду с изготовлением часов он, при содействии верноподданного ему мастера, выполнял целое множество небольших искусных механизмов, между прочим, самодельную мельницу, которую можно было, благодаря ее небольшой величине, спрятать в кармане.

Он также не мало трудился над тем, чтобы добиться у различных часов совершенного совпадения их хода. Он велел изготовить двое часов, так, чтобы части одних частей были выработаны в полном соответствии с частями других часов, но, несмотря на величайшие старания, мастерам не удалось достичь цели.

Когда Карл V почувствовал приближение смерти, он до малейших подробностей выработал чин своего погребения и велел еще при жизни выполнить всю церемонию в монастырской церкви, чтобы, таким образом, стать свидетелем собственных похорон. В этот день он серьезно заболел. Все ему сделалось безразличным, даже его часы, которые ему были так дороги; — он предчувствовал, что они скоро пробьют ему последний час его жизни. В час борьбы со смертью он сказал Торриано: «Вскоре, милый друг, и мои личные часы остановятся, и никто не будет в состоянии придать им новую силу. Остальные часы переживут меня, но я не хочу, чтобы они после меня пробили последний час кому нибудь другому. Когда часы моей жизни остановятся, останови ход всех других моих часов». Четыре недели после того, как он присутствовал при своих собственных похоронах, император-монах скончался. С его смертью в мастерской монастыря, которая около 12-ти лет служила любимым пребыванием монаха-императора, наступил покой смерти: Торриано, согласно желанию своего друга, остановил все часы.

Деятельность Карла V в области часового искусства несомненно дает ему право на почетное место среди часовщиков всех времен.

Кто бы ни был изобретателем колесных часов с тормозом, изобретение это само по себе представляет собою громадный шаг вперед; ведь оно дало возможность изготовлять часы, во-первых, независящие от таких ненадежных факторов, как температура и погода и во вторых, не требующие за собой большого ухода. Такие часы можно было устанавливать на башнях и ратушах, чтобы оповещать о времени целые города. В течение многих столетий приходилось довольствоваться большими неподвижными часами с грузом, пока к концу пятнадцатого века не появилось другое важное изобретение, а именно изобретение часовой пружины, т. е. плоской, могущей быть намотанной в виде спирали стальной ленты. Известно, что во Франции, уже в 15-м столетии имелись стенные часы с пружинным ходом. Весьма возможно, что в какой-нибудь смышленой голове пример пружин в дверных замках породил мысль использовать силу свернутой пружины для приведения в движение часовых механизмов. Это нововведение дало возможность изготовлять переносные часы, которые можно было возить с собой во время утомительных путешествий того времени.

Нюрнбергский слесарь Петр Генлейн, по-видимому, первый сумел придать часам небольшие размеры так, чтобы их можно было носить в кармане: он был изобретателем карманных часов. Его славу, правда, нередко оспаривают, но в лице одного нюрнбергского составителя космографии Помпония Мела в 1511 году, у нас имеется веский свидетель. В приложении к этой космографии Ионн Коклей (современник Петра Генлейна) пишет следующее:

Первый город, в котором началась фабрикация часов был несомненно когда-то свободный имперский город Нюрнберг. С 15 столетия Нюрнберг был одним из богатейших промышленных городов Германии. Великолепный, гордый своими старинными архитектурными зданиями, своими древними замками и горами, опоясавшими его, как лента, он и теперь еще носит средневековый облик, и протекшие столетия ничуть не изменили его прежнего средневекового характера. Такой прекрасный старинный город достоен быть колыбелью изобретения, создавшего в области измерения времени совершенно новую эпоху.

Искусства и ремесла, наука и техника процветали уже в 16-м веке, и Нюрнберг, город песен и легенд, служил центром промышленной, художественной, литературной и научной деятельности. Такие знаменитости, как Альбрехт Дюрер, Адам Крафт, Ганс Сакс, П. Фишер и др. не мало способствовали пониманию всего прекрасного и возвышенного. Бесчисленными предметами искусства, как изобретением первого глобуса и кларнета, а также фабрикацией математических и астрономических инструментов и точных приборов Нюрнберг уже тогда славился на весь мир. История города внесла в свои списки имя великого изобретателя, слесаря Петра Генлейна, который первый начал изготовлять карманные часы и этим способствовал увеличению славы известного уже тогда города. В те времена к существующему тогда цеху слесарей и механиков отнесены были и часовщики, и только при Петре Генлейне часовщики были выделены в особый цех. Тех часовщиков, которые изготовляли монументальные и астрономические часы художественной работы тогда, до 1699 года называли «свободными художниками».

Что карманные часы были новостью даже для лиц духовного звания того времени — этих пионеров часового искусства, видно из следующего факта. Фридрих Писториус, последний аббат в Нюрнберге из уважения к великому реформатору Мартину Лютеру подарил ему около 1527 года карманные часы, которые Лютеру казались необыкновенными и достойными удивления. В ответ Фридриху Писториусу Лютер пишет: «Этот весьма мне приятный подарок возбудил во мне желание стать учеником наших мастеров, чтобы быть в состоянии изучить и понять все особенности, правила и устройство этих часов, изумительных в своем роде, я подобных им не видел и о таковых не слыхал никогда».

Такие же часы получил известный гуманист Меланхтон в 1530 году. Пока не будет обнаружен какой либо более ранний документ с упоминанием о карманных часах, слава Генлейна может оставаться за ним.

Первые карманные часы были довольно больших размеров и, вопреки общепринятому мнению, имели форму не яйца, а плоского барабана. Непосвященный, обыкновенно, позволяет ввести себя в заблуждение наименованием первых карманных часов: «нюрнбергские яйца». Наименование «яйцо», однако, ничего общего не имеет с их формой; оно произошло от латинского слова «hora», что означает час, время; путем постепенного искажения слова на немецком языке в конечном результате получилось «яичко», «яйцо». Скоро их научились делать даже с каленый орех. В коллекции покойного Пирпонта Моргана в Нью-Йорке имеется такого рода экземпляр, относящийся к 1650 году с механизмом величиной в 8 мм., не больше. Механизмы первых часов вначале изготовлялись целиком из железа, но вскоре железо оставили и перешли к желтой меди (латуни) с изящной позолотой. Корпуса часов первое время изготовлялись из бронзы, но вскоре их стали выделывать из серебра и золота с художественными украшениями. Уже в 15-м столетии делали роскошные корпуса из золота, серебра и горного хрусталя с замечательной гравировкой, осыпанные бриллиантами, драгоценными камнями, покрытые художественной эмалью. Особенно тщательно украшали те часы, которые предназначены были для ношения на шее. Еще более богатые экземпляры появились в 17-м столетии, после того, как в 1632 г. Жаном Тутан из Лиона была изобретена новая эмаль, яркие и необычайно красивые и живые краски которой еще и посейчас вызывают в нас восхищение.