И вдруг мой телефон пискнул – не привыкшая к поздним эсэмэскам, я от неожиданности сжала ладонь и едва не сломала куколке шею.

Писал Один Мужчина, текст был странным. «Мне очень, очень, очень надо тебя увидеть». Это «очень», повторенное трижды, звучало как надрыв и совершенно не вписывалась в то, что я успела узнать об Одном Мужчине за почти восемьсот дней знакомства.

Я набрала его номер:

– Что случилось?

– Да в общем, ничего, – его голос звучал устало. – Просто вдруг вспомнил о тебе и понял, что мне немедленно надо тебя увидеть. Кажется, мы не виделись сто лет.

– На самом деле, дня три… Ты хочешь приехать? О чем-то поговорить?

– Нет, не поговорить… Просто приехать. Если ты не против.

Я была не против. Сон сняло как рукой, и за те три четверти часа, пока он добирался до моего дома, я успела уложить волосы, спуститься в круглосуточный супермаркет за эклерами и приготовить гаспачо. Но деликатесы Одного Мужчину не интересовали.

Он удивил меня с порога – странным блеском глаз и ярким румянцем. Как будто бы у него была высокая температура.

– Я так соскучился, – он прижал меня к влажной куртке.

На меховом воротнике таяли снежинки, дыхание было тяжелым, как у загнанного скакуна. «Неужели сработало? – мелькнула мысль. – Это же такая чушь… Какая-то дремучая старуха, какая-то восковая кукла… Скорее всего, просто совпадение». При этом всю жизнь я верила не в совпадения, а в непостижимую, но существующую логику мироздания.

Один Мужчина опрокинул меня на пол, торопливо развязал пояс на моем халате и набросился на меня с такой дикарской жадностью, словно я была колодцем в оазисе, а он – измученным странником, в морщины которого намертво въелся горячий песок. А потом на руках отнес меня в кровать и все гладил мое лицо:

– Я так соскучился… Вдруг такая нежность к тебе нахлынула…

Он остался на всю ночь, хотя у меня была неширокая кровать, а Один Мужчина всегда утверждал, что сон – святая территория, на которую желательно ступать в полном одиночестве. Совместное же засыпание – не показатель близости, а реверанс нищете.

Утром я проснулась от ощущения взгляда на моем лице. Приподнявшись на локте, он рассматривал меня так пристально, что я ощутила неловкость, быстро растаявшую от волшебной формулы: «Как же ты прекрасна». Мы вместе позавтракали, а потом отправились каждый в свой офис, но раз в четверть часа телефон являл мне его послания: что он скучает, что любит меня, что впервые в жизни у него такое желание близости.

В обеденный перерыв я вызвала подругу на кофе. Она работала в том же офисном центре, несколькими этажами выше.

– Ты не поверишь. Кажется, сработало! – возбужденно шептала я, дуя на горячую молочную пену. Аппетита не было, и большая чашка капучино стала моим обедом.

– Почему это не поверю? Я же тебе говорила – уже пять лет знаю Прасковью Петровну. Ни одной осечки.

– Его как подменили. Все время хочет быть на связи, спрашивает, когда увидимся. А раньше мы просто встречались раза два в неделю и были, вроде бы, довольны. У него даже взгляд изменился. Смотрит на меня как религиозный фанатик на икону.

– Ты же этого и хотела, да?

– Да… – я помолчала, – правда, теперь я чувствую себя виноватой. Вдруг он вовсе не этого хотел. Если бы он вел так себя по собственному желанию, я была бы на седьмом небе. А так… Все время маячит мысль, что я его заставила.

– Это естественный комплекс вины, – вздохнула подруга. – В первый раз я сон из-за этого потеряла. А потом ничего, привыкла.

Я взглянула на нее с интересом. Она была старше меня года на три. Обычная московская девушка, привыкшая карабкаться и бороться за все – работу, мужчин, счастье. Я называла ее «подруга», но на самом деле скрепила нас отнюдь не духовная близость – скорее территориальный фактор. О прошлом друг друга мы не знали почти ничего.

– А тебе часто приходилось обращаться именно за приворотом?

– Три раза, – пожала плечами она. – И не надо так на меня смотреть. В первый раз я тоже думала, что больше никогда. Но соблазн оказался слишком сильным. В конце концов, в городах и так все друг друга обманывают. Маски, которые мы носим, чтобы казаться хорошими. Наши каблуки. И поролон в лифчике. Сексуальный шантаж. Помнишь, ты сама рассказывала о психологической технике «бразильский душ»? Когда ты то обливаешь мужчину холодом, то обдаешь жаром. Шаг вперед, два шага назад, пока все нервы ему не вымотаешь и он не окажется у твоих ног. По-моему, приворот даже честнее. По крайней мере, он дарит счастье.

Прошла неделя, потом другая, третья. Наступила весна. Кажется, я была счастливой – впервые за последние дни вдруг ощутила ногами не шаткую палубу, а твердыню земли. Мне хотелось врасти в эту землю корнями, поднять ветви к небу и качать ими сотни лет, обрастая птичьими гнездами. С Одним Мужчиной мы почти не расставались. Сложно было понять, на чьей территории мы обитаем. Целый чемодан моих вещей «первой необходимости» перекочевал в его квартиру, я тоже освободила несколько полок для его рубашек, брюк и книг. Он вдохновенно планировал будущее – убеждал, что мы должны пожениться уже летом. Я была не против. Я стала сытой и спокойной. А маленькая восковая куколка лежала в специально купленной для нее шкатулке, в верхнем ящике стола.

Где-то в самом начале апреля я однажды проснулась среди ночи в странном ощущении тревоги.

Может быть, сон дурной увидела – и не запомнила. Сердце колотилось, пот пропитал ночную рубашку. Было светло – полная луна изливалась на одеяло. Я решила пойти в кухню и выпить воды, спустила с кровати ноги и вдруг увидела его.

Один Мужчина сидел на стуле возле кровати и смотрел на меня, и у него было такое лицо, что мое успокоенное пробуждением сердце забилось еще сильнее. Чужое лицо, страшное. Ноздри раздувались, губы были плотно сжаты, глаза – сияли. Я протянула руку и потрясла его за плечо:

– Что с тобой? Почему ты так смотришь на меня?

Он как-то странно дернул головой, и его лицо стало прежним – каким я привыкла его видеть. Он мелко заморгал и вообще казался удивленным:

– Что?.. Не знаю. Я не спал?

– Ты так смотрел на меня… Мне не по себе.

– Прости. – Он поцеловал меня в висок. Запах его волос и кожи успокаивал. – Может быть, заварить тебе чаю?

– Ты никогда не говорил, что был лунатиком!

– Я и сам не знал… Ладно, расслабься, что же ты. Подумаешь – полюбовался тобою. Это значит: я помню о том, что ты самый главный человек в моей жизни, даже когда сплю.

Сердце мое колотилось еще долго, но на рассвете мне все же удалось погрузиться пусть в нервный и поверхностный, но все-таки сон. А потом странный случай и вовсе забылся. Я была окружена вниманием и теплом и чувствовала себя так, словно меня баюкают в колыбели. И все окружающие заметили, какая я стала спокойная и красивая, и каждый второй норовил нарушить мою личную дистанцию бестактным вопросом: «А не беременна ли ты?» Один Мужчина тоже все чаще твердил о том, что хочет ребенка – девочку, чтобы видеть мое продолжение, чтобы она была похожа на меня и он бы словно в детство мое заглянул. Это казалось мне немного болезненным – детей ведь хотят не для того, чтобы заглянуть в чье-то прошлое или увидеть чье-то отражение. Но в целом я была счастлива. И ничуть не жалела о визите к бабке – тогда мне казалось, что это изменило всю мою жизнь.

Однако прошло еще несколько недель, и ночное происшествие повторилось – снова я проснулась с колотящимся сердцем от ощущения дурного предчувствия – беспричинного, потому что тот вечер был безмятежным, мы смотрели «Игры престолов», ели суши и болтали о том, как повезло нам встретить друг друга и какое удивительное будущее нас ждет.

Я подскочила на кровати и снова увидела его – на этот раз он склонился надо мною, низко, как будто принюхивался. И снова это незнакомое страшное выражение – ноздри раздуваются, в глазах – пустота, из уголка приоткрытого рта стекает струйка клейкой слюны.