— Ну, и что же я упустил, мсье Морэ?

В вежливом тоне посетителя Даниэль уловил скрытую неприязнь. Вероятно, он считает себя сверхчеловеком, гением преступлений… Важно выиграть время… Если он уже совершил другие преступления, которые остались нераскрытыми, то это могло привести к своего рода мании величия… Прежде всего я должен выиграть время… Я должен что–то придумать…

— Позвольте задать вам встречный вопрос, — сказал Даниэль. — Что вы будете делать, прежде чем уйдете из квартиры?

— Если речь идет об отпечатках пальцев, то я могу только заметить, что мне не нужно их стирать. Я ни до чего не дотрагивался.

Даниэль обошел вокруг стола. Его взгляд был прикован к черному портфелю. Дюпон нервно играл с его замком.

— Итак, ваша точка зрения не изменилась? — спросил Дюпон.

Даниэль заметил, как в серо–голубых глазах вспыхнули угрожающие искорки.

— Что вы хотите этим сказать? — сказал он, подойдя еще ближе.

— Вы все еще утверждаете, что убийца — глупец?

— Я считаю… — тихо сказал Даниэль и в тот же момент стремительно наклонился и выхватил у него из рук портфель. Маленький мужчина озадаченно посмотрел на него. Дрожащими руками Даниэль открыл портфель. Среди разных бумаг он нащупал длинный, круглый предмет. Он так быстро выхватил его из портфеля, что некоторые бумаги вылетели вместе с ним и разлетелись по ковру. Даниэль с недоумением смотрел на мужской зонтик, оказавшийся в его руке. Дюпон разразился громким смехом. Он долго не мог успокоиться, держась за бока.

— Извините! — воскликнул он, задыхаясь и снимая очки. — Но это так смешно! Вы подумали, что я… Нет, это действительно страшно смешно!

Даниэль был крайне смущен и покраснел.

— Прошу прощения, — пробормотал он.

Он был настолько обескуражен, что не мог собраться с мыслями, и чем больше думал о том, что произошло, тем больше стеснялся. Потом он стал собирать рассыпавшиеся бумаги.

— Я вижу, что нагнал на вас основательно страху, — сказал Дюпон.

Даниэль молча сложил собранные бумаги и зонтик в портфель.

— Если вы хотели добиться этого, то вам удалось.

Вероятно, самым благоразумным было сказать правду. Все же не удивительно было, что он отреагировал именно таким образом. Это все было объяснимо.

— Вы должны признать, что сами постарались ввести меня в заблуждение, — наконец, выпрямившись, ответил он.

— Во всяком случае, я ничего не сделал, чтобы развеять его. Считая, что ваши опасения возникли в результате так называемого профессионального заболевания, я тем охотнее подыгрывал вам. Вы склонны всем окружающим приписывать намерения ваших героев.

— Совершенно верно, и вы только что явились свидетелем этого. Ваш эксперимент это подтвердил.

— Я, конечно, не предполагал, что эксперимент может зайти так далеко, — сказал Дюпон.

Даниэль хотел было что–то возразить, но передумал, решив, что не имеет смысла продолжать дискуссию. Ему не хотелось быть подопытным кроликом, и у него было единственное желание: поскорее избавиться от своего гостя.

Он демонстративно посмотрел на часы.

— Уже три часа! — воскликнул Дюпон, последовав его примеру. — Действительно, я не смею вас больше задерживать.

Так как Даниэль не протестовал, посетителю не оставалось ничего другого, как надеть шляпу и взять портфель.

— Прошу извинить за… за недоразумение, — сказал он.

— Пустяки, — ответил Даниэль, вышел с ним в переднюю и открыл входную дверь.

— До свидания, мсье Дюпон.

Его гость поклонился и вышел на площадку лестничной клетки.

— До свидания, мсье Морэ.

Высокая старомодная шляпа с широкими полями, в которой он казался еще меньше, прикрывала теперь его лысину.

— Это доставило мне удовольствие.

— Так же, как и мне, — механически ответил Даниэль и так же механически пожал бескровную руку своего гостя.

Затем с огромным облегчением он запер дверь. У него было такое чувство, словно удалось избежать реальной опасности.

«Возможно, — сам себе сказал он, — я просто чувствую облегчение, ибо свидетеля своего срама больше никогда не увижу».

Взгляд упал на бутылку виски, и он налил себе бокал. Вначале курение и виски были для него лишь позерством, но со временем стали насущной потребностью.

Не поморщившись, он выпил крепкое виски и пробормотал про себя:

«Самовнушение и бессмыслица».

Вывод, сделанный Дюпоном, определенно не подтверждался, да и многие пункты были спорными. Например, тот факт, что телефон был блокирован…

Чтобы убедиться, он снял трубку. Но и теперь не было слышно гудка. Он хотел было ее положить, как вдруг отчетливо услышал в ней мелодичный бой часов с колокольчиками, пробивший три раза. Значит, на другом конце линии находились часы, отстававшие на четверть часа. После разговора с Даниэлем трубка не была возвращена на место, чтобы блокировать его телефон. Конечно, это дело рук Дюпона, кого же еще?

Если это предположение было верным, а другая возможность представлялась немыслимой, то, значит, розыгрыш был запланирован заранее. Криминалист не импровизировал, а действовал по заранее намеченному плану. Отсюда ясно, почему он так хорошо осведомлен о расположении его квартиры, о Валери и его отношениях с ней.

Но почему он составил этот план? К чему все эти бессмысленные действия? У него должна быть причина для этого. Может, он хотел припугнуть его? С какой стороны ни рассматривай этот вопрос, он порождал лишь новые. Вероятно, Дюпон — сумасшедший, или же он действительно руководствовался скрытыми мотивами.

Во всяком случае, он был незаурядной личностью. После третьего бокала виски Даниэль нашел его даже интересным. И пусть эта авантюра не будет иметь продолжения, все равно она наводит на размышления.

Но было ли это сделано с целью пробудить фантазию писателя? Пожалуй, он опишет это странное происшествие и использует его, как начало интересной книги.

Через пять минут Даниэль сел за свою пишущую машинку и включил ее. Тихое гудение мотора действовало успокаивающе.

На этот раз ему не пришлось долго раздумывать. Он отлично знал, что должен писать. Фразы складывались сами собой, когда пальцы бегали по клавишам. Он не курил и приостанавливал работу только для того, чтобы вставить новый лист бумаги. Время еще никогда не летело так быстро.

Вдруг зазвонил телефон. Даниэль с досадой прекратил работу.

Кто бы это мог быть? Телефон все еще был неисправен.

— Хелло, мсье Морэ?

Этот низкий маслянистый голос он узнал бы из тысячи.

— С вами говорит Дюпон. Оноре Дюпон.

— Вы наконец–то положили трубку?

— Я вас ненадолго задержу, — ответил Дюпон.

— Все же это вы блокировали мой аппарат, не так ли?

— Я буду краток, — продолжал Дюпон, не обращая внимания на вопрос.

— Отвечайте, да или нет? — сердито настаивал Даниэль.

— Дайте же мне сказать.

Даниэль с трудом успокоился.

— Говорите.

— Мсье Морэ, когда я был у вас, я совсем позабыл о цели моего визита.

— Это, конечно, очень приятно узнать.

— Я хотел сказать вам, что ваше утверждение неверно.

— Эта мысль не дошла до меня, — иронически сказал Даниэль.

Дюпон принял замечание за чистую монету.

— Вот как?! А вскоре я вам это докажу!

Наступило молчание, и Даниэль подумал, что Дюпон повесил трубку.

— Хелло, — сказал он, — и что же вы докажете?

— Докажу, что все–таки существует интеллигентный убийца.

Последовал короткий смешок, и, прежде чем Даниэль успел что–либо сказать, их разъединили. На этот раз Дюпон действительно положил трубку.

* * *

Ресторан мало–помалу пустел. Разноцветный попугай, в честь которого и было названо это заведение, был главной его достопримечательностью. Он сидел, покачиваясь на перекладине, и глубокомысленно смотрел на посетителей. Казалось, он не считал нужным тратить свой запас слов на столь малое количество слушателей.

Валери уже изобразила на меню карандашом попугая, превратив его в высокомерную вдову, а затем в гусара. Сейчас она отложила в сторону карандаш и вплотную занялась второй порцией десерта, этой поэмой из шоколадного теста и ванильного крема. Она могла поглощать удивительное количество сладостей, не прибавляя ни грамма в весе.