— Но у Игоря достаточно денег, — удивился Андрей.

— Да, но… — И Саша рассказала ему о конкурсе и о своих разногласиях с Игорем.

— Я рад бы тебе помочь, но у меня сейчас нет таких денег, — произнес Андрей и виновато посмотрел на Сашу. — Извини.

— А ты не можешь занять их у кого-нибудь для меня? — умоляюще спросила она. — Я могу оставить в залог вот это. — Она достала из сумочки футляр с колье и приоткрыла его.

— Ты меня не так поняла, — с досадой сказал Андрей. — Я бы дал тебе деньги без всякого залога. Просто у меня в принципе сейчас нет таких денег. Я только что сделал в квартире колоссальный ремонт и истратил все до копейки.

— Жаль, — огорчилась Саша. — Ладно, извини, что оторвала тебя от дел. Пожалуйста, не говори ничего Игорю. — Она положила футляр с колье обратно в сумочку, допила кофе и встала, чтобы уйти.

— Подожди! — Андрей осторожно взял ее за руку. — Не уходи! Я постараюсь что-нибудь придумать.

Саша села. Ей было приятно, что этот красивый и трогательно влюбленный в нее парень так бережно прикасается к ней. Она сидела, не отнимая руки, пока Андрей задумчиво смотрел в чашку с недопитым кофе.

— Кажется, я знаю человека, который согласится дать деньги под залог, — наконец проговорил Андрей. — Подожди минуту, я должен позвонить.

Он подошел к бармену, что-то сказал ему и скрылся за дверью позади стойки. Вскоре он вернулся и ободряюще кивнул Саше.

— Я договорился. Поехали.

Через пару часов Александра уже стояла у окошка авиакассы. Конкурс открывался десятого сентября, и Саша хотелось взять билет на второе, чтобы у нее было время немного освоиться в незнакомой стране. За три дня она успеет собраться.

Кассирша довольно долго щелкала клавишами компьютера.

— Вам повезло. Сегодня сдали билет на завтрашний рейс.

— На завтрашний? — ахнула Саша. — А следующий когда?

— Следующий только через пять дней, и на него билетов нет.

Пять дней! Нет, это слишком долго, она не попадет на репетицию. Да и билетов все равно нет. Придется брать на завтра. Господи, как она все объяснит Игорю?

Купив билет, Саша отправила в Токио телеграмму, указав дату и время прилета, — просьба об этом содержалась в пригласительном письме оргкомитета конкурса.

В пять она уже была дома.

Но ни вечером, ни на следующее утро Игорь не появился. Не дозвонившись ему ни по номеру мобильного телефона, ни в агентство, Саша оставила записку:

Родной мой, любимый! Я виновата перед тобой. Прости за те обидные слова, которые я сказала, и за то, что я все-таки поступаю по-своему. Я не смогла дождаться тебя, потому что сегодня улетаю. Но я надеюсь, что, когда вернусь, ты поймешь и простишь меня. Люблю. Целую. Твоя Саша.

Шасси самолета мягко коснулись взлетной полосы. Только тогда Саша открыла глаза и услышала приятный женский голос, который сначала по-русски, а потом по-английски сообщил, что самолет приземлился в аэропорту… Последовало какое-то сложное название.

Накануне она лихорадочно собиралась и потому провела бессонную ночь. Оказавшись в самолете, сразу же заснула и только теперь поняла, как поступила с Игорем. Даже не попрощалась… Чувство вины перед ним было так велико, что Саша ни о чем больше не могла думать. “Позвонить, первым делом позвонить ему”, — думала она, двигаясь к выходу.

Александру должны были встречать представители оргкомитета, и она узнала их по большим значкам с эмблемой конкурса.

— Здравствуйте! — вежливо сказала она по-русски. — Я — Александра Ерохина из Москвы. — Саша вдруг испугалась, что ее не понимают, и, растерянно переводя взгляд с одного встречающего на другого, пыталась в уме перевести свои слова на английский.

Но японцы заулыбались, и один из них, поклонившись, произнес:

— Комбан-ва, Ерохина-сан! Горайтен кудасаймасите аригато годзамасита!

Саша уставилась на японца, соображая, как же она будет общаться с этими людьми дальше. Однако второй встречающий, помоложе, неожиданно произнес по-русски:

— Мы приветствуем вас и благодарим за то, что вы оказали нам честь своим посещением. Если вы готовы, мы отвезем вас в отель. — По-русски он говорил превосходно.

— Да, конечно, но мне надо срочно позвонить в Москву. Где я могу это сделать?

Сатори Исониси — так звали молодого японца — проводил Сашу к телефону, успев по дороге сделать комплимент, сказав, что всегда считал русских женщин самыми красивыми.

Игорь не отвечал, и Саша ощутила безграничную тоску. Наверное, он вернулся домой, прочитал записку и теперь не хочет разговаривать. Какая же она дура! Она все испортила! Самоуверенная дура с идиотскими амбициями!

Но теперь уже все равно отступать некуда.

Они ехали через район Кейхин, который объединял три города — Иокогаму, Кавасаки и Токио. В Иокогаме улочки были такими узкими, что машина, проезжая по ним, чуть не задевала стены зданий. Сами здания — в основном двухэтажные маленькие коробочки, сооруженные из досок, фанеры и бумаги, — стояли так тесно друг к другу, что, казалось, между ними нельзя просунуть и руку. На нижних этажах располагались магазинчики, в которых, как объяснил Сатори, вместо дверей просто снималась или раздвигалась передняя стенка. Всюду виднелись красные, черные, желтые и белые строчки иероглифов.

Когда машина переехала через реку Сумита, Сатори сообщил, что они уже едут по столице Японии. Сатори принялся рассказывать Саше, как называются кварталы, которые они проезжают, но она быстро запуталась. Вскоре они подъехали к воротам какого-то парка. Саша еще издали заметила возвышающуюся над городом телебашню, а сейчас, оказавшись рядом, зачарованно смотрела, как острая игла башни пронзает небо.

— Как красиво! — с восхищением произнесла Александра.

— Это Токе-тава, — с гордостью сказал Сатори. — Ее высота ровно триста тридцать три метра.

— А туда можно подняться?

— Конечно. Вы обязательно должны там побывать. А сейчас я отведу вас в отель. — Сатори показал рукой на высотное здание, стоявшее неподалеку.

Стеклянные двери “Сиба-парк-отеля” открылись сами, едва только Саша приблизилась к ним. Она переступила порог и сразу ощутила, как горячий влажный воздух охватил ее с головы до ног, будто она зашла в баню. Истомившая перед этим жара на улице показалась весенней прохладой. “Неужели придется жить в такой парилке?” — с ужасом подумала Саша, но, пройдя за следующие стеклянные двери и оказавшись в холле, вздохнула: там было даже прохладно.

Саша зарегистрировалась, получила ключ от номера 207 и по совету Сатори обменяла доллары на иены.

— А теперь я должен вас оставить, Ерохина-сан. — Сатори поклонился.

Александра внезапно поняла, что обращение “Ерохина-сан” нравится ей ничуть не больше, чем “Шурочка”.

— Называйте меня, пожалуйста, просто Сашей, — попросила она.

Сатори улыбнулся.

— Я буду называть вас “госпожа Александра”, — сказала он, — но вы привыкайте, что все будут называть вас Ерохина-сан. Устраивайтесь, госпожа Александра. Если я буду вам нужен — вот мой телефон. — Он протянул Саше визитную карточку. — До свидания.

— Постойте! — опомнилась Саша. — А когда репетиция, жеребьевка? И где мне заниматься?

— Я думаю, сегодня нам лучше отдохнуть. Залы для репетиций будут готовы только завтра. Утром я вам позвоню.

— Хорошо. Только не забудьте про меня!

— Это моя работа, госпожа Александра. Как я могу забыть?

Саша поднялась в номер. Это оказалась довольно просторная комната с широкой кроватью, небольшим столом, шкафом-купе, телевизором и маленьким холодильником. На специальной подставке возле кровати стоял телефон. Пол покрывал мягкий бежевый ковер с длинным ворсом. Стены украшали гравюры и миниатюрные картины с видами Фудзиямы. На кровати лежало кимоно.

Зайдя в ванную. Саша сразу вспомнила дом, в котором прожила два месяца, и тоска вновь нахлынула на нее. Она не имеет права раскисать, все равно толку от этого не будет.