Ладно, подумала она, этот вопрос можно будет уладить, если он возникнет. Вероятно, Терье так же неприятно вспоминать обстоятельства их встречи, как и ей.

– Простите, что я свалилась как снег на голову, – сказала Кирстен, – я собиралась написать, но…

– …но не сомневалась, что мы не затрудним себя ответом, – закончил предложение Терье, когда она запнулась, подбирая слова. – Вроде бы несколько лет назад уже была попытка возобновить знакомство.

– Не вроде бы, – уверенно возразила Кирстен, – а была. По-моему, в этом основная причина, почему я не стала писать.

– Полагаю, что мой отец счел правильным не отвечать на письмо, – сухо заметил Лейф. – Он во многом человек старой школы.

– Он еще жив? – спросила Кирстен, решив, что Лейф употребил глагол в неправильном времени.

– Да. И прекрасно себя чувствует, хотя ему сейчас за восемьдесят.

– Значит, ему было чуть больше двадцати, когда семья отреклась от моей бабушки.

– Да, кажется, так. – Лейф нахмурился. – Я не знаю подробностей этого дела. Знаю только, что ее увел англичанин по фамилии Харли.

– Не увел, а увез, – поправила его Кирстен.

– Это могут быть только слухи, – резко перебил ее Терье. – Почему одной версии этой истории мы должны верить больше, чем другой?

– Потому что моя версия основана на том, что ваш дедушка отказался признать даже факт ее смерти, – парировала Кирстен. – Бабушку изгнали из семьи за то, что она влюбилась не в норвежца!

– Разве сегодня это существенно? – примирительно спросил Лейф. – Если мы хотим положить конец затянувшемуся разрыву, то надо отбросить прошлое.

Безусловно, он прав, с неохотой признала Кирстен. Ведь она предполагала заявиться к ним с оливковой ветвью, а не с мечом.

– Отец будет в восторге, когда узнает, что вы готовы признать родственные связи, – сказала Кирстен. – Он так долго мечтал об этом.

– Сейчас более просвещенные времена, – насмешливо напомнил ей Терье. – Как иначе мы могли бы поступить?

Лейф со странным выражением посмотрел сначала на сына, потом на Кирстен, будто почувствовал, что разногласие между ними гораздо больше, чем, казалось бы, могла вызвать данная ситуация.

– Где вы остановились? – спросил он.

– В отеле «Розенкранц». Во всяком случае, на ближайшие несколько дней. Мне столько хочется увидеть, пока я здесь. Я собираюсь поехать в Тронхейм, – добавила она. – Ведь там родилась бабушка, правда?

– Да, оттуда вышел весь наш род, – подтвердил Лейф. – Одна ветвь семьи сейчас живет в Осло. Вам надо бы встретиться с ними тоже.

– Это было бы, конечно, замечательно. – Кирстен улыбнулась и покачала головой. – Но я ограничена временем. В Тронхейм я полечу на самолете, автобусом это заняло бы слишком много времени.

– Терье летает на собственном самолете. Он доставит вас туда. – Лейф не оставил ей возможности отказаться от этого предложения. – А сейчас вы, безусловно, должны остановиться у нас.

– В этом нет необходимости, – запротестовала она, пока промолчав насчет предыдущего предложения. – Мне в отеле вполне удобно.

– И что мы были бы за люди, если бы позволили члену семьи жить в отеле, – решительно покачал головой Лейф. – Если у Терье нет ничего неотложного, – он вопросительно посмотрел на сына, – он сейчас поедет с вами, чтобы забрать из отеля вещи, и потом отвезет вас к нам домой.

– Если человек отсутствовал три недели, что может быть у него неотложного? – донеслось от окна ироническое замечание.

И дальше протестовать против такого гостеприимства значило бы нанести Лейфу оскорбление, недовольно подумала Кирстен. Ей было более чем очевидно, что идея отца пришлась Терье не по вкусу. Хотя вряд ли он живет в родительском доме. Тем более непонятно, почему это имеет для него значение.

– А ваша жена? – спросила Кирстен у Лейфа. – Она не будет возражать против неожиданного гостя?

– Моя жена погибла два года назад, катаясь на лыжах, – бесстрастно произнес он. – Я позвоню домоправительнице, чтобы она приготовила для вас комнату.

– Сочувствую вам. – Кирстен не знала, что еще сказать. – Вы очень добры, благодарю за то, что приняли на себя все эти хлопоты.

– Семейные обязанности, – пробормотал Терье, наконец отходя от окна. – Поехали?

– Увижу вас позже, – пообещал Лейф, когда Кирстен довольно неохотно встала. – У нас еще много есть о чем поговорить. – Он ободряюще улыбнулся. – Velkommen, kusine[6].

– Tusentakk[7], – благодарно улыбнулась Кирстен. Она снова шла с Терье к лифту будто сквозь строй. До самого первого этажа он не проронил ни слова, вежливыми жестами показывая ей, куда идти. Клерка, сообщившего о ее приходе, на месте не было, но охранник не скрывал своего интереса к ним обоим. Если здесь слухи распространяются с такой же скоростью, как дома, подумала Кирстен, то весть о ее появлении – кто, что и почему, с множеством вариаций, – уже гуляет по всем кабинетам.

– У меня не было такого намерения, – робко произнесла она, когда они вышли из здания.

– А на что вы еще рассчитывали? – отрывисто возразил он.

– Если быть честной, то я ни на что не рассчитывала, кроме неприязни. В особенности при первой встрече, – призналась она. – Я понимаю, что звучит странно, но это правда. Я не ожидала, что все получится так легко.

– Если бы решал я один, то это не получилось бы так легко, – жестко ответил Терье. – Вам лучше подготовиться к тому, чтобы, пока вы находитесь здесь, вести себя соответственно.

Остановившись перед серебристо-серым «мерседесом», припаркованным почти рядом с главным входом, Терье открыл дверцу с той стороны, где сидит пассажир, и ждал, пока Кирстен устроится в машине.

– Если ваше замечание относится к тому, что случилось позапрошлой ночью, то не только мне надо думать о соответствующем поведении. То, что вы сделали…

– То, что я сделал, было гораздо меньше того, к чему вы меня приглашали. – В быстрой усмешке не чувствовалось юмора. – Гораздо меньше того, что я хотел бы сделать, если хотите знать правду. Вы очень привлекательная женщина… с таким телом, к которому любой мужчина с нормальными инстинктами испытывает страсть. А у меня инстинкты совершенно нормальные.

В его словах не было ничего лестного, и Кирстен холодно заметила:

– Предполагается, что я должна поблагодарить вас за сдержанность?

– Нет, – фыркнул он. – Только помнить, к чему может привести подобное заманивание.

– Вы хотите сказать, что мужчины – это животные?

– Если бы я был животным, вы бы поняли это. – Губы его скривились в иронической усмешке.

Кирстен нехотя признала, что продолжать этот разговор – выше ее сил. Она с трудом подавила неожиданный порыв объяснить ему, как не похоже на ее обычное поведение то, что случилось той ночью. Подавила не только потому, что он бы все равно не поверил, но еще и потому, что хотела убедить себя, будто его мнение для нее ничего не значит.

– Вы собираетесь сесть в машину? – спросил он.

Чуть не кипя от злости, Кирстен села в «мерседес». Терье спокойно захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль, повернув ключ зажигания движением крепкого загорелого запястья. Сидя рядом с ним, даже в таком роскошном салоне Кирстен чувствовала себя как в клетке.

– Наверно, у вас есть свой дом, – заметила она, когда они выехали на дорогу. Нельзя, чтобы он догадался, как неловко я себя чувствую, решила Кирстен. – И дети?

– Я не женат. – После некоторой паузы он взглянул на нее. – Вы что-то еще хотели сказать?

Если уж пошел такой прямой разговор, то почему бы не продолжить его со всей откровенностью, отважно подумала Кирстен.

– Я пыталась понять, вызывают ли у вас неприязнь женщины вообще или только англичанки.

На долю секунды желваки заиграли на его скулах, но потом он засмеялся.

– Мир, избавленный от вашего пола, показался бы мне очень скучным.