– А я сверну ей голову. Ты не поступишь так с малышом!

На разлетевшихся веером волосах Лентолы вспыхнул солнечный свет – так стремительно она обернулась.

– Малышом?! – раздражённо проговорила она, останавливаясь. – Я не так представляла себе маленького благодарного сироту!

Молчавшая до поры госпожа Фе спросила:

– А тебе его разве не жалко?

Произнесла она это без нажима, но лицо Лентолы, повторявшее чертами лицо матери, исказилось.

– Почему жалко? – сказала девушка с силой. – Почему я должна его жалеть? Он бодрый, живой, совсем не жалкий. Жалко будет нас, если он в самом деле отпрыск сердаров или чего похуже, а свидетельство второсортного эмпарота – ещё не доказательство! Он ведь к нам, прямо скажем, любви не испытывает. Даже глазом не моргнул ни вчера вечером, ни когда умудрился утопить в фекалиях наш сад!

Руфина оборвала её:

– Мальчик в жизни не видал поднимающегося теста!

– И это так его впечатлило, что он спёр кусок дрожжей, бросив их в отхожее место, – парировала Лентола.

– Выронил, – поспешила уточнить Руфина.

– Так я и поверила!

– Зато садовнику больше нет нужды удобрять этот сад, – встряла Эша. – Возможно, что и до конца дней своих.

Лентола рыкнула на сестёр:

– А что вы скажете о том дне, когда он подвесил наковальню над парадным крыльцом, перепугав до смерти всех гостей?

Руфина передёрнула плечами:

– Ой, не придумывай! Испугалась одна ты, не заметив из-за близорукости трос на фоне башни. Тебе и почудилось, что наковальня летит в ваши с Астоном головы. А мальчика лишь восхитили свойства перегорского троса, и он захотел его испытать.

Лентола всплеснула руками, и тут в гостиную без стука вкатился человек в форме. Его было довольно много, но не столько в высоту, сколько вширь.

– Добрый день, – поздоровался он, склонив набок гладкое улыбающееся лицо. Маленькие, почти без ресниц глаза обежали присутствующих. – Вас там, барышня, жених дожидается в Восточном павильоне, посланник Доноло. Что ему передать? – произнёс он без паузы, успев, однако, отдать честь господину Фе.

Последний лишь молча посмотрел на вошедшего поверх носа, рассеянно теребя себя за мочку уха.

Лентола вылетела в двери, не задерживаясь. Пропуская её, солдат отступил и выкатился следом.

– Посланником назначили, да послать забыли, – хмыкнула им вслед Эша. – Эх, не вовремя дал дуба наш император!

Она взяла с тарелки вторую лепёшку и обмакнула её в блюдо с черничным киселём. Доесть её она не успела – со стороны двора вдруг раздался крик, который трудно было назвать человеческим. Затем в гостиную потянуло странным запахом. Крик сменился воем, который быстро оборвался.

– Что это? – спросил господин Фе, вставая. Госпожа Фе поднялась тоже.

– Филь, – тяжело произнесла она, добавив на латыни: – Как волк в басне!

В наступившей тишине все глаза обратились к дверям, в которые вбежал человек лет сорока с серой щетиной на лице. Он был одет в шерстяную рубаху, прихваченную поясом в талии. На поясе, поддерживаемый перевязью через плечо, висел серебряный жезл; с другой стороны пояса свисал кинжал. Ноги мужчины были обуты в невысокие, изрядно поношенные сапоги.

– Мастер, – бросил он отрывисто, – факельный склад в огне, вся пенька и запас смолы. Спалил, козявец!

Господин Фе, к которому были обращены эти слова, понимающе мигнул. Видимо, термин «козявец» не требовал для него дополнительных пояснений.

– Кто на пожаре? – спросил он. – Кто тушит склад, сержант Коди?

– Мальчишка и тушит, со всеми, кто свободен от службы.

– Он… тушит? – произнесла госпожа Фе странным голосом.

Сержант перевёл взгляд на неё:

– Так точно! Мальчишка ни черта не боится.

– И кто смотрит за ним? – поинтересовалась госпожа Фе.

– Он под командой Прения.

– Кузнец не солдат!

– А мальчишка не гражданин, – отрезал сержант.

– Ария, – перебил их перепалку господин Фе, – у нас сейчас другие заботы. Штандарт подняли? – спросил он у сержанта.

– Подняли. Почтаря тоже отправили, но из Бассана успела выйти центурия Сигерика.

Господин Фе усмехнулся:

– Удивительно, как не вся когорта! Дым виден, поди, из столицы.

– Заволокло полнеба, – подтвердил сержант. – Думаю, Сигерик заметит штандарт и повернёт назад. Да, ваша дочь тоже несколько пострадала…

Он не договорил – Лентола тенью выросла за его спиной. От её опрятного платья остались закопчённые лохмотья, лицо и волосы покрывала сажа.

Госпожа Фе ахнула:

– Дочь моя, ты в каком виде? Что за стыд! Иди немедленно приведи себя в порядок!

Лентола озиралась, будто вспоминая, куда и зачем пришла.

– С этим ребёнком надо что-то делать, – хрипло проговорила она и закашлялась. – Я видела, как он… нёс угли к складу, и пыталась… остановить его!

Господин Фе сверкнул глазами:

– Я сколько раз говорил, чтобы тот ясенец там изничтожили!

Сержант потупился.

– Вот его и изничтожили, – буркнула Эша.

К девочке, очевидно, вернулся аппетит. Она оставила в покое обгрызенную лепёшку, принявшись за рыбный пудинг в широкой тарелке.

Госпожа Фе повысила голос, обращаясь к Лентоле:

– Я повторяю: иди и приведи себя в порядок!

Та оглядела себя и скривилась, словно только заметив, во что превратилась её одежда. Обессиленно привалившись к косяку, она простонала душераздирающим голосом:

– Я так не могу… Я больше этого не вынесу!

Госпожа Фе продолжала пристально смотреть на неё.

– Он едва не сжёг Ирения… его самого охватило огнём с головой!

Господа переглянулись.

– Ээ, Ария, – произнес господин Фе с тревогой, – займись этим! Если мальчишка пострадал, пусть его немедленно лечат. Если он невредим, удали его оттуда от греха подальше. Мы не станем отдавать его Детской Службе, мы пошлём его на Окраины. Я думаю, Флавиона со мной согласится.

Над останками склада висел густой чёрный дым. В глубине его что-то тлело и временами потрескивало. Уцелевшую траву вокруг покрывала жирная копоть. По ней в компании дюжины солдат бегал Филь с ведром в руках, заливая последние очаги пламени. Волосы мальчика торчали дыбом, скуластое лицо с большим ртом и вздёрнутым носом было в саже.

Филь откинул пустое ведро в сторону и огляделся. Откуда ему было знать, что этот невинный ясенец так полыхнёт? Как оказалось, это ему в самом деле не вредит, зато сухая трава у сарая занялась в момент. И если бы не кузнец, который бросился помогать, прежде чем набежали солдаты, всё кончилось бы куда хуже.

Без Прения горящая смола дотекла бы до конюшен. Да что там до конюшен – добралась бы до кузни, не выкопай кузнец канаву. Плешь выжженной земли обрывалась как раз у неё. А у крутого пригорка, отделявшего горелый участок от замкового сада, огонь сдержали солдаты. Им пришлось жарче – там стеной росли земляничные деревья, голые и обугленные теперь.

Заметив господ, шагавших по заднему двору, Филь утёр пот с лица и протяжно вздохнул. Выражение лица хозяйки было того сорта, от которого разве что птицы не замерзают на лету. Хозяин выглядел ничуть не приветливее. Такой господин Фе имел несомненное право приказывать и вообще подавлять любые бунты в зародыше. Мальчик испытал жгучее желание переодеться во всё чистое, пока не поздно.

Хорошо хоть Лентолы с ними не было! Послушать её, так вся его жизнь – это сплошная цепь злодейств. О чём она, конечно, не преминула ему напомнить, подоспев к началу пожара. Вот бестолковая девица! Огонь надо тушить, а она бегает за Филем и выкрикивает свои глупости, разве что не хватая за руки. А Эше он ещё даст по шее!

Господа о чём-то спорили. Хозяин мотал головой и втолковывал что-то хозяйке. Та сначала возражала, но потом прислушалась, и чем дальше, тем внимательней. Лицо её потеряло строгость и разгладилось. Господин Фе повернул у кузни к конюшням, госпожа Фе направилась к Филю. Мальчик ещё раз вздохнул, готовясь к неизбежному.

Оценив проделанную работу по тушению пожара, хозяйка перевела взгляд на его виновника. Филь хмуро смотрел на неё из-под сгоревших бровей.