40 — 50 тысяч — это максимум, потому что те макросемьи, которые нам известны, имеют датировку порядка 15 — 17 тысяч. Для сведения воедино других языковых семей может потребоваться еще два-три этажа, но исходный пункт не может быть старше 40 — 50 тысяч лет, иначе не сохранились бы глобальные этимологии, иначе мы не увидели бы вообще ничего. Это можно показать чисто математически.

Г. Зеленко: — Второй вопрос — о месте возникновения праязыка. Можно ли высказать какие-то предположения о нем?

С. Старостин: — Есть довольно серьезная проблема — загадка койсанских языков. Койсанские языки замечательны тем, что они имеют класс согласных, которых больше нет нигде в мире. Это — кликсы, щелкающие согласные. И проблема — исконны ли они, приобретены ли они вторично, откуда они вообще взялись и чему они соответствуют за пределами койсанских языков?

В случае архаичности кликсов гораздо легче предположить, что они были утрачены один раз — при отделении первой «некликсовой» ветви, — чем предполагать позднейшую независимую утрату кликсов во всех ареалах. И тогда нужно считать, что первым дроблением человеческого языка было разделение на кликсовую и некликсовую ветви. Это один из главных вопросов сейчас: понять, что значит ситуация с койсанскими языками.

Если же вернуться к вопросу о месте, то в таком случае это будет Центральная Африка, где, по-видимому, возникает язык, а потом происходит и первое его деление, и дальше некликсовая ветвь расходится по всему миру.

Г. Зеленко: — Итак, 40— 50тысяч лет назад возникает язык. А 30 — 35 тысяч лет назад мы обнаруживаем в Европе кроманьонцев. Они существуют в Европе на огромных пространствах и очень разрозненными группами. И если язык возникает даже на уровне 50 тысяч лет назад, то между этими двумя сроками всего 15 тысяч лет. Значит ли это, что кроманьонцы уже освоили этот язык из единого корня и принесли его с родины в Европу? Мне кажется, это возможно. 15 тысяч лет — достаточный срок, чтобы из района Кении дойти до Испании или юга Франции.

С. Старостин: — Я думаю, что именно так скорее всего и было. Конечно, все это покрыто мраком, но действительно какие-то языковые семьи должны были возникнуть уже в Африке, и было постоянное движение на север через Ближний Восток, затем на запад, на восток, в Юго-Восточную Азию и т.д. Здесь нужно очень активно сотрудничать с археологами и генетиками.

Г. Зеленко: — А как происходило обособление языковых семей? Со стороны кажется, что оно было связано с обособлением отдельных групп.

С. Старостин: — Чаше всего, конечно, это связано с обособлением. Для ранних периодов это прежде всего миграции, постоянные миграции, например, с Ближнего Востока. После так называемой неолитической революции население постоянно росло, отдельные группы все время откалывались и уходили из этого ареала.

Г. Зеленко: — Таким образом, получаюсь, что чем больше развивались технологии, тем больше росло население, тем больше необходимости было в миграциях и тем больше возникало возможностей для языковых особенностей.

С. Старостин: — Как только группы разделяются, совершенно неизбежно разделяются их языки. Язык постоянно изменяется и приблизительно через тысячу лет меняется до неузнаваемости. Тысяча лет — обычный срок для того, чтобы языки потеряли возможность взаимопонимания.

Мы мечтаем о лингвистических картах, хорошо разработанных для каждого периода. Аналогичные карты должны быть разработаны археологами и генетиками — тогда можно было бы наладить настоящее сотрудничество.

Публикацию подготовила Г. Бельская

Рафаип Нудвльман

Некоторые ученые полагают, что первые Гомо сапиенс превосходили других гоминидов прежде всего тем, что обладали развитой речью. Наиболее решительные из специалистов готовы даже утверждать, что само выделение Гомо сапиенс из прочих гоминидов объясняется появлением у определенной группы тогдашних «людей» некоего «гена речи» — именно это событие, по мнению таких ученых, обозначило важнейший рубеж в эволюции человечества. Обладатели языка, способные с его помощью общаться и координировать свои социальные действия лучше других, получили громадное преимущество над всеми остальными. Кое-кто убежден даже, что только благодаря этому предки современных людей, первые Гомо сапиенс, сумели победить неандертальцев, населявших в ту пору Европу и Переднюю Азию.

Но на каком же языке говорили наши далекие предки? Можно ли восстановить этот пра-пра-праязык? Лингвисты давно мечтают об этом. Выдвигаются различные гипотезы, и недавно на суд специалистов было выдвинуто очередное предположение из этого ряда, чисто лингвистическая сторона которого привлекательно подкреплена аргументами из арсенала молекулярной генетики. Авторы новой гипотезы, американские генетики Алек Найт и Джоанна Маунтэйн из Стэнфордского университета, утверждают, что искомый праязык человечества был «щелкающим».

Найт и Маунтэйн изучали небольшие африканские племена, Хадзабе и Сандаве, живущие вблизи озера Эйяси в Танзании. В языках этих племен есть множество шелкающих звуков, выполняющих не только роль сигналов во время коллективной охоты, но даже роль своего рода «слов», причем такие слова-щелчки составляют до 40 процентов всего лексикона. Языки такого рода лингвисты называют «щелкающими» и выделяют их в особую группу. На подобных языках говорят — тоже в Африке — люди из племени Мбути в Республике Конго, пигмеи Биака из Центрально-Африканской республики, охотничье-собирательские племена Сан, Кхве и Джутванси из южноафриканской пустыни Калахари и несколько других. Вне Африки известен только один член этой группы, Дамин — церемониальный, употребляемый во время обряда инициации молодых охотников вариант языка австралийских аборигенов Ларяил.

Группа шелкаюших языков заинтересовала стэнфордских исследователей именно потому, что почти все они, как следует из приведенного перечня, являются южно- или юговосточно-африканскими, а ведь согласно предположениям современных палеоантропологов, именно районы Южной и Восточной Африки являются родиной современного человечества. Именно здесь 200 или 100 тысяч лет назад (о точной дате еще идут споры) возникла и отсюда же около 50-60 тысяч лет назад вышла в широкий мир группа новых — возможно, уже говорящих — существ, именуемых Гомо сапиенс.

Толчком к лингвистической гипотезе Найта и Маунтэйн стали результаты проведенного ими молекулярно-генетического анализа, имевшего целью выяснить степень древности и родства тех африканских племен, которые говорят на щелкающих языках.

Известно, что все современные люди произошли от небольшой группы общих прапредков, но разные племена и этнические группы выделились из общего древа человечества в разное время. Если сравнить их появление на этом древе с появлением и ростом сучьев на обычном дереве, то самые молодые, недавно отщепившиеся группы должны находиться на самых верхних, еще коротких веточках, тогда как самые древние этносы и племена — на самых нижних и самых длинных ветках. Молекулярно-генетический анализ молекулярных изменений, или мутаций, накопившихся в генах людей данной группы за время ее отдельного существования, помогает ученым установить ее расположение на эволюционном древе человечества. Обычно этот анализ проводится на генах митохондрий — особых клеточных органелл, передающихся из поколения в поколение только по женской линии.

Проведя такой митохондриальный анализ, Найт и Маунтэйн выяснили, что происхождение двух главных групп, говорящих на щелкающих языках, — Джутванси (сами себя они называют «Джу — щелкающее «тактик» — Анси») и Хадзабе — восходит почти к самым корням этого эволюционного древа современного человечества. Обе они, судя по накопившимся мутациям, возникли почти сотню тысяч лет тому назад, и с тех пор их развитие происходило по разным линиям.