– О, уверена, что мы тоже приносим пользу, – медово-сладким голоском произнесла она. – В конце концов, ведь вы должны удовлетворять свои природные инстинкты!

– Страсть присуща не только мужчинам, – возразил он. – Не вам мне об этом говорить.

– Я сделала всего лишь безобидный жест, и все! – От возмущения у нее даже перехватило дыхание.

– Жест, намеренно провоцирующий ответ.

– Вовсе не такого рода ответ, как вы думаете.

– Вы имеете в виду, что хотели удовольствоваться лишь романтическим поцелуем при свете луны?

Иронический тон заставил ее поежиться. Этот Терье был совсем недалек от правды.

– Разве вы никогда не совершали поступков под влиянием момента? Поступков, совершенно несвойственных вашему характеру? – тихо спросила она.

– Люди не совершают поступков, несвойственных характеру, – бескомпромиссно отрезал он. – Вы с самого начала сделали очевидной вашу заинтересованность.

– Как? – с возрастающим негодованием спросила Кирстен.

– Во-первых, вы сидели и ждали, пока все не погрузятся на паром. И дождались, что я решил помочь вам нести чемодан. И потом опять в кафетерии, когда вы предпочли сесть за мой столик.

– Но там же не было свободных мест, – сквозь зубы процедила она. – Я и не видела вас, пока не села!

– И потом провоцирующие разговоры, – продолжал он, будто не замечая ее возражения.

– Но вы ведь тоже внесли свой вклад. – Кирстен закусила губу, вспоминая, как все было.

– Правда, – согласился он. – Так быстрее шло время.

Теперь они ехали по мосту через фьорд. Глядя на деловую жизнь в доках, Кирстен едва могла поверить, что прошло меньше часа с тех пор, как она сидела в такси, направляясь в штаб-квартиру Брюланнов. Если бы она могла хотя бы предположить, кого ей предстоит там встретить, она, наверное, решила бы не навлекать на себя неприятностей.

– И, конечно, я знала, что в два часа ночи выбудете на палубе? – саркастически заметила она.

– Нет, это, безусловно, была чистая случайность. – Терье свернул налево, огибая доки. – Скажите, как далеко вы позволили бы зайти… этому вашему жесту, если бы я ответил вам так, как вы того ожидали?

Обида комком встала в горле. На мгновение ее охватило искушение впиться ногтями в эту гладкую щеку, беззаботно повернутую к ней.

– Вы, должно быть, считаете себя неотразимым! – слабым голосом выговорила она.

– Для некоторых женщин инструмент не имеет значения.

– О, понимаю. Не столько певец, сколько сама песня!

– Можно сказать и так. – Неожиданно его это рассмешило. – Интересное построение фразы.

– Это бывает в моем языке, – отрезала Кирстен. – Я не собираюсь защищаться от нападок циника вроде вас, раз вы не понимаете простого желания подразнить.

– Но постарайтесь, пока будете у нас, больше не уступать своему желанию подразнить, – посоветовал он. – В следующий раз я могу и не остановиться на полпути.

Скрытый смысл слов «у нас» неожиданно дошел до нее и даже приглушил злость.

– Вы живете вместе с отцом?

– И с его отцом тоже. – Он окинул ее насмешливым взглядом. – Вам кажется странным, что три поколения мужчин живут вместе?

– Я думала, что в вашем возрасте предпочтительнее иметь собственный дом.

– И каков же, по-вашему, мой возраст?

– Года тридцать два? – неуверенно проговорила она.

– Почти угадали. Мне тридцать три. Я не вижу необходимости иметь собственный дом. – В его ответе не прозвучало и тени самозащиты. – У каждого из нас есть свои комнаты, и, если нам хочется побыть в одиночестве, мы можем оставаться в них.

– А если вы женитесь, вашей супруге тоже придется жить вместе с родителями?

– Это полностью будет зависеть от нее, от того, как она решит.

Ничего от вашей супруги не будет зависеть, подумала Кирстен. У девушки создалось впечатление, что все уже заранее устроено. Кто бы ни была эта женщина, она должна быть особенной, чтобы отвечать исключительным требованиям Терье Брюланна. Боже, пошли мне удачу!

Они проехали по Страндкайен, вдоль береговой линии, где цветочники продавали свой товар. Взору открывалась очаровательная живописная картина в свете яркого солнца, теперь высоко поднявшегося в небе. Одинокий волынщик-шотландец в полном национальном костюме играл на своем инструменте. Возле него толпились прохожие, у ног музыканта стоял открытый саквояж, принимавший дары ценителей. А вокруг высились горы и таяли в дымке начинавшейся жары макушки сосен.

– Летом здесь всегда так хорошо? – спросила Кирстен, попытавшись придать разговору более общее направление. – Ведь Берген на той же широте, что и Аляска, я думала, здесь гораздо холоднее.

– У нас сейчас стоит необычно хорошая погода, – тоном гида подтвердил Терье. – Я бы сказал, почти всю прошлую неделю не было дождей. За температуру и за климат мы должны благодарить теплое течение. Поэтому зимы в Бергене редко бывают холодными. Хотя, конечно, нам не надо далеко ехать, чтобы найти более суровые условия.

– Наверно, вы много катаетесь на лыжах?

– Всегда, когда возможно, – почти приветливо ответил он. – А вы катаетесь на лыжах?

– Круглый год, – похвалилась она.

– На склонах с искусственным покрытием? Едва ли это то же самое.

– Я катаюсь на лыжах в Австрии и Швейцарии, – резко возразила Кирстен. – Уверена, что это можно сравнить с тем, что есть у вас здесь.

– Вы говорите об отпуске, а здесь это образ жизни. Вы знаете, что лыжи изобрели норвежцы?

– Узнала это сейчас от вас, – покачала головой Кирстен.

– Takk, – сухо заметил он. Свернув в сторону от пристани, Терье направил машину к улице, круто поднимавшейся вверх по склону холма. – Там на вершине – станция фуникулера, – объявил он, перед тем как свернуть налево, к отелю «Розенкранц». – Оттуда такой красивый вид, что вам не следует упускать возможность полюбоваться им.

– Если честно, я собиралась подняться туда во второй половине дня, – призналась она. – Я не лгала, когда говорила, что не ожидала приглашения остановиться в вашем доме. Из того, что я знаю о норвежцах, ваши дома не открыты для посторонних.

– Мы предпочитаем ограничиваться узким кругом – семья, самые близкие друзья. Но как кузина, хотя и дальняя, вы можете рассчитывать на гостеприимство.

– Но вы сами были далеки от того, чтобы сделать такое приглашение, однако с первых слов готовы были признать наше родство, – с вызовом бросила она.

Они остановились перед отелем. Терье выключил мотор и быстро, но весьма выразительно пожал плечами.

– Что бы я ни собирался сделать или не сделать, это так и осталось нематериализованным. Если бы вы поднялись наверх и начали укладывать вещи, пока я буду улаживать формальности с клерком отеля, это сэкономило бы много времени.

Разумно, подумала Кирстен, хотя она могла бы возразить против намека, будто сама не способна уладить свои дела в отеле. Она прошла впереди него в вестибюль и направилась к лифту, не оглядываясь. Пусть подождет в вестибюле столько, сколько она будет собирать вещи. Во всяком случае, она не намерена спешить.

Горничная перестелила постель, а в остальном комната была такой же, как Кирстен ее оставила. Она достала чемодан с верхней полки шкафа, куда засунула его перед уходом, и положила открытым на кровать. Потом начала собирать вещи. Будь у нее хоть какой-то выбор, она бы предпочла остаться в отеле, но Лейф не оставил ей выбора. Он преодолел уже большую часть пути навстречу ее намерению восстановить родственные связи, хотя Кирстен все равно чувствовала себя незваным гостем. Это вина Терье, а вовсе не его отца. Кроме первого шага, когда он проводил ее к отцу вместо того, чтобы сразу выставить за дверь, этот новый родственник не сделал ни единой уступки. Он нравился ей не больше, чем она ему.

Это нужно пережить, строго приказала себе Кирстен. Тем более что такое положение продлится недолго, ведь она выполнила то, что намечала, – установила связь с норвежской ветвью семьи, и это самое важное.

Патриарх Брюланнов тоже может оказаться крепким орешком. Он человек старых взглядов. Так сказал Лейф, и это не вызывало оптимизма. В двадцать с лишним лет он был уже достаточно взрослым, чтобы отчетливо помнить ее бабушку. Впрочем, сейчас вряд ли он вообще что-то помнит. В свои восемьдесят с лишним лет он вполне может оказаться маразматиком.