Тетрадка с заклинаниями отлично вписывалась в этот колорит.

– Давай что-нибудь попробуем… Если тут есть рецепты, значит, попробовать можем и мы! – предложила я, осторожно перелистывая странички.

– А ты думаешь, зачем я тебе вообще об этом рассказываю, – усмехнулась подруга. – Я тоже хочу попробовать. Но одна – боюсь. К тому же, тут почти ничего не разберешь. Такое впечатление, что она специально писала карандашом и неразборчиво, чтобы никто другой не воспользовался.

– Странно, что она тогда вообще не сожгла тетрадь. Я читала, что ведьмы всегда точно знают день и час своей смерти. Могла бы и подготовиться. А если не сделала – значит, и против не была.

– Кое-что вчера мне удалось понять. Довольно понятный ритуал один есть. Только вот…

– Что? Что? Говори! – возбужденно потребовала я.

– Короче, мы с тобой можем вызвать дьявола. – В тот момент подруга казалась совсем ребенком.

Я же, воспитанная советскими атеистами, слово «дьявол» воспринимала без лишнего пафоса. И даже наоборот – с энтузиазмом неофита. Мне было, в общем, все равно, каким рецептом из тетради воспользоваться и кого «вызвать» – хоть дьявола, хоть гнома, хоть призрак Мэрилин Монро, – лишь бы уклониться от реальности в пользу сказки.

Ритуал был назначен на субботу – мои родители как раз должны были уехать с ночевкой на дачу. Все последующие дни были исполнены волнительных обсуждений предстоящего события. Держались мы деловито, как будто собирались говорить не с дьяволом, а с одноклассником, приглашенным на чай. Хотя, разумеется, до конца и не верили в то, что запланированное возможно. Это было что-то вроде игры, увлекательной и страшной.

В тетрадке указывалось, что нужно очертить мелом круг, а возле круга – нарисовать треугольник. В треугольник же – поставить зеркало из темного стекла, так, чтобы удобно было в него смотреть. И что дьяволу непременно нужно сделать подарок – иначе он не явится. Что-то милое сердцу – то, по чему будешь тосковать.

Ровно в три часа утра нужно было зажечь единственную свечу, и больше уже из круга не выходить. Наизусть трижды прочитать заклинание и смотреть в зеркало, ждать. А поговорив с дьяволом, можно приказать ему удалиться, а если не послушает – кинуть в зеркало горсть соли, над которой предварительно прошептать сто раз: «Адонай».

Все предельно просто и понятно – ну, разве что, кроме «зеркала из темного стекла», но мы придумали закрасить обычное зеркало фломастером. Ненадежно и недолговечно – но для короткого диалога вполне хватит. И еще мы так и не решили, что у дьявола спросить или попросить. Все, что приходило в голову, казалось какой-то приземленной мелочью. Не пятерку же по геометрии заказывать такому гостю, в самом деле. Посовещавшись, мы решили действовать по обстоятельствам. Вот придет он, если придет, вот заговорит с нами, если заговорит, – тогда и придумаем, что делать дальше.

И вот до ночи, которую мы обе с таким волнением ждали, осталось всего чуть-чуть – несколько заполненных школьными буднями часов.

В пятницу, после уроков, подруга отозвала меня в сторонку. Она была взволнована и бледна. И прятала взгляд. В руках ее была бабкина тетрадь. Подруга еще не заговорила, но я уже поняла, что она испугана и принимать участие в ритуале не будет.

– Мне приснился сон, страшный такой, – виновато прошептала она. – Вроде как я совсем одна, в лесу, ночью. И за мной бежит кто-то… Я даже не видела, кто, но точно знала, что это темная и древняя сила, по сравнению с которой я – мельче песчинки. Наступает сзади, огромной темной волной, и вот-вот проглотит меня. И я спиной чувствую эту волну – она обжигает холодом. Мне никогда не снились такие сны – это все было как будто по-настоящему!

– Да ерунда, – неуверенно подбодрила подругу я, – ты просто перенервничала.

– Думай обо мне, что хочешь, но я не могу. – Губы ее скривились, а в глазах была тоска. – Ну не могу и все. И тебе не советую. Может быть, еще в тетрадке покопаемся и что-то другое выберем?

– Вот уж не думала, что ты такая нервная, – подзадорила я, в надежде, что ее жажда конкуренции с собственной темной стороной, давшей слабину, окажется сильнее бессмысленных древних страхов. – Мы же столько готовились. Так нечестно. Я настроилась.

Но подруга была непреклонна.

Отсутствие компании убило половину очарования предстоящего мероприятия, но я все же решила пойти до конца. Дождалась полуночи, с педантичностью отличницы нарисовала треугольник и круг.

В качестве жертвы дьяволу я решила предложить единственную вещь, которая была куплена на заработанные мною деньги. На нашей даче выдался яблочный год, и родители мои лопатой сгребали упавшие плоды в ведра и относили в компостную яму. Я же крутилась у них под ногами и выбирала яблочки посимпатичнее, а потом сложила их в мешок, на велосипеде доехала до рынка у станции и продала кому-то, а на вырученные деньги купила там же, на станции, тонкое серебряное колечко в виде обхватывающей палец змеи. Очень оно мне нравилось.

Усевшись в круг, я настроилась, помолчала, закрыв глаза, а потом произнесла заранее заученные слова:

– Император Люцифер, князь и господин мятежных духов! Заклинаю тебя покинуть твое обиталище, где бы оно ни находилось, дабы прийти ко мне и говорить со мною. Повелеваю тебе и заклинаю тебя: явись, не издавая шума и зловония, и голосом ясным и внятным в точности ответь на все, о чем я тебя спрошу, если же не исполнишь всего, будешь предан на вечную муку. Да будет так.

Ничего не произошло – что я, собственно, и ожидала. Вот была бы рядом подруга – мы бы сварили какао, вместе стерли бы круг, обсудили бы все. И никакого разочарования не было бы.

Не зная, что делать дальше, можно ли уже выйти из круга, я еще раз повторила слова, а потом и еще.

И вдруг в окно постучали. Несколько раз. Аккуратно так, негромко, расслабленным кулаком – незнакомец, который хотел попасть внутрь, был вежлив и не хотел никого напугать. И может быть, не напугал бы – только вот квартира моя находилась на двенадцатом этаже.

Любопытство было сильнее испуга, к тому же я находилась в том возрасте щенячьей самоуверенности, когда инстинкт самосохранения не работает. Забыв о ритуале, круге, князе мятежных духов, я на цыпочках подкралась к окну. Никого. Подумав, не без труда отодвинула щеколду, потянула на себя раму, высунула голову… Никого. Только ночь за окном – тихая, темная, беззвездная.

Так и не пришел ко мне Люцифер.

Но самое интересное – колечко-змейка на следующий же день где-то незаметно соскользнуло с моего пальца, потерялось. Странно это было – оно ведь туго сидело, я даже снимала его иной раз с помощью мыла, под струей прохладной воды. И вдруг – как сквозь землю провалилось.

Будто кто-то незаметно снял его с моей руки.

(Новая старая сказка)

Эта жуткая история произошла в небольшом городишке на берегу Черного моря, в начале девяностых, и потом годами обсуждалась местными жителями, обрастая новыми подробностями.

Тихий курортный городок, с октября по май почти пустой, никаких новостей, и поэтому время плавится так медленно, что старожилам уже к сорока годам начинает казаться, что за их плечами – вечность. Да и в сезон городок не был похож на Ялту или Евпаторию, кишащие толпами, – здесь туристам можно было предложить только море и пляжи с сероватым песком, поэтому приезжали в основном мамы с маленькими детьми, да пенсионеры.

И вот в самый первый день лета, ранним утром, одна из местных жительниц зашла во двор соседки, чтобы попросить яиц. Долго звала, но та не отвечала, и, заметив, что дверь дома не заперта, визитерша с дежурным: «Есть кто живой?» ступила внутрь.

Потом она рассказывала следователю, что еще на пороге почувствовала слабость в коленях, что некое «шестое чувство» подсказало: что-то не так. «Есть кто живой?» – повторила она, проходя в гостиную, но никто ей не ответил, потому что на протяжении последних трех часов живых в доме не было. Зато были два мертвеца – спустя несколько минут женщина нашла их лежащими в собственной постели.