Мост уже подняли, но кузнеца у него не оказалось. Филь оглядел то, что тот успел сделать, и заметил, что старый палец был вынут из гнезда. Механизм теперь удерживал от вращения временный упор в нижней части колеса. Для Филя он выглядел ненадёжно, но кузнецу было лучше знать. Потратив ещё некоторое время на разгадывание, как именно работает эта конструкция, мальчик решил помочь.

Подтащив к колесу табурет, принадлежавший охране, которая так и не появилась, он забрался на него. Теперь требовалось вложить новый палец в гнездо, не загремев с табурета. Филь улыбнулся, представив, как обрадуется Прений, увидев, что работа уже закончена, и вытянулся на цыпочках, протянув руку к гнезду.

Истошный вой разорвал вечернюю тишину, словно разом затрубили все трубы Страшного суда. Рука мальчика дрогнула, и новый палец выскочил из отверстия. Упав на упор, поставленный Прением, палец выбил его, и тот, звонко щёлкнув, просвистел над ухом Филя.

Успев отдёрнуть руку, мальчик спрыгнул с табурета и шарахнулся от ворота, который в мгновение раскрутился, как мельница под штормовым ветром. Мост стал валиться, увлекая за собой ничем не удерживаемые цепи.

Трубы Страшного суда умолкли так же неожиданно, как и прозвучали, но им на смену пришел грохот цепей. Собранный из тяжеленных балок мост валился с кряхтеньем, набирая скорость, и Филь подумал: только бы никого не оказалось на другой стороне!

Удар о землю сотряс её, подняв в воздух тучу песка. Расслышав далёкие проклятия, Филь обмер от ужаса, но заставил себя шагнуть на кромку моста. Когда песок осел, он разглядел на границе леса дюжину стоявших конных людей, которые яростно плевались и отряхивались.

Впереди всех на невзрачной лошадке сидел маленький, полный, сильно кудрявый, с ног до головы обсыпанный песком человек. Филь догадался, что в замок прибыл новый Мастер.

Филь недолго пялился на прибывших. Умоляя судьбу оградить его от встречи с госпожой Фе, он метнулся обратно в замок.

Взлетев на парадное крыльцо, он вжался в стену за миг до того, как тяжёлая дверь распахнулась и оттуда высыпала уйма народу. Затем раздался сигнал Дозорного колокола, и люди побежали уже с заднего двора. Нетерпеливо чертыхаясь, Филь стоял, пережидая. Едва путь очистился, он юркнул в двери.

Он надеялся на своё знание привычек госпожи Фе. Важных гостей она принимала в Большой гостиной, а мальчику позарез нужна была эта гостиная, потому что там было где спрятаться. Филь трясся от страха, но бежать из замка можно будет только когда он выяснит, чем грозит сегодняшнее происшествие. Если новый вельможа захочет всыпать ему плетей – это одно. Но если он собирается объявить на Филя охоту за покушение на свою особу – это совсем другое. А единственным способом разузнать это было подслушать, о чём станет говорить сей господин.

Большая гостиная примыкала к Хранилищу, но сообщения между ними не было, поэтому её не охраняли. Однако люди должны были появиться здесь с минуту на минуту, и Филь резво взлетел по боковой лестнице на второй ярус, предназначенный для музыкантов.

У дальнего конца галереи в раме на стене висела картина, изображавшая невесть что – нечто, что могла бы нарисовать Эша в минуты очередного помутнения рассудка. Ниже неё в стене была ниша, в которой стояла высокая ваза. Филь успел нырнуть туда за секунду до того, как в зале раздались многочисленные шаги и незнакомый весёлый голос произнёс возбуждённо:

– У нас был неожиданно торжественный въезд! Слушай, Ария, сознайся: это ведь ты подстроила? Я здесь не знаю никого, кроме тебя, кто способен на это!

– Мастеру Хальмстема здравствовать, – послышался ответ госпожи Фе. – Кузнец разбирается, что случилось, но я не удивлюсь, если причина опять в нашем мальчишке.

– Вашем мальчишке? – удивлённо переспросил новый Мастер. – Откуда он взялся? Насколько я знаю, после смерти Мервина у тебя не осталось других детей мужского пола.

Филь готов был поклясться, что госпожу Фе при этом перекосило.

– И не надо тыкать в меня титулом, – продолжал Мастер. – Здесь не приём моего брата, который так удачно стал императором после смерти тётушки, что суёт этот факт теперь всем под нос.

– Хорошо, Флав, – произнесла хозяйка принуждённо. – Это найдёныш, о котором ты уже слышал. Он наш локумтен, и я не в силах изменить это в настоящий момент.

– Несовершеннолетний? – поразился Флав. – И что, сработало? – азартно спросил он.

Госпожа Фе проговорила вдумчиво:

– По нему плачет сиротский дом, настолько он несносен, но он всё ещё здесь.

В гостиной раздался остервенелый голос Лентолы:

– Алекса по нему плачет, а не сиротский дом! Простите, Мастер…

Флав выдал нечто напоминающее хрюканье:

– Зачем так сразу? В тюрьме тоже люди, а ты к ним такого негодника, если это в самом деле он уронил на меня мост. Кстати, как его зовут?

– Филь, – сказала, как плюнула, Лентола. – Какой-то простолюдин!

Флав, казалось, не до конца расслышал её.

– Забавное имечко… Даже более редкое, чем моё. Интересно, из какой купели такое вынули?

– Мальчишка из Старого Света, – сказала госпожа Фе. – Их галею разбило о камни, а его зашвырнуло в Преддверие.

– Ух ты! – поразился Мастер. – Такого ещё не бывало. А это точно?

– Мы лично его там обнаружили, – заверила Лентола. – Ободранного, грязного и всклокоченного.

Филь прыснул в кулак: перед его глазами возникла картина, когда, взвизгнув от испуга, Лентола рванулась прочь вместе с Габриэль при виде него, появившегося на пороге пещеры. Он испугал их тогда своим появлением до полусмерти.

– Интересненько, интересненько! – пробормотал Мастер.

В нише слабо, но отчётливо пованивало. У Филя затекли ноги, и он вытянул их, упёршись спиной в стену. Вазон сиял перед ним в лучах заходящего солнца. Свет лупил через полукруглое окно над парадными дверями на противоположной стороне зала.

Филь решил, что, пока он тут рассиживается, у него есть время ввести шхуну в гавань. Вазон стал створами, а солнечный свет – маяком. Покрутив головой, новоиспечённый капитан чуть не крикнул «Лево руля!», когда сообразил, что сейчас посадит шхуну на скалы: охотившиеся в местных водах пираты передвинули створы, чтобы ввести рулевого в заблуждение. Восстанавливая отличную в остальном перспективу, «капитан» сдвинул вазон вправо.

Более почувствовав, чем услышав, как что-то щёлкнуло за его спиной, Филь обмер от страха. Однако голоса внизу продолжали бубнить своё, и мальчик протяжно выдохнул, возвращаясь на мостик.

Ему оставалось довернуть шхуну, совместив мачту с серединой створа. Рулевого колеса у шхуны не было, и Филь взамен него повернул вазон так, чтобы рисунок на его ободе совпал с рисунком на стекле окна.

В нише завоняло сильней.

Потеряв опору, мальчик едва не упал на спину, но вовремя опёрся руками об пол. Голоса в гостиной вдруг стихли, и он глянул позади себя, где в стене появилась дыра, прежде чем проверить, что творится внизу.

Там уже никого не было. Филь, не дыша, выбрался из ниши, спустился по лестнице и на цыпочках прокрался к выходу. Снаружи он услышал голос кузнеца:

– Не усматривайте злого умысла в том, что объяснимо глупостью. Никакое это не покушение! Мальчишка хотел помочь, но не справился с механизмом.

Никто там не кричал, не ругался и не грозился спустить шкуру. Это давало надежду вкупе с ранее услышанным.

Филь осторожно выглянул из-за двери: вся семейка собралась во внешнем дворе, кроме Эши. Её отсутствие возмещали кузнец, свита господина Флава и сам Флав, кудрявый и щекастый, застывший с ногой, закрученной за ногу, руки сцеплены за спиной. Его голова была вывернута в сторону моста, рот широко открыт.