— Где Мария? — спросил Дюдон, и, чтобы успокоить синьора, тряханул его за грудки. Не по своей воле постучав зубами, нотарий счёл нужным отключиться, а Дюдон подошел к столу и прочитал записку:

«Ламберто ди Самбучето купил у капитана Доменико Секьявро рабыню по имени Мария за двадцать семь золотых венецианских дукатов».

«Продали!» — выдохнул Дюдон, не поверив своим глазам. Обежав все комнаты он не нашёл Марии, а только обнаружил вторую дверь, которая выходила в запруженный людьми переулок. Дюдон обхватил руками голову и присел на скрипнувший под ним стул.

Юный капитан Адонис потерял с вида корабль, на котором плыла Мария вместе с Раймондом, но в том вины его не было: в такую бурю и бывалые капитаны могли сплоховать. Оставалось только предположить, что он идёт в Кафу, и они его там настигнут. Впрочем, буря утихла на второй день, а на третий они швартовались у пирса Кафы.

По сравнению с городами Восточной Римской империи, которые обнесены высокими стенами, Кафу защищал палисад из остро заточенных брёвен, посеревших от солнца, и сухой ров перед ними. Поэтому, вид на город с моря казался неказистым и даже простоватым, несмотря на то, что товарооборот города мог дать фору любому городу Понта и Пропонтиды.

Корабль, на котором плыла Мария, Адонис заметил сразу, как и мужчину, который сопровождал её на прогулке по городу. Заставив других замолчать, Адонис поговорил с синьором и узнал, что Мария и Раймонд в городе и собираются отправиться в княжество Готия. Обрадованный Гуго де Монтегю захватил с собой Жана ле Мена и отправился в город, а Адониса и Кудрю оставил дожидаться их на корабле.

Найти человека в городе, что увидеть иголку в сене. Понадеявшись на удачу, они рванули в город, но, побродив по замысловатым улочкам, поняли, что задача не из лёгких и энтузиазм немного угас. Кроме того, когда они пытались общаться с местным, то от их костюмов крестоносцев шарахались в сторону. Какой-то старик, разговаривающий по-французски, посоветовал идти на рынок и там спросить купцов из Готии.

Полуденное солнце палило нещадно, так что с госпитальеров сошло сем потов, пока они добрались до рынка. Остановившись на открытом месте возле помоста, где продавали рабов, они перевели дух, решая, что делать дальше. Решили разделиться, и встретится здесь же, после того, как найдут купцов из неизвестной страны Готия. Гуго де Монтегюхотел расспросить ордынца, продававшего рабов, но тот знал только греческий, которого не знал сержант. Разочарованно отвернувшись, Гуго опустил взгляд вниз и увидел лежащего на помосте раба, который показался сержанту знакомым. Повернув его голову, Гуго де Монтегю с удивлением узнал Раймонда де Торна.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Гуго, понимая нелепость своего вопроса. Наклонившись к Раймонду, сержант с ещё большим удивлением обнаружил, что тот вдрызг пьян, так как от него разило, как от винной бочки. Оттого, что его пошевелили, Раймонд открыл глаза и выпучился на сержанта.

— Я, что, уже на небе? — спросил Раймонд, рассматривая ожившего Гуго де Монтегю.

— Нет, — ответил сержант, — таких грешников, как ты, на небо не пускают.

Ордынец что-то говорил и показывал пальцами, вероятно, хотел продать Раймонда.

— Что он хочет? — спросил сержант у Раймонда. Тот попытался встать и гордо произнёс: — Он хочет за меня тридцать пять монет, — окинув пьяным взглядом Гуго, Раймонд добавил: — Поверь, я стою больших денег.

Гуго де Монтегю не стал переоценивать пьяного госпитальера, а заплатил по ценнику, несмотря на то, что в трюме пиратского корабля денег хватало. Пока Раймонда расковали, вернулся Жан ле Мен, который уставился на пьяного Раймонда и спросил: — А где Мария?

— Хотел бы я знать, — произнёс сержант Гуго, понимая, что Мария и Раймонд попали в какую-то передрягу. Взвалив на плечо своего пьяного друга, Гуго отправился в порт, где их встретил Адонис.

— А где Мария? — разочарованно спросил юный капитан, одевший, по случаю встречи с прекрасной дамой, в новый костюм из запасов в трюме…»

Туманный Кот остановил свой рассказ и сообщил:

— Остальное я расскажу тебе по пути, так как нам нужно спешить.

— Куда? — не поняла Маргина.

— На Землю, — ответил Кот и подмигнул: — Нам нужно спасти мир и найти Рубин Милосердия, — с пафосом закончил он. Маргина пафосу не поверила, так как где пафос, там и обман, поэтому критически посмотрела на рыжего кота и сказала: — Подневольным некуда деваться, кроме как стоять под пулями и прикрывать своей грудью обманщиков.

Туманный Кот вытянул свою шею на уровень груди Маргины и уставился на неё. Маргина засмеялась, взяла его на руки и произнесла:

— Веди, Наполеон!

Хутин снова очнулся и растерянно оглянулся. Два чёрных крылатых демона по-прежнему тащили его в кромешной тьме, только где–то сбоку, в неизмеримой дали, как свеча горел огонёк. В жуткой темноте Хутин не должен был видеть, но фигуры провожатых он хорошо отличал от кромешной тьмы. Даже красные кончики рог он видел отчётливо, точно они светились. Хутину показалось, что он увидел беса, в виде серого кота, блеснувшего на него зелёными глазами, но, вероятно, заметил только блик от копыт, подбитых металлическими подковами, улетевшего вперёд демона.

Его подхватили сразу, как только он умер. Как потом узнал Хутин, вместо того чтобы как все, мчаться к центру Млечного Пути, его потащили в сторону, туда где тьма Вселенной соприкасалось с вечной Тьмой. Постоянно умирая и снова оживая, Хутин, при свете звёзд, хорошо рассмотрел рожи демонов, которые, впрочем, не выражали ни одной эмоции, кроме смертельной тоски. Он сразу понял, что расспрашивать их не имеет смысла, так как они ничего не скажут и их задача доставить Хутина на место. И то спасибо, что догадались, когда он снова стал умирать, соорудить ему оболочку, иначе ему снова пришлось бы сдохнуть.

Они двигались достаточно долго, хотя казалось, что топчутся на месте, так как никаких вех в окружающей темноте никто не наставил. Демоны по бокам только сопели и, кажется, дремали, но у Хутина желания убежать не возникало, так как без них его дни закончатся замёрзшей навечно сосулькой. Постепенно Хутин пришёл в себя и навёл порядок в своей голове, благо, что ему никто не мешал. После того, как Тимурион держала его в плену, у Хутина осталось ощущение какого-то долгого и тревожного сна, а когда его выдернули на поверхность планеты, то события разворачивались очень стремительно и не по его воле. Зачем и куда его волокут два урода по бокам, он не знал, но, рассматривая их уголовные рожи, предполагал, что их намерения вряд ли ему понравиться.

Впереди что-то блеснуло, и Хутин увидел сияющую линию, пересекающую горизонт. Стоило её только рассмотреть, как впереди перед ними остановились две фигуры: одна высокая и мощная, держащая в руке огненный меч и вторая, согнутая, точно горбатая, с таким же огромным световым мечом.

— Пропуск! — крикнул высокий и демон, которого Хутин знал, как Гаагтунгра, протянул к нему обнажённое запястье, на котором вспыхнула круглая печать. Высокий, взглянув на светящийся вензель на печати, угрожающе поднял меч и крикнул:

— С вами должна быть женщина, а не мужчина.

— Неувязочка вышла, эта идиотка поменяла пол, — усмехаясь и показывая на Хутина, сказал второй демон, по имени Веельзевул. «Какого черта!? Какая девушка?» — загоношился Хутин, но Гаагтунгр саданул его в бок и он обмяк.

— Мы быстро превратим его в девушку, — заржал Веельзевул, а Хутин беспомощно подумал: «Всё! Попал в руки извращенцев!»

— Проходите, — кивнул до сих пор молчавший горбатый, и сияющая линия пропала, точно открыли шлагбаум. Через некоторое время они приземлились на какое-то замшелое бревно, которое двинулась, как казалось Хутину, куда-то вниз. Неожиданно бревно вздрогнуло, точно упёрлось в какой-то берег и они остановились. Бревно сказало: — Приехали…