— Если учесть, что изменённые превращаются в троллей и, как и люди, заболевают злокачественными опухолями, то у наших больных ещё не все так плохо. Судя по относительно «ярким» выделениям, их организм пытается избавиться от излишков этого опасного агента, — заметил он.
Руководствуясь этой версией, врач предложил попробовать посадить полукровок на родниковую воду, а потом — на специальную диету (выбирая для неё наиболее «тёмные», то есть, предположительно, бедные загадочным веществом продукты). Это помогло. Через неделю подростки поправились, но и после этого предпочли придерживаться рекомендованного питания, утверждая, что с ним они чувствуют себя гораздо лучше. Мы не возражали, тем более, что пользоваться опасной способностью полукровки не прекратили, а запрещать нельзя — ведь без неё они оказались бы практически беспомощными.
Посаженный более двух лет назад живой дом вырос. За это время его неоднократно приходилось править: обрезать, загибать и формировать кроны кустов и лиан, а пару раз — пересаживать новые растения взамен погибших. Позже, немало проблем доставили воздушные корни, которыми папортофельные лианы упорно пытались заполнить тёмное пространство, несколько видов паразитических растений, с радостью прорастающих стены, животные, решившие, что это укрытие для них, и многое другое. Но результат оправдал труды. Потолок в живом доме был высоким и неровным — с него регулярно приходилось срезать новые корни. Стены крепкие, толстые и частично поросшие мхами (последние появились после того, как чёрная пыль превратила отмершие участки в прах). Дом не слишком хорошо защищал от дождя (ливень протекал через купол), зато мог служить в качестве укрытия от хищников или падения чего-либо с деревьев во время бурь или землетрясений. Но самое главное — пока материал жив, дому не страшна чёрная пыль. И не только она: растения зарастали повреждения, нанесённые насекомыми, практически не гнили (при регулярном проветривании и просушивании помещения), а в стенах с охотой поселились борцы с гнусом. Несмотря на то, что выращенный дом нуждался в постоянном уходе, он не исчез бы с лица земли за несколько недель без присмотра… хотя и стал бы менее пригодным для жизни.
Несмотря на очевидный успех, Сева не спешил внедрять новую технологию, сообщив, что хочет подождать ещё около года и попробовать решить проблему с протеканием.
Однажды, приехав в Волгоград, я случайно услышала, что люди называют полукровок эльфами. Сначала такое прозвище позабавило, но позже я по-новому взглянула на подростков.
Несмотря на более чем пятилетний возраст (около пятнадцати земных), ни у Дины, ни мальчиков так и не начали формироваться вторичные половые признаки. Они хорошо росли, уже сейчас практически сравнявшись с взрослыми людьми, но остались узкими — из-за чего казались гораздо более грациозными. Правильные черты лица, тонкие пальцы, фигура — подростки слишком сильно отличались, чтобы это осталось незамеченным. Причём не только по внешнему облику.
Они держались иначе. Обеднённость эмоциями позволяла подросткам контролировать себя очень хорошо, отчего они напоминали необычайно уравновешенного лидера сатанистов. Непоколебимое спокойствие или лёгкая улыбка на лице полукровок оставались практически неизменными: независимо от того, мыли ли они пробирки, передавали лекарство или сообщали о гибели маленького пациента. По этой причине многие считали, что подростки смотрят на остальных людей свысока… или и вовсе считают низшими существами. Из-за особенностей используемой защиты полукровки оказались способны без потерь и даже с выигрышем ходить в одежде: она защищала от ядов, царапин и уколов. В отличие от людей или йети, полукровки во время передвижения не отличались звериными замашками, преимущественно ориентируясь с помощью зрения и слуха — из-за этого со стороны выглядели благородней и уверенней. Они шли, как властители и хозяева — и звери уступали им дорогу. Даже крупные опасные создания (например, кабаны, олени, крокодилы или хищники) предпочитали пропустить полукровок, когда те находились в «тёмной» фазе.
Но всё равно называть «эльфами» тех, от кого буквально несёт смертью…
— Нет, ты только подумай, — поделилась я возмущением с Надей. — Почему именно эльфы?
— А почему бы и нет? — пожала плечами проводящая исследования в Волгограде терапевт. — Не вечно же их полукровками называть.
— Во-первых, на самом деле они излучают не власть, а могильный холод. А во-вторых… — я задумалась, пытаясь подобрать хоть сколько-то веский аргумент. — А во-вторых, у них уши круглые! Если уж кого эльфами называть, так это твой вид, — с этими словами я слегка дёрнула подругу за упомянутую часть тела.
Уши у людей хотя и не отличились выдающимся размером (в отличие от таковых у йети), но тоже слегка заострялись.
Врач рассмеялась.
— Ну, уши — это вообще ерунда, — отмахнулась она. — Что же до первого, то, кажется, когда-то на Земле эльфы считались злыми духами. Точно не помню, но если тебя это утешит…
Я смутилась и отвернулась.
— Да нет, я не против красивого названия, — буркнула себе под нос, в глубине души признавая, что ревную. Хотя термин йети уже никакого дискомфорта не вызывал, но всё же звучит не так… — Но хотя бы не эльфами, а полуэльфами. Потому что иначе вообще путаница получится. Тем более, что для людей изменённых у нас до сих пор нет нормального короткого названия… для здоровых особей. Иначе протестую… как биолог.
— Ладно, давай попробуем, — улыбнулась Надя. — Если для тебя это так принципиально.
К счастью, народ ещё не привык и после нашего предложения с готовностью перестроился. Теперь здоровых Homo alterus называли эльфами, а полукровок — полуэльфами.
— Эльфы, которые превращаются в троллей, — покачал головой Росс после того, как я гордо поведала об этой новости. — Ну и извращённая же у тебя фантазия. Тогда давай ещё йети в орков переименуем — и будет полный набор.
Я возмущённо засопела, но потом улыбнулась.
— Не получится! Нас уже слишком привыкли считать йети. Даже про оборотней в последнее время почти не слышала. А у здоровых людей изменённых до сих пор нормального названия нет. Ну не считать же за такое «те люди, которые превратились в троллей». Эльфы же звучит гордо и не обидно — даже если так их назовем, когда войдём в контакт.
— А действительно, пусть будет так, — поддержал меня Игорь. — Они ведь не виноваты, что заболели. Что же до остального… Те из изменённых… эльфов, которых я встречал до начала перерождения, часто вели себя куда достойнее людей. Да и жители поднебесья пытались помочь Алле и её знакомым.
— Я мало контактировал с… эльфами до перерождения, — тихо сказал Росс, тоже запнувшись на новом термине, будто пробуя его на вкус. — Они были неплохими людьми. По крайней мере, бандитов среди них я не видел.
Так и решили. Постепенно к новой терминологии привыкли, и она стала восприниматься как нечто само собой разумеющееся.
Высокоинтеллектуальная ядовитая крыса, живущая по соседству, преподнесла неожиданный сюрприз. Она забросила все дела и ловушки, стала более общительной и даже позволяла себя гладить. Уже привычный сварливый и неприятный голос за пару дней стал нежным и мелодичным, а ещё за несколько суток грязно-рыжая шерсть сменилась на новую, длинную и яркую, с чёрными подпалинами на кончиках ушей, мордочке и хвосте. В результате неприметная крыса превратилась в удивительной красоты белку.
Она чаще, чем раньше, приходила в Орден, выпрашивала еду и часами пела, забравшись на ветку серебристого лешего. Вскоре к ней присоединилась вторая белка — сначала с опаской на нас поглядывающая, но очень быстро привыкшая.
— Какая романтика, — невольно умилилась Вера.
Если честно, ухаживание белок не оставило равнодушной ни одну из женщин. Да и мужчины не скрывали симпатии к красивой и приятной паре: партнёры пели, угощали друг друга, расчёсывали и с удовольствием сидели прижавшись боками или обнявшись. Вот только длилась идиллия недолго. Уже через неделю после встречи голоса белок огрубели, ухаживания переросли в драки и почти базарную ругань. Вскоре партнёры разбежались в разные стороны. Шерсть «белки» вылезла клочьями, характер окончательно испортился — и через пару дней к костру к очередным «копьём» вернулась знакомая сварливая крыса. А ещё через месяц у неё появились малыши.
